Читать книгу "Эскорт - Лана Мейер"

четкого ощущения дежа вю. Возможно, он человек из моего прошлого. Из той части прошлого, что я о себе не помню. Но тогда, почему он не признается, что знает меня? Кто он, черт возьми? И зачем ему я?

— Я предложу тебе гораздо больше, чем ювелирное украшение или деньги. То, от чего ты не сможешь отказаться. То, что тебе нужно больше всего, — гипнотизирующим тоном, заманивает в свои сети Драгон. Но я прекрасно знаю, что чем слаще мужская речь, тем больнее потом крошатся зубы от передоза «сладости».

— Тебе нечего мне предложить, Драгон. Я не буду вестись на твои манипуляции. Хочешь вышвырнуть меня из этого города — вперед!

— Скоро ты убедишься в обратном, Эльза. Жду тебя в своем офисе. Адрес у тебя есть, — в этот момент, мужчина вдруг достает из кармана ключ от наручников и ловким движением руки разрывает нашу связь.

Я теряю дар речи, замирая на месте. Не могу и слова сказать, молча наблюдая за тем, как он встает и направляется к выходу. Если ключ все время был у него, значит, он хотел оказаться со мной в одном замкнутом помещении? Так значит, в казино он оказался не случайно? Или же, мысль о предложении по работе посетила его после того, как он увидел мои «таланты»?

Да кто он такой?!

— Они все время были у тебя? — он оставляет мой вопрос без ответа, а я очень не люблю, когда последнее слово остается за мужчиной.

Глава 3

Драгон

Я давно искал такую, как она. Она из тех, кому нужно все и сразу, все или ничего. Анализ ее системы ценностей занял у меня не так много времени. Чтобы ощутить мнимое счастье, ей нужны миллионы, а мне — целого мира не хватит для того, чтобы вновь почувствовать вкус жизни.

В какой-то момент, во мне что-то сломалось, несмотря на то, что я с детства был неправильным.

Сам факт моего рождения — неправильный. Незапланированный. Ненужный. Грязный. Постыдный. Это то, что я всегда видел и знал о себе.

Хотя масс-медиа и моя родословная кричит о том, что я из тех детей, что называют «золотыми». И одна из фамильных печаток, передающихся в нашей непростой семье из поколения в поколение, что свободно сидит на моем указательном пальце.

Я невольно прокручиваю перстень вокруг своей оси, всматриваясь в широкий черный круг из оникса, на котором расплавленной платиной вылита витиеватая буква «G». Забавно, но то, что для многих в нашем роду служит предметом гордости, для меня — не более чем отражение моей спортивной формы. За последние два месяца я окончательно проработал свое тело и свел жировую массу к минимуму, нарастив больше мышечной. А для чего еще нужен этот дурацкий фамильный перстень? Хотел бы сказать, что только для того, чтобы отслеживать свой прогресс в зале.

Я готов посвятить всю свою жизнь лишь одной цели — разорвать все свои связи с этой семьей и обрести полную независимость. Но боюсь, даже полное переливание крови не поможет мне окончательно вымыть так называемую «голубую кровь» древнего и знатного рода Голденштернов.

В массах считают, что десять процентов людей владеют и управляют девяносто процентами денег и ресурсов, но это не правда. Ближе к правде является соотношение один к девяносто девяти. И я бы многое отдал, чтобы не быть постыдной «ошибкой» в этом гребаном проценте, а точнее признанным, но внебрачным сыном любовницы своего отца — Валентина Голденштерна.

Его отцовство, к слову, лишь формальность. Воспитал меня совершенно другой человек, которому были не чужды простые человеческие эмоции. Он видел во мне сына, а не «лицо знатного рода», которому нужно соответствовать двадцать четыре на семь. Каким бы идеальным ты ни был, здесь, как в королевской семье — тебя всегда недостаточно. Но я иногда даже завидовал принцам Гарри и Уильяму. Они хотя бы получают удовольствие от всей этой помпезной дворянской мишуры, и их капитал создан не на чужих костях и крови. Их семья — лишь маска, развлечение для народа, так называемые «герои королевского сериала» за которыми интересно наблюдать.

В таких древних семьях с богатейшей родословной, как наши, есть одна проблема — у нас есть все и в любой валюте, кроме любви. И пусть я давно стал циничным и расчетливым, и мои глобальные цели лежат далеко за пределами сентиментальных чувств, я все равно уверен в одном: лишь способность любить может сохранить в человеке душу.

Я столько раз отворачивался от нее, смеялся ей в лицо, обесценивал и ненавидел, убегал и проклинал, до тех пор, пока по уши не погряз в этом чувстве.

Да, когда-то давно я любил всем сердцем, каждой фиброй души. Должно быть, я готов был умереть за любовь, но сейчас…сколько бы раз, я не произносил это слово в своих мыслях, я не могу ощутить его вновь.

Я забыл каково это. Любить, ощущать, чувствовать. Лишь эмоции делают нас людьми, но однажды я стер свою человеческую суть, сохранив внутри себя лишь прожитый душой опыт. Сейчас он кажется давно забытым сном, и это меня устраивает. Наверное, я даже врагу не пожелаю помнить во всех красках то, через что прошел я.

Да, это сложно — родиться в такой семье. Это накладывает свой отпечаток и определенные рамки, за которые я жажду выйти. Разорвать оковы.

Есть и другая сторона медали быть Голденштерном, позитивная: почти безграничная власть. И властью обладают не те, кого мы каждый день видим по телевизору, не те, кого мы выбираем на голосовании, и даже не те, кто, казалось бы, принимает важные решения или владеет золотом, нефтью и газом.

Власти у тех, кто официально ей наделен — минимум. Мировым балом правят тени без четких лиц и внятных голосов.

Они всегда здесь, но вы не можете распознать их точных лиц.

И у этих теней лица моей семьи. Моего рода. О нас слагают легенды, наши фотографии и видеозаписи часто мелькают в сети, желтые газеты выдумывают тысячи версий об истории нашего происхождения, но точных фактов и секретов не знает никто.

Только избранные.

— Ваш утренний кофе, сэр, — предварительно постучав, в пространство моего кабинета заходит миловидная стройная брюнетка. Ее волосы перевязаны в тугой пучок на затылке, а наряд девушки напоминает форму стюардессы: я не замечаю на ней ни миллиметра обнаженного тела. Даже ее красивые ноги облегают тонкие капроновые колготки, что полностью соответствует офисному дресс-коду. Поднос с кофе подрагивает в руках девушки, она дарит мне скованную, но вымаливающую внимание улыбку. Судя по тому, как ее соски проступают под белой блузой, она забыла надеть нижнее белье, и в приемной моего кабинета холодно. Никогда бы не подумал, что эта хорошая девочка позволит себе нарушить регламент. На новогодние праздники она получила в подарок брендовую сумку стоимостью в две ее зарплаты, и очевидно, расценила мой щедрый жест, как знак внимания.

— Черный кофе, без молока и сахара. Арабика, как вы любите, — каждый день, она говорит примерно одно и то же, но должен признать, она действительно хорошо выполняет свою работу. Мия четко выучила мои требования и никогда не импровизирует, как многие другие секретарши, что пытались меня удивить, облизать всего с головы до ног, и постоянно вносили свою лепту в мои четкие указания.

Я не приемлю, когда кто-либо нарушает мои приказы. Очевидно, это генетическая черта Голденштернов. Королевская кровь, мать вашу.

— Есть новости, Мия? — поблагодарив девушку коротким кивком, я игнорирую ее флирт глазами и покусывание губ, устремляя свой взгляд в планшет.

— Важных новостей нет, сэр. Ваш отец находится в стабильном для него состоянии.

— Сегодня ровно четыре года, как он спит, — выдыхаю под нос себе я.

— Вы что-то сказали? Вам что-нибудь нужно? — услужливо и любезно подмазывается сотрудница, но я взглядом прошу ее ретироваться за дверь и оставить меня в покое.

Прошло уже четыре года, а я до сих пор не достиг своей цели.

Я медленно выдыхаю, встаю из-за стола,