Читать книгу "Машка, или Ключи от счастья - Людмила Сурская"

— Перестаёшь дышать…

Маша ничего не помнила, но на всякий случай сказала:

— Ну?

Юльке и не требовалось её согласие.

— Так вот я тебе дам разъяснение и профессиональный совет.

— Опять глупость какая-то, — с осторожностью подошла к совету Маша.

— Обижаешь… Дыхание — это то, что связывает душу и тело. Поняла?

Маша подняла одно плечо выше другого, что означало:

— Туманна твоя заморская наука.

— Когда твои нервы натянуты, как струна, подумай: "Я вдыхаю радость, выдыхаю грусть. Вдыхаю энергию, выдыхаю слабость"

— Глупость… — брякнула рассерженная Маша.

— Не перебивай, — продолжила не смутившись Юла, — и сделай пять глубоких вдохов.

Маша бурча подчинилась.

— С тобой не соскучишься и своей смертью не помрёшь.

— Я серьёзно, — пригрозила Юлька.

Боясь обидеть подругу, Маша сдалась.

— Ну, хорошо. И зачем всё это?

— А вот в этом-то и вся соль. Это помогает сохранить спокойствие и уравновешенность. Чего тебе сейчас и не хватает. Давай попробуй. Ты ж ничего не теряешь.

Машка тяжело вздохнула.

— Тут ты права. На все сто процентов. Я уже ничего не теряю. Но от пяти вдохов я сдохну.

Подруга деятельно возразила:

— Ты обижаешь свои лёгкие.

После психологических тренингов, Юлька опять её вывела на люди, окунув в общее веселье. Когда Таран вытащил её из круга народного топтания, развернув к себе, у Машки подкосились ноги. Опомнившись, первое, что она сделала, это постаралась вырваться и исчезнуть.

— Куда, птичка, — прижал он её к себе, ловко уводя в танце из людской гущи.

— М-м… — мычала девушка не в силах выдавить из себя ни слова.

— Ты зачем за мной бродишь, а? — грозно припугнул он её.

Машка тупо молчала, не пытаясь даже выдавить словцо. Достаточно уже и того, что примитивно пялясь на парня сопела.

— Немая? — остановился он, изображая поцелуй её потной от напряжения ручки.

Она почувствовала себя ужасно.

— Не немая, всё глупо и нелепо, извините, — расстроенная Машка, не оглядываясь, пошла на выход.

Держащая всё под контролем Юля, бросив своего недовольного партнёра, догнала её уже у двери.

— Куда ты шалая? Видишь, мы продвигаемся вперёд.

— О чём ты? — огрызнулась Маша даже не поворачиваясь к ней.

Юля с готовностью выпалила:

— Вы уже танцуете.

Маша встала. Её руки застыли в мольбе на груди. Она просто молила подругу о пощаде:

— Зря это всё, Юла. Он ненавидит меня. И чего я этот плакат подобрала дурища. Надо выкинуть его из головы вместе с плакатом на помойку. Как ты там советовала: вдох, выдох и пока. Не спорь, это будет правильно.

Подруга обняла её за плечи, чмокнула бодря в щёку. По правде Юлии было жаль Машку и она решила сделать ей небольшую уступку. Погладив по плечу, сказала:

— Ты устала.

Маша кивнула:

— Насильно мил не будешь, это из мудрой старины идёт.

Юлька тут же возразила:

— Под лежачий камень вода не течёт, это тоже оттуда же.

— Не знаю.

— Ты уже сегодня кайф от его рук получила, — загорячилась на её упрямство подруга, — помнишь, ты говорила с самого начала, что ничегошеньки не получится, а ведь он держал тебя за руки. И вообще, отступать поздно, я договорилась с их директором, догадайся о чём?

Машка чуть не подпрыгнула, но у неё подвернулся каблук.

— Ты с ума сошла.

— Правильно, они будут петь в новогоднюю ночь, в нашем элитном клубе, я их за хорошие бабки перекупила. Представляешь. Разве я не молодец!

— На меня не рассчитывай, я не пойду, он так на меня смотрел…,- всхлипнула Машка.

— Пойдёшь куда ты денешься. Семейный выход. Наряд приготовь повыкрутастее. Одно плохо мамочкины глаза кругом, но, будем надеется, что они будут смотреть на другое. Как никак широкий выбор развлечений, от нарядов дам, до их драгоценностей и мехов. Мы приехали, вылезай, сопли подбери, чтоб раньше времени не волновать маман, — напутствовала она Машку, подогнав автомобиль к самому подъезду.

Как не крутилась Машка, а ехать пришлось. Она вошла в клуб в вечернем платье, купленном вчера с Юлькой для сегодняшнего вечера, при перчатках, сумочке из той же ткани что и платье, а ещё под руку со старшим братом Александром. Родители хотели блеснуть. Маму, при полном параде, вёл следом отец. Машка умерла бы со скуки, если б не Юлька, утащившая её тут же в противоположную от родителей сторону.

— Мама смотрит на меня, как милиционер. Словно подозревает в чём-то нехорошем, — пожаловалась подруге Маша, — представляешь, что будет с ней, когда она увидит на сцене оживший плакат.

— Подумаешь проблема, я её уведу на тот момент, вот ей ничего и не покажется.

Маша тут же съязвила:

— Эта твоя новая идея, намного удачнее предыдущей.

— Какой?

— С бутылкой шампанского, — хмыкнула она.

Юлька не обиделась и приняла обучать дальше.

— И вообще, Машенция, относись-ка к этому житейскому перекосу проще. У матерей миссия такая следить за дочерьми. Не переживай.

— Что ты, какие переживания, я веселюсь. Видишь, ха-ха. — Растянула улыбку Машка.

— Не кривляйся, он уже тут. Пошли к ёлке, поближе к сцене. Какая красотища, веселись. Подружки вертелись у зелёной красавицы, участвуя во всём, что предлагали затейники. Затем и пришли. Юлька, хлебнув "запада", отдыхала на полную катушку. Праздник набирал силу. Дамы блистали нарядами и драгоценностями, "случайно" сталкиваясь, охали и ахали над прикидом друг друга. Смокинги, дорогое шампанское, экзотические закуски и болтовня заполняли вечер.

"Жили же без этой ерунды раньше, — скучала Машка, вовсю стараясь "веселиться", чтоб не испортить настроение подруге. — Светский бал и танцы до утра, зачем мне это нужно. Улыбаться всем подряд за "будь здоров"". Тем не менее, цвела улыбкой, показывая Юльке, как ей хорошо. И только тогда, когда тоска подступала к глазам, готовая брызнуть водопадом, бежала в какой-нибудь укромный уголок отсидеться. Опутанная тащившимся за ней серпантином и обсыпанная конфетти Машка, торопясь в заветное местечко, налетела впопыхах на человека, выбив у него из рук бокал с шампанским. "Что ж мне так не везёт-то". Разлетевшееся на множество осколков стекло играло у неё под ногами всеми цветами радуги.

— Ой, извините, — сдёрнула она с лица на шею маскарадные очки. Я не хотела… Нечаянно. Подняв виноватые глаза на парня, проглотила язык. Перед ней стоял разъярённый Кирилл.