Читать книгу "Давшая клятву - Одри Грей"

терпения, чтобы слушать его лекции или корпеть над длинными, скучными тестами.

Рисование каким-то образом помогало сфокусировать огромную энергию Хейвен и направить ее на то, чтобы сидеть и слушать. Если бы не это чудесное открытие, она так и осталась неграмотной оборванкой.

Мелодичный голос Белла оторвал ее от раздумий. Именно эта сказка была ее любимой. Хейвен представила себе Одина, мрачного и серьезного, в тот момент, когда он впервые увидел прекрасную, свирепую Фрейю. Неспособные рожать детей, как это делают смертные, они использовали свою обширную магию и кости всех существующих животных, включая смертных, чтобы создать две отдельные расы.

Их дети получились дикими и красивыми. Ноктис пошли в своего отца, с крыльями, полными чернильно-черных перьев, когтями, как у хищников, и широкими ониксовыми рогами. Взрослый мужчина из расы Ноктис мог достигать более двух метров в высоту и обладал крупным и устрашающим своей силой мускулистым телом, в то время как женщины расы Ноктис обычно были стройнее и изящнее – хотя и не менее опасны.

Солис были высокими и золотистыми, как заходящее солнце, с глазами, похожими на драгоценные камни, и волосами, напоминающими золотые нити, такими же, как у их матери. Они больше походили на смертных, и этот факт вызывал у расы Ноктис горькую зависть. На фоне расы Солис, как и рядом с их более темными собратьями, подобные Хейвен смертные выглядели крохотными.

По крайней мере, если верить старинным преданиям.

Белл перевернул страницу, отвлекая Хейвен от ее мыслей. Грудь девушки сжалась, стоило лишь бросить взгляд на иллюстрацию на второй странице.

– Война Теней, – выдохнула Хейвен, и в ее голосе звучали в равной степени благоговение и ужас.

Зависть ледяной лапой стиснула ее сердце. Ни один смертный не смог бы в таком совершенстве передать цвета и свет. Изящные изображения фигур на странице требовали мастерства, приобретенного за столетия, что было намного дольше жизни любого смертного. В глубине души Хейвен испытывала протест при мысли, что сама она никогда не сможет создать что-то настолько красивое или изысканное своими короткими, смертными пальцами.

– Как ты думаешь, Фрейя сожалела о том, что дала нам Рунную магию и начала войну? – задумчиво протянул Белл, проводя пальцем по распростертому крылу Ноктиса, склонившегося над упавшим телом своего брата, умирающего Солиса.

Хейвен покачала головой. Один был в ярости, когда Богиня одарила Дома Смертных Девятью Рунами, и любовь между ними превратилась в горькую ненависть.

Один собрал своих детей расы Ноктис и развязал войну против расы Солис и своей бывшей возлюбленной Фрейи, призвав древнюю темную магию и пробудив нечто злое.

– Скорее всего, война произошла бы в любом случае, – предположила Хейвен. – Ноктис и Солис никогда не будут мирно делить одно царство.

Священнослужители утверждали, что темная магия сделала Ноктис обманщиками, склонными к зависти и ярости. Что они всегда будут ненавидеть Солис.

Вот почему, когда Ноктис проиграли Войну Теней, их отправили обратно в Преисподнюю, и завеса между их миром и миром смертных была плотно закрыта.

– Говорят, Один сошел с ума от ярости и горя, – добавил Белл, и в его голосе звучала пугающая смесь почтения и страха. – Что его темная магия обратилась против него, скручивая его сердце, пока он не превратился в… Монстра Теней.

Последнее слово Белл произнес шепотом и сам невольно вздрогнул, крепко зажмурившись.

Говорили, что ужасающий Бог мог услышать каждый раз, когда кто-то произносил его имя. Что казалось странным, учитывая, что его имя было вкраплено в бесчисленные устоявшиеся выражения.

– Это плохо, что мне жаль расу Ноктис? – спросил Белл, кусая губу. – Они были изгнаны из своего дома в Преисподнюю, их пытало чудовище. И они выглядят такими… несчастными, их крылья грустно опущены, у них хмурые лица.

Хейвен фыркнула. Только Белл мог испытывать жалость к расе Ноктис.

– Ты же видел их только на иллюстрациях. Может, им на самом деле нравится быть монстрами.

– Вряд ли. – Голос принца стал задумчивым. – Даже у монстров есть души. Взять, например, существо, которое ты рисуешь. – Его взгляд скользнул по наброску. – За этими красивыми глазами скрывается печаль.

Хейвен посмотрела на недорисованных тварей из леса и пустое пространство там, где подразумевалось тело Повелителя Теней. Его лицо, однако, было изображено в мельчайших деталях, вплоть до прожилок на странных, светящихся радужках и серебристых полос на ониксовых рогах.

– Мне его глаза не кажутся грустными, – пробормотала девушка и поежилась, потому что Повелитель Теней, казалось, насмешливо улыбался ей, забавляясь ситуацией. Она прикрыла угловатое, слишком реалистичное лицо своей испачканной углем рукой. – К тому же, он ненастоящий.

В ответ Белл уставился на нее с дурацкой улыбкой.

Закусив губу, Хейвен посмотрела на своего лучшего друга, парня, которого поклялась защищать ценой своей жизни. Часто она задавалась вопросом, как такой хороший человек, как Белл, мог оказаться сыном такого человека, как король Гораций.

Но доброе сердце принца было одновременно и благословением, и проклятием. Рано или поздно Белл станет королем Пенрифа, самого большого и желанного королевства в землях смертных.

В подобных случаях правителям приходится быть хитрыми и безжалостными, чтобы выжить. А Белл не мог похвастаться ни тем, ни другим качеством.

Вот почему к нему приставили Хейвен.

Она подвинула альбом на коленях, готовясь вырвать лист, скомкать его и навсегда забыть Повелителя Теней. Но ее взгляд зацепился за впадины под его щеками и переместился вверх, к ярким, неземным глазам.

Необъяснимым образом он казался связанным с тенью дурного предчувствия, нависшей над сегодняшним днем. Словно его присутствие изменило что-то внутри Хейвен, образовав трещины в хрупком чувстве безопасности, за которое она цеплялась в Пенрифе.

Белл прочистил горло.

– Почитаем еще?

Но она не могла отвести взгляд от изображения Ноктиса под кончиками своих пальцев…

– Хейвен?

Прерывисто вздохнув, девушка оторвала взгляд от монстра на альбомном листе и одарила Белла извиняющейся улыбкой. Ощущение смутной тревоги, от которого она так и не смогла полностью избавиться, уже побуждало ее действовать. Двигаться. Делать что угодно, только не сидеть и думать.

Рисование в альбоме могло лишь помочь частично заглушить эти импульсы.

Кроме того, ей нужно было составить план перемещений Белла в течение дня, а затем проверить районы, которые он планировал посетить, и убедиться, что все спокойно и его безопасности ничего не угрожает. Учитывая, что деревенские жители съехались на праздник из всех близлежащих королевств, толпы ожидались огромные.

– Белл, я не могу. – Хейвен скользнула испачканной углем рукой по руке принца и вложила завернутый в бархатную ткань рунный камень в его ладонь. – Но… У меня для тебя кое-что есть.

Как только она убрала руку и он увидел алую ткань, его глаза загорелись.

– Хейвен Эшвуд,