Читать книгу "В сердце России - Михаил Иванович Ростовцев"

от вредителей. А вот черный дятел вылечивает самое нутро у любого больного дерева. Как зачует червя — не отступится, достанет. Долбит, как долотом, только щепки летят. Вот и работают эти два «лесных хирурга», круглый год лечат деревья. Где живут они, там и лес здоровый, сухостоя мало. Дятел не только насекомых уничтожает, он еще и гнезд за лето выдолбит немало. Где дятел, там обычно поселяются дуплогнездники — мухоловки, горихвостки, синицы. От готовых квартир кто откажется?

Обычная деловая дробь дятла звучит негромко. Отойди на несколько десятков метров от дерева, на котором он работает, и голос его теряется в разных звуках. Другое дело — весенняя песня любви дятла. Она исполняется с большой силой, с таким увлечением, что дятел забывает обо всем. Услышит самочка такую песню, заспешит навстречу. Весной дятел стучит не для сытости, а ради музыки. Характерно, что дятлы совершенно не обладают даром пения, и брачную песню весной они заменяют своеобразным стуком. Для «серенады» в честь избранницы дятел-самец отыскивает дерево с сухой вершиной. Сухая древесина лучше поет. Но не всякий сушняк привлекает дятла. Он обычно выбирает дерево с треснутым стволом. Щепа особенно певуча. Трудяга-музыкант старается привлечь внимание к своей песне не силой удара, а умением заставить дерево звенеть особенным, неповторимым тоном. Среди весенних стуков дятлов вы не услышите двух одинаковых звучаний.

Наш дятел, упираясь хвостом о кору, глядел налево, направо, прислушивался: все спокойно, только ветерок тихо шумел над лесом. Потом уставился клювом в ствол, разглядывая что-то на коре, прямо под носом. Кажется, не нашел, что нужно, опробовал, прислушался— фальшивит. И снова пробы. И наконец-то — вот он желанный, безупречный инструмент. Не звук — мечта! Внезапно голова дятла затряслась, задергалась, откидываясь назад. Красные перья на темени встали дыбом, клюв задрожал. Он часто ударял по древесине. Из всех отверстий в сосне полилась сочная мелодичная трель. Эхо повторило ее и разнесло по лесу. Еще одна трель, еще… Дятел заметил меня, перепрыгнул на ветку, произнес недовольно: «Клик» — и скрылся в чаще. Я внимательно в бинокль разглядел место, где он сидел. На оголенной почерневшей древесине были дупла, а между ними сухая перемычка. По этой-то перемычке, как по пластинке ксилофона, и ударял дятел клювом. Она легко вибрировала, издавая мелодичные далеко слышимые звуки…

НА РОДИНЕ ИЛЬИ МУРОМЦА

«Какому путешественнику неизвестно первое, неповторимое чувство взволнованного ожидания, которое охватывает душу при въезде в город, где он еще не был! — писали И. Ильф и Е. Петров в «Одноэтажной Америке». — Каждая улица открывает жаждущим глазам путешественника все новые и новые тайны. К вечеру начинает казаться, что он полюбил город. Первые впечатления самые верные. Ничего этого нельзя сказать об американских городах. Есть, конечно, несколько городов, имеющих свое неповторимое лицо, их можно полюбить или возненавидеть. Во всяком случае они вызывают какое-то чувство. Но почти все остальные американские города похожи друг на друга… Это обесцвеченное и обезличенное скопление кирпича, асфальта, автомобилей и рекламных плакатов вызывает в путешественнике ощущение досады и разочарования».

Наши города как люди: у каждого своя биография, свое лицо, своя душа, свой голос, свой характер. Есть у нас города приветливые и сдержанные, шумные и тихие. И это придает городам неповторимость, вызывает интерес к ним. Способность проявлять индивидуальность— отличительная особенность настоящего города.

У наших городов есть и общее: гордость города. Гордость — чувство сдержанное. У человека она рождается из понимания своего пусть скромного, но собственного вклада в общее большое дело, в великую жизнь страны. Гордость наших городов порождена тем же. Она не ограничена лишь сферой материального производства. Подвиги в области духовной жизни, искусства, науки и культуры также составляют предмет его гордости. Советский город не застывает в жесткой неизменности. Время и обстоятельства накладывают свой отпечаток: что-то утрачивается, а что-то приобретается…

Есть для меня города особенно притягательные, с которыми приятно и желательно встречаться, как приятно бывает видеться с недавними знакомыми, к которым вы, несмотря на короткое знакомство, успели уже привязаться.

К таким городам относится Муром. Когда погожим июньским днем пароход тихим ходом пришвартовался к муромской пристани, все туристы собрались на верхней палубе и смотрели на город. Мне не довелось бывать в Муроме осенью и зимой и не берусь судить о нем в эти времена года. Но что касается лета с нарядом зелени, когда солнце сияет в чистом голубом небе, Муром очарователен. Он напоминает огромный сад, раскинувшийся на высоких холмах левого берега Оки. Все дворы небольших домов, которыми застроена древняя часть города, поросли раскидистыми липами и дубами, яблонями и вишнями. В течение веков горожане возделывали склоны холмов, сажали на них деревья, разбивали огороды, сады. Холмы похожи на гигантские ярко раскрашенные купола.

Под солнечными лучами сверкали золотым блеском купола церквей и соборов. Привлекала панорама современной застройки с многоэтажными жилыми домами, с взметнувшимися трубами заводов, антеннами радиорелейной линии. Особенно приятно видеть высокие ажурные стрелы. Они всюду, куда ни посмотришь. Ведь каждый кран — это новая строительная площадка, а значит, завтрашний жилой дом, новый клуб, библиотека…

Скромная красота города удивительно гармонирует со среднерусским ландшафтом. Слитность с природой украшает город, придает ему особую прелесть.

Муром — это прежде всего Ока. На тринадцать километров вытянулся он вдоль реки, на восемь — к западу от нее. За Окой раскинулась километров на двадцать пойменная низменность. Раздольная река дала городу то, о чем другие лишь мечтают: большую воду, зелень, живописные окрестности. Протекая по луговой долине, Ока извилистым течением образует здесь множество рукавов, затонов, озер. Она достигает в ширину до пятисот метров, имеет удобный фарватер для прохода больших судов. Глубина ее в меженное время — до четырех метров. В продолжение двухсот двадцати дней река открыта для навигации. Ледяной покров устанавливается во второй половине ноября и держится до середины апреля.

Муром прижался к Оке, прикрываясь ею издревле, как оборонительным щитом. Возвышенный берег, поднимающийся здесь на сорок с лишним метров над уровнем воды, много-много веков служил естественной защитой города.

Ока поила, кормила сотни поколений своими дарами, служила дорогой, соединяющей Муром с Москвой и Нижним Новгородом.

Город связан с рекой композиционно. И не случайно Уездному городу Мурому дан герб, символизирующий ику: широкая голубая лента.

ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ

Каждый город имеет свою большую или маленькую историю. Она складывается из множества событий. И все же историческими принято считать те города, в которых сохранились и заботливо оберегаются памятники ратного и революционного прошлого, неповторимые