Читать книгу "Тяжесть венца - Симона Вилар"

Он сделал паузу, показавшуюся Анне невообразимо долгой.

– Я собираюсь объявить в парламенте, что вы моя невеста и мы помолвлены.

Анна охнула и отпустила повод. Ричард невозмутимо смотрел на нее.

– Надеюсь, вы понимаете, что другого выхода нет?

Анна судорожно вздохнула.

– Это невозможно, милорд Ричард Глостер. Я никогда не выйду за вас замуж!

– Я знаю, – сказал Ричард, надевая перчатки. – Вы мне дали это понять еще несколько лет назад, и клянусь моим рыцарским поясом, это не самое приятное воспоминание в моей жизни. Поэтому я и не собирался говорить с вами об этом, но вы сами спросили.

– Но как вас тогда понимать?

Конь под Ричардом начал проявлять признаки нетерпения: бил копытом землю и встряхивал гривой так, что звенели удила. Герцог ласково погладил его, успокаивая, и намотал поводья на руку.

– Видит Бог, миледи, у меня и в мыслях не было причинить вам обиду. Но, как любит говаривать мой августейший брат Эдуард, после того как проводит время в Гилдхолле с барышниками из Сити, – это просто-напросто сделка. И пусть это слово не оскорбляет ваш слух. Я и в самом деле предлагаю вам сделку. В качестве вашего жениха я потребую у парламента изъятия у Джорджа вашей доли наследства, я получу результат – и вслед за тем наша помолвка будет расторгнута.

Лицо Анны выражало недоверие.

– Я не знаю, насколько искренни ваши слова… – начала было она, но Ричард вдруг оглушительно расхохотался.

– О, эти дамы! Послушать их, так у мужчин не может быть иных стремлений, кроме того, чтобы завоевать их нежнейшую привязанность.

И, дав шпоры коню, он умчался в сгущающийся сумрак, оставив Анну полной тревог и подозрений.

С его отъездом в Литтондейлской долине повисла сонная и жаркая тишина. Солнце палило так, как не помнили и старожилы, и прозрачные воды бурной речушки Скирфер порядком обмелели. Каждый день приходский священник служил в церкви Сент-Мартин особую мессу о ниспослании дождя. Кроме того, все чаще стали доходить тревожные слухи о чуме. Стражники, оставленные Глостером, выбиваясь из сил, отгоняли от долины чужаков, и Анна сама видела, как они избивали древками пик какого-то бродягу, явившегося в Сент-Мартин в надежде на ночлег.

Анна также старалась как можно реже покидать стены монастыря и держала дочь при себе. Девочку это злило, и она пыталась протестовать тем, что вновь перебралась в общую спальню к монахиням. Пендрагон был посажен на цепь. За это время он сделался ростом с хорошего теленка, а когда лаял, его хриплый бас поднимал всю округу. И тем не менее, несмотря на свою ужасающую внешность, пес продолжал оставаться добряком, и монахини в обители возились с ним с не меньшим удовольствием, чем со своими свиньями, ягнятами и коровами.

Анна пребывала в задумчивости. У нее не шли из головы последние слова Ричарда Глостера о том, что тот представит ее в палате лордов в качестве своей невесты. Он уверял, что это необходимо, и, кроме того, он вовсе не претендует на нее. Но может ли она ему верить? Анна понимала, что никто и ничто не может заставить ее стать женою Ричарда Глостера. Она всегда умела распорядиться своей судьбой, и не Ричарду перекраивать ее будущее. И он не сможет, даже объявив ее своей невестой, сделать впоследствии супругой. Если понадобится, она присягнет на Библии, что никакой помолвки не было. Теперь она не безвестная вдова барона из Пограничья. Она снова Анна Невиль, возлюбленная дочь Делателя Королей. Ричард сам вернул ей имя, а с такими людьми, как она, не поступают, как с мелкопоместными провинциальными леди. Ее судьбою нельзя больше играть, ибо отныне за нее будут готовы заступиться те из рыцарей, кто хранит память о великом Уорвике. И если Ричард захочет воспользоваться… Но захочет ли? На чем основаны ее опасения? На былой вражде? На том, что ей известна его неприглядная тайна? Но Ричард в ту пору сам был мальчишкой, и если однажды он поступил бесчестно, то разве всю последующую жизнь он не вел себя, как и подобает опоясанному рыцарю? Он стал наместником Севера, чемберленом королевства, ближайшим советником короля… Анна терялась в догадках, не зная, верить или не верить Ричарду. Она вновь, как и много лет назад, чувствовала себя слабой и незащищенной. Ричард не был тем человеком, которому она могла бы безоговорочно довериться так, как много лет назад, не задумываясь и не сомневаясь, доверилась Филипу Майсгрейву.

Дни шли, и жара пошла на убыль. Размеренная жизнь обители вновь стала действовать на Анну умиротворяюще. Сидя за ткацким станком, собирая у ручья лекарственные травы, обучая Кэтрин чтению, она как будто впервые ощутила тот благодатный покой, которого лишил ее Ричард Глостер. Порой ей казалось невероятным, что что-то может измениться в ее жизни. В Сент-Мартин ле Гран все сестры обязаны были выполнять те или иные работы, но на Анне не лежали какие-либо определенные обязанности. Мать Евлалия никогда не требовала от нее послушания и ничего не имела против, если Анна оставалась сидеть над книгой или просто одиноко прогуливалась у воды.

Однажды в начале осени Анна вместе с двумя монахинями отправилась в сосновый бор, чтобы собрать со стволов поваленных ветром старых сосен древесный лишайник для изготовления зеленой краски для шерсти. День стоял сухой и ясный, пахло прогретой хвоей, и было так тихо, что три женщины еще издали услыхали лязг железа и дробный топот копыт. Вскоре на тропинке под скалой показался небольшой отряд.

– Кто бы они ни были, надо как можно скорее сообщить стражникам в долине, – пугливо крестясь, сказала сестра Геновева. – В округе чума, и еще неизвестно, что принесет с собою этот визит.

Анна молча поставила свою корзину на плечо и двинулась в сторону монастыря. Она подумала прежде всего о Кэтрин, которая вместе с настоятельницей поехала на мельницу.

Она ушла уже далеко вперед, когда обе монахини, которых, несмотря на страх, любопытство заставило замешкаться, вдруг стали окликать ее, твердя, что это приехал герцог Глостер.

Если Анна и испытывала волнение, то внешне это никак не выражалось. Она продолжала стоять с корзиной на плече, глядя на приближающихся всадников. Вскоре она поняла, почему не сразу узнала герцога. Она привыкла видеть его во главе вооруженной свиты, на копьях которой развевались флажки с эмблемой Белого вепря, восседающим на великолепном, словно мифический единорог, белом скакуне, и как было признать Ричарда в простой запыленной накидке купца, восседающего на неприглядном коренастом муле. На его спутников она и вовсе не обратила внимания, ибо они, как и герцог, были сплошь в пыли, а их мулы выглядели изможденными. И лишь когда они оказались совсем близко, Анну вывел из оцепенения высокий женский голос:

– Помилуй Бог, милорд! Но ведь это она! Клянусь небом, это так же верно, как и то, что я верю в Христа и почитаю его Пречистую Матерь.

Чуть приподняв бровь, Анна с некоторым удивлением всмотрелась в эту сидевшую в седле по-мужски женщину в простой суконной накидке. Та, в свою очередь, не сводила с нее удивленных глаз. Ричард Глостер первым соскочил с седла и, учтиво поклонившись Анне, помог сойти с мула своей спутнице, которая оказалась невысокой немолодой дамой. Она слабо охнула, ступив на землю, и несколько минут покачивалась, разминая ноги после непривычной поездки. Однако вскоре выпрямилась и, сбросив капюшон, шагнула к Анне. Несмотря на усталость и запыленную дорожную одежду, она держалась с достоинством, говорящим, что эта дама принадлежит к высшему кругу. У нее были спокойные зеленые глаза и улыбка, напоминающая Анне кого-то.