Читать книгу "Дороги и люди - Константин Багратович Серебряков"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В 1933 году А. М. Горький, находясь в Сорренто, получил письмо с острова Сахалин от учащихся Ногликской школы (Ноглик — южнее Некрасовки, на противоположном берегу острова. Там живет основная часть сахалинских нивхов. В Ноглике тоже большая школа-интернат). Ребята писали: «Раньше учиться мы не хотели, боялись, и родители нас не пускали. Сейчас же летом мы не дождемся, когда начнем учиться... Поняли, что это нужно для нас же самих...» «Ваше письмо, — отвечал им Горький, — подарок, которым я буду гордиться, как орденом. Вам, как всем, надобно понять, что вы учитесь не только для себя, не только для того, чтобы освободить сородичей и единоплеменников ваших из плена темной старины, — вы учитесь для того, чтобы включить вашу свободную энергию в работу трудового народа земли, в работу завоевания власти трудящихся над миром...»
Есть теперь среди нивхов и свои преподаватели, обучающие нынешнее поколение детей, и врачи, и художники, и литераторы, и ученые. Книги нивхского писателя Владимира Санги известны во всей нашей стране и за ее рубежами.
Неподалеку от школы-интерната — Новая Некрасовка. В ряд стоят превосходные двухквартирные особняки. Их построил рыболовецкий колхоз. В каждой квартире — три комнаты, застекленная веранда, большая кладовая, ванная, горячая вода, центральное отопление, на кухне — газ, на крышах — телеантенны.
Наталья Михайловна Хурюн, мать двух сыновей — девятнадцатилетнего Олега, уже окончившего школу, и Юры, ученика шестого класса. Муж ее, Сергей Тимофеевич, — колхозник-рыбак. У него, как некогда писал Чехов, — осмысленное лицо, внимательный взгляд, широкая улыбка. Но никакой скорби. Среднего роста, крепкого, коренастого сложения. Дети — в отца.
В доме отменный порядок. Шкафы и полки с книгами. Рядом с репродукциями известных картин — выразительные, исполненные сильными красками детские рисунки. Сквозь широкие окна льется мягкий свет северного солнца. Острота и яркость рисунков — естественная, хотя, может быть, и неосознанная потребность детского воображения.
Хозяйка накрывает на стол. Сыновья и муж учтиво помогают ей. Как за десятилетия изменилось то, что столетиями укоренялось в сознании и казалось незыблемым! Эти новые люди (уж во всяком случае сыновья) не помнят дымных юрт, обвалянных землей, грязи, зловония вокруг. Ушло, исчезло отвратительное чувство презрения к женщине, «как к низкому существу или вещи».
Стол уставлен вкусными кушаньями. Есть тут и вяленая рыба — юкола. Нивхи ее готовят особенно хорошо.
Ждем хозяйку. Она переоделась и села за стол.
— Ну как, — спрашиваю, — довольны новым домом?
— Хорошо живем, — отвечает Наталья Михайловна, — счастливо...
Девяносто лет назад, побывав на Сахалине, Чехов писал: «Быть может, в будущем здесь, на этом берегу, будут жить люди, и кто знает? — счастливее, чем мы...»
В путешествие на Сахалин Чехов отправился 21 апреля 1890 года. Он понимал, какие трудности подстерегают его впереди. «Поездка — это непрерывный полугодовой труд, физический и умственный...» — еще до выезда писал Чехов Суворину. И в том же письме, от 9 марта 1890 года, возражает Суворину: «Нет, уверяю Вас, Сахалин нужен и интересен, и нужно пожалеть только, что туда еду я, а не кто-нибудь другой, более смыслящий в деле и более способный возбудить интерес в обществе».
«Возбудить интерес в обществе» — быть может, в этой фразе заложена одна из главных, если не самая главная причина, побудившая Чехова отправиться на Сахалин. И по тому, как тщательно он готовился к поездке, видно, что Чехов связывал с нею большие личные планы — все во имя того, чтобы «возбудить интерес в обществе». «Из книг, которые я прочел и читаю, видно, что мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски».
Долг перед народом, свое призвание бороться с несправедливостью Чехов выразил устами одного из своих персонажей: «...Если я писатель, то я обязан говорить о народе, об его страданиях, об его будущем, говорить о науке, о правах человека...»
Итак, Чехов пустился в путь. Сначала поездом до Ярославля. Затем по Волге и Каме — до Перми. Снова железной дорогой — до Тюмени. А отсюда началось «конно-лошадиное странствие». По бесконечному малолюдному сибирскому тракту. Более четырех тысяч верст.
Слабый здоровьем, Чехов перенес и холода долго не наступавшей сибирской весны, и бессонные ночи, и «голодуху». А когда потеплело, когда размякла мерзлая земля, пришлось преодолевать непролазную грязь. Потом пошли вокруг лесные пожары. Гарь и мгла. «Ехать было тяжко, временами несносно и даже мучительно», — писал Чехов с дороги. Но ехал. Чтобы увидеть все своими глазами. Увидеть страшную правду острова «невыносимых страданий», за что он, как гражданин России, как русский писатель, испытывал личную боль и о чем он должен поведать людям.
Он работал и в пути. Писал и посылал издателю «Нового времени» Суворину очерки о Сибири.
Дорога из Москвы до Сахалина длилась восемьдесят дней.
Так же как и при Чехове, на вершине мыса Жонкьер по ночам «ярко светится маяк», а внизу, в море, «стоят три остроконечные рифа — три брата». Это первое, что увидел писатель, стоя на борту «Байкала», когда пароход подошел к берегам Сахалина и в девятом часу вечера 10 июля 1890 года бросил якорь на рейде Александровского поста. И еще он увидел, как «в пяти местах большими кострами горела сахалинская тайга», и «сквозь потемки и дым, стлавшийся по морю» мог разглядеть лишь «тусклые постовые огоньки».
А утром катер доставил Чехова на берег. Отсюда возница повез его на безрессорной линейке в Александровскую слободку, где остановился у одноэтажного деревянного домика с четырьмя окнами по фасаду, с крыльцом под полукружным навесом. Здесь жил крестьянин из ссыльных П. и сдавал внаймы комнату.
В комнате было пусто. «Хозяйка, молодая бабенка, принесла стол, потом минут через пять табурет... А когда час спустя вносила самовар, сказала со вздохом:
— Заехали в эту пропасть!»
Жителей тогда здесь было тысячи три. Городок — весь деревянный.
Эта «пропасть» ныне — современный город. Большой, с каменными зданиями, хорошо распланированный. Деревья вдоль тротуаров, скверы. Живут в городе моряки, шахтеры, рыбаки, учащиеся техникумов и школ. Порт, оборудованный всем необходимым, разросся на том самом месте, где в чеховские времена была пристань в виде длинного сруба, что
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Дороги и люди - Константин Багратович Серебряков», после закрытия браузера.
