Читать книгу "Дети Времени всемогущего - Вера Викторовна Камша"

варвар. Но хоть он и трезвенник, неразбавленное при нём можешь пить смело. Служака слишком плохо ладит с чернильницей, чтобы писать в Стурн, и слишком плохо ладит со мной, чтобы доносить лично, хотя…

Тит молчал, дожидаясь продолжения. Нумма пригубил вино и закончил:

– Хотя я не доношу Сенату о невинных шалостях тех, кто душой и телом предан императору. Да хранит его само Время!

* * *

Скадария встречала вернувшуюся конницу запахом луковой похлёбки, вылизанным двором и довольными – убил бы! – рожами. Стараясь не хмуриться, Приск слез с покрытого степной пылью мерина и выслушал доклад. Столь же вылизанный, как и замощённый местным песчаником двор. Придраться было не к чему, хоть умри! Махнув добросовестному Сервию рукой, комендант залпом выпил услужливо поднесённую воду и, шагая через две ступеньки, поднялся на стену – думать. Он почти привык к Скадарии, но признать её лучшей крепостью степного рубежа мешали девять отданных Южной лет.

Приск понимал, что недавний перевод – повышение, причём скорее всего последнее в его карьере; отдавал он должное и проныре-прокуратору, не взъевшемуся на настырного ветерана, но свежеотштукатуренные стены и просторные казармы нет-нет да и вызывали ревность. Крепость приводили в порядок без участия Приска, зато стремительный бросок за реку был уже на его счету. Все прошло безупречно! Можно садиться и кропать донесение о том, что жизнь и имущество граждан священного Стурна под надёжной защитой, и испрашивать наградные. Дадут. Погладят по шлему и дадут. За Нуммой не заржавеет – прокуратор превратит вылазку в великий поход и вытрясет из столичных чинуш корову для себя и курицу – для Скадарии, а бóльшего от начальства не добьёшься. Уж в этом-то Приск, оттрубивший под «пчёлками» без малого тридцать лет, убеждался не раз. Небéц ушастый, отличная крепость и сносный прокуратор – что ещё нужно, чтобы дотянуть до отставки?

Комендант топнул ногой в тяжёлом, подбитом гвоздями сапоге, шумно втянул воздух и для успокоения уставился на молочную от глины реку. Надо радоваться, радоваться, а не беситься! Гарнизон не подкачал. Не прошло и получаса, как в крепостные ворота заколотил взъерошенный племянник скототорговца, а Приск уже выводил своих всадников. След взяли сразу – скерáты и не думали хитрить, а коровы ещё не выучились порхать. Шесть часов погони, короткая схватка, медленное – со стадом не побегаешь – возвращение…

Ночью степняки попытались вы́резать спящих «пахарей» и вернуть добычу, только «спящие» не спали. Разбойники угодили в ловушку и теперь отправятся в каменоломни, так что империя оказалась пусть и в невеликих, но барышах. Двое легкораненых и одна захромавшая лошадь – это даже не потери, только вот избегавшие даже приближаться к Перонту скераты не просто перешли его по низкой воде, но забрались на два дневных перехода от границы! И ведь докладывал же, что у Кривой косы нужен постоянный пост, куда там! Вот тебе, старый дурак, твоя крепость, вот тебе твой брод, вот тебе твой гарнизон и не лезь, куда не просят! Он не полез – полезли лохмачи. Хорошо, наглецы охотились за скотом, а не за головами граждан хранимой Временем империи. Плохо, что Стурн переваливает на Время то, что следует делать самим, а в Скадарии втрое меньше солдат, чем нужно, чтобы повесить на границу хороший замок.

«Пока варвары пугают детей великим Октавианом, на востоке не случится ничего страшнее угнанных коров…» «Держать за Перонтом многочисленную кавалерию – излишняя роскошь…» «Лошади жрут даже больше городского сброда, а добывать золото из навоза в казначействе не умеют…» Тьфу, уроды столичные!

– Уроды! – от души рявкнул Приск и потёр разнывшуюся к вечеру спину. Ветеран всегда успокаивался, поняв, где в сапоге гвоздь, а сейчас он как раз это понял. Скераты! Косматые мерзавцы держались нагло даже в сравнении с прошлой осенью. Они и раньше-то мало походили на с детства запуганных страшным соседским императором, а уж теперь!

Жаль, Октавиан уже восемнадцать лет как обосновался в фамильной усыпальнице. Нынешний Агриппа воздвигает в честь отцовских побед арки и колонны, но кормить предпочитает не армию, а столичных бездельников. Можно подумать, мухи заменят пчёл, а охочая до дармовщины шелупонь сумеет отбиться хотя б от лохмачей, не говоря о северных здоровилах и чующих падаль «грифах». Великий Стурн начинает смердеть, и что с того, что благородный Нумма сдохнет сенатором, а Приск выйдет в отставку, купит виноградник и доживёт оставшиеся годы по-человечески? Что с того, что комендант Скадарии чует вонь, если в Сенате обнюхались померанцев?!

– Доклад коменданту.

– Ну?

– В распоряжение коменданта прибыл новый офицер. Ждёт во дворе.

– Кто таков?

– Младший трибун Тит Спентад.

Небец ушастый, только второго «благородного» в Скадарии и не хватало!

* * *

Грубого коменданта пришлось дожидаться дольше, чем прокуратора. Гарнизонные штучки, о них Тит был наслышан. Провинция не любит столицу, а провинциалы не переносят столичных цац. Провинция, столица, благородные, сброд… Как вспомнишь, что смахнувшие с лица земли великие царства козопасы и коняги собирались владеть миром всей толпой и при этом друг друга любить! Теперь это даже не смешно… Спентад решительно подавил зевок и неторопливо зашагал вокруг двора. Он не собирался заискивать, но и начинать знакомство со свары не хотелось. Три года унизительной мелочной войны с одуревшими от безделья провинциалами стали бы ещё тем удовольствием.

В том, что на него таращатся из всех щелей, младший трибун не сомневался, но вертеть головой, выискивая любопытных? Он не ворона, а комендант когда-нибудь да объявится. Отец ждал своего «приска» четверть часа, но с тех пор приграничники стали ещё ранимее. Чем больше Сенат урезáет армейские расходы, тем сильней задираются в дальних гарнизонах, хотя Спентады уже лет шесть выступают против сокращений. Солдаты предпочтительней горлопанов, которых надо не только кормить, но и забавлять…

– Кого я вижу! – Рёв раздался за спиной, облетел вокруг двора, отразился от опрятно унылых стен и устремился к выцветшим небесам. – Чтоб я сдох, благородный Тит! В нашем стойле!..

– Медáнт! Ты?!

– А то нет?! – Обещанная прокуратором вороная неожиданность залихватски подмигнула. – Значит, к нам?

– Значит, к вам. – Тит обнялся с кентавром, напрочь позабыв, что на них смотрят. Завсегдатай бегов, он не только не чурался конюшен и их обитателей, но и ездил сам. Пока император не запретил благородным участвовать в состязаниях, ибо сделанные плебеями ставки низводят знатнейших граждан до уровня полускотов. Никогда ещё младший Спентад не был столь близок к государственной измене, но тут подвернулась капризница Фагния… Вернее, её «подвернул» отец, и Тит немного остыл.

– Тут смешно, – обнадёжил Медант. – Как там Стурн? Плещется?

– Что ему