Читать книгу "Современная румынская пьеса - Лучия Деметриус"

в полном смысле этого слова, а не просто женщиной. Вы сами так сказали в первый день нашего знакомства. Хочу быть полезной людям — как вы тогда говорили.

С ю з а н н а (очень мягко). Я и сегодня так считаю, дитя мое. Только ты еще очень молоденькая, а спешишь так, словно жизни тебе не хватит. Подожди, ничего от тебя не убежит. Вот заживет нога у Драгоша, кончит он свою книгу, подумаем и о тебе, о том, как тебе помочь.

Л а у р а. Зачем думать другим? Я и сама могу.

С ю з а н н а. Не будь гордячкой, детка! Ты член нашей семьи. Ты тоже носишь фамилию Маня-Войнешть! Мы должны заботиться друг о друге. Ты — о Драгоше, мы — о тебе. Разве тебя это не устраивает?

Л а у р а (сдается). Устраивает, мама.

С ю з а н н а. Держи клубок немножко подальше. Моя бабушка по матери происходила из очень старинного рода. Женщина она была хорошая, хотя и скуповатая. В четырнадцать лет вышла замуж. Мама мне рассказывала, что, уже будучи взрослой, как-то раз сидела она вместе с ней за пяльцами. Вот как мы с тобой сейчас. Бабушка и говорит: «Хочу, мол, вышить такой прекрасный узор, чтоб меня знали и помнили все мои внуки и правнуки».

Л а у р а. И что ж, удалось ей это?

С ю з а н н а. Удалось. Только когда ей, бедняжке, исполнилось тридцать, она овдовела и постриглась в монастырь Агапия{12}. Там она стала настоятельницей, потом на этот монастырь напали разбойники, разграбили его и сожгли. Погибли и ее сундуки с добром, и старинные грамоты, и вообще все монастырское имущество.

Л а у р а. Какой у вас чистый язык, мама. Мне очень нравится, что вы не засоряете его французскими словечками.

С ю з а н н а. У настоящих аристократов язык всегда чистый, милая, только выскочки его засоряют.

Л а у р а. Мама, и как это вы согласились на наш брак?

С ю з а н н а. Но вы с Драгошем любите друг друга.

Входит  Д р а г о ш.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Т е  ж е  и  Д р а г о ш.

Д р а г о ш. Как я люблю, когда вы вместе! На душе становится так спокойно. (Целует Лауру в голову.)

С ю з а н н а. Хочешь здесь поработать? Оставить тебя одного?

Д р а г о ш. Нет, я сделал наверху все, что было на сегодня намечено. Лаура, я прочел письмо твоего отца. Надо будет ответить.

Л а у р а. Как ты думаешь, нам не…

Д р а г о ш. Это мы еще обсудим. А где тетя Дуки и дядя Алеку?

Л а у р а. На винограднике. Уже давно. Наверное, вот-вот вернутся.

С ю з а н н а. Драгу, который час?

Д р а г о ш. Семь часов, мама. (Смотрит через стеклянную дверь.) Я вижу, там еще работают.

С ю з а н н а. И прекрасно. Рабочий день до восьми. И мы им хорошо платим. Даже слишком. Пойду посмотрю, как там идет работа.

Д р а г о ш. Может быть, мне пойти, мама?

С ю з а н н а. У тебя болит нога, милый.

Л а у р а. Хотите, я схожу?

С ю з а н н а. Ты не разбираешься, детка. А я привыкла. (Уходит.)

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Л а у р а, Д р а г о ш.

Л а у р а (быстро подходит к Драгошу). Как долго ты сидел наверху!

Д р а г о ш. Тебе было скучно с мамой?

Л а у р а. Нет, но я тосковала по тебе. Мне еще непривычно в этом доме. Ведь ты — единственное, что меня с ним связывает.

Д р а г о ш. Так хочется, чтобы ты скорее пустила здесь корни!

Л а у р а (смеется). И не могла сдвинуться с места?

Д р а г о ш. Нет. Чтобы чувствовала себя хорошо. Как дерево в родной земле.

Л а у р а. А может, я сорняк, который чувствует себя хорошо только на дикой целине, там, где вырос.

Д р а г о ш. Науке сегодня известно много способов акклиматизации. Южное растение пересаживают на север и заставляют цвести и плодоносить в, казалось бы, убийственном для него климате. Не слыхала?

Л а у р а. Ну как же. Конечно.

Д р а г о ш. Почему же никак не хочет прижиться моя дикарка под знойным солнцем любви?

Л а у р а. Это закон растительного мира. Разве в животном мире — такой же?

Д р а г о ш. Должен быть таким же. Над этим сейчас работают.

Л а у р а. Дай-ка свою руку.

Д р а г о ш. Хочешь погадать?

Л а у р а. Нет, только посмотреть на нее. Она такая чистая, невыразимо прекрасная. Рука говорит о твоей невиновности, у нее такой вид. Я бесконечно люблю ее.

Д р а г о ш. А как выглядят руки, имеющие виноватый вид?

Л а у р а. Они гнусные, жадные, высокомерные. А твоя — взгляни — большая, но какая-то растерянная, беззащитная.

Д р а г о ш. Словом, это не кулак.

Л а у р а. Глупенький. Я ведь говорю о том, какая она выразительная! Ты бы посмотрел на свои руки, когда они спят… До чего смешные! Такие беспомощные, безоружные, трогательные до слез.

Д р а г о ш. Просто поразительно, что ты за выдумщица. Словно порой думаешь не головкой, а сердечком. Есть ли в этом огромном мире хоть одна женщина такая же прелестная, как ты?

Л а у р а. Не-е-ет!

Драг о ш. Конечно, нет! И ни одного мужчины, который бы поглупел от любви так, как я.

Л а у р а. Ну, такие-то безусловно есть!

Д р а г о ш. Неужели? Даже безусловно?

Л а у р а. Конечно. И много…

Д р а г о ш. Пойдем поищем. За каждого ты получишь по жемчужине.

Л а у р а. И сделаю себе ожерелье до полу! (Погрустнев.) Пойдем!.. Мы даже до Вранчи добраться не можем.

Д р а г о ш. Ах да! Письмо твоего отца! Как раз об этом я и хотел поговорить. Бедняга так просит к нему приехать.

Л а у р а. Драгош, люди там живут только за счет фруктовых садов. Хорошей пахотной земли у них нет. Вся область, тысячи людей зависят от урожая фруктов; и теперь этот жук поедает там все, все подряд!

Д р а г о ш. Знаю, родная, знаю. Совершенно непонятно, почему агрономы и фитологи, посланные туда министерством, до сих пор не выяснили, что это за жук.

Л а у р а. Видно, не сумели, раз министерству пришлось официально попросить тебя поехать туда.

Д р а г о ш. А как же книга, дорогая?

Л а у р а. Тебе осталось просмотреть последнюю главу. Если б ты захотел, то кончил бы за один день.

Д р а г о ш. Ну, ну, это уж ты напрасно. Один день! За день ничего серьезного и не сделаешь. На это уйдет несколько дней. И потом, моя нога!

Л а у р а. Нога здорова. Ты просто неженка. И мы ведь не будем много ходить. В районном совете есть машина, наш сельсовет даст тебе бричку.

Д р а г о ш. А твои выпускные экзамены?

Л а у р а. Пока я их буду сдавать, на деревьях ни листочка не останется. Почему ты не думаешь о жизни стольких людей? И что толку в ученом, пусть даже он очень крупный и к нему обращаются в случае стихийных бедствий, если в обыденной жизни современники не могут прибегнуть ни к его знаниям, ни к его опыту. Ведь тогда этих знаний как бы и вовсе нет!

Д р а г о ш (задет за живое). Ну уж извини! Когда человек десять лет работает над книгой, которая имеет…

Л а у р а. …мировое значение. Знаю, слышала. Но этот человек спокойно взирает на то, как гибнут вокруг него