Читать книгу "Царевна, царица, богатырь и птица - Наталья Филимонова"

– Никакая… –  тоскливо согласилась Ная-настоящая. –  Такой, какой должна быть царевна, мне никогда не стать, наверное. Похоже, что и ведьма из меня тоже не очень-то. Что же я, интересно, наворотила тогда?

– Свое спасение, –  без всяких сомнений сообщил голос из зеркала. –  Знала бы ты, какая тоска тебя отражать. Вот если, скажем…

И отражение вдруг неуловимо изменилось. Волосы, всегда небрежно заплетенные, с выбивающимися прядями –  разгладились и улеглись в безупречную прическу, открывающую шею. Расправились плечи. Кожа, которую злоязыкие служанки звали “рябой”, выбелилась. Взгляд стал уверенным и прямым. Все лицо стало вдруг будто старше и строже.

…В зеркале отражалась величественная красавица –  царственная, безупречная. Куда там супруге градоправителя Линдена!

– Это не я, –  убежденно произнесла Ная.

– Конечно, не ты, –  красавица в зеркале повела точеным плечом. –  Пока не ты. Расправь-ка для начала плечи… спину держи! И не хлопай глазами. Ох и много работы с тобой будет!

*

Зеркало стало для Наины самым верным советчиком –  и самой доверенной наперсницей. Все прочие –  или льстят, или преследуют свои цели. Лишь собственное отражение всегда скажет все без прикрас. А когда надо –  и отругает.

– Вспомнит он или нет –  главное, чтоб ты себя помнила, –  ворчало оно сейчас. –  Не забывай –  он тебе нужен!

– Ох, –  Наина схватилась за голову. –  Лекарство для Альки!

Верно, ведь Ратмир –  единственный, кто наверняка сможет вылечить. Своим противоядием он бредил еще тогда, когда учился на втором курсе. В том, что у него в конце концов все непременно должно было получиться, правительница и не сомневалась. Он всегда был талантлив. Значит, вылечит. Справится. Вот только в себя пусть придет…

Ну вот –  Алька там совсем одна, лежит ровно мертвая, а единственный, кто помочь ей может, без чувств тут валяется. Потому как сестра ее старшая, как оказалось, так и не научилась держать себя в руках!

– Не только. Ты ведь помнишь о последних донесениях от границы?

Правительница моргнула. Да… донесения. Она ведь намеревалась отправить сокола в разведку! Кто кроме него сможет справиться с этой задачей?

Впрочем, сейчас, как бы ни было, главное –  Алевтина. Будет жива наследница –  все будет иметь смысл.

А ведь и забирать ее от заставы теперь вовсе не ко времени будет…

Наина провела по лицу рукой.

– Ладно. В себя придет –  сам исцелится. Я в него, сколько могла, влила сил. А теперь-то что с ним делать? Сколько он так пролежит? Ну как войдет кто? Я-то не пущу, так ведь и от двери увидят. Писарь с докладом, горничная с метлой…

Зеркало, казалось, задумалось.

– Ну… откати его в уголок, что ли.

…Никогда и никому не стала бы рассказывать правительница Тридевятого царства, государыня регент Наина Гавриловна, как пыхтела, пытаясь сдвинуть с места богатыря –  да хоть на локоть!

Поначалу-то казалось –  поднатужиться, да в опочивальню его снести, на постель уложить, по-людски все же.

Впрочем, от этой мысли пришлось отказаться сразу. Колдун, как все богатыри, был мужчиной высоким и крупным. А ведь на нем еще и кольчуга, и прочего железа немеряно! Пришлось принести из опочивальни покрывало, да прямо на полу постелить. В уголке, за конторкой –  чтоб от двери не видать было. Большего она бы при всем желании для воина не смогла сделать. Пыталась мужчину за ворот волоком тащить –  едва не надорвалась. В конце концов пришлось и впрямь… откатывать.

– Что ж вы, богатыри… едите-то… чтоб вас… –  катить тоже оказалось не самой простой задачей, так что и дышалось-то от натуги тяжко, и на лбу испарина выступила. –  Железа на себя… понавешают…

Приходилось прерываться, усаживаясь рядом, прямо на полу. Сидела, разглядывая бледное лицо колдуна.

Никогда красавцем не был. Почти и не изменился… впрочем –  изменился, конечно! Старше стал. Тверже. Вот этой жесткой складки у тонких губ раньше не было. И морщинки хмурой между бровей, так и тянет ее пальцами разгладить. Брови черные, нос с горбинкой –  все те же. Глаза закрыты сейчас, но они –  точно не изменились, Ная помнила. Карие, а у самого зрачка –  почти желтые, как у птицы, в которую он обращается.

И наверняка раньше он не был таким тяжеленным!

Ох и трудная это работа –  богатырей по полу катать…

Управившись наконец, Наина чувствовала себя так, будто гору руками двигала. Даже плечи теперь ныли.

Впрочем, прежде чем позволить себе отдохнуть, девушка все же попыталась устроить пострадавшего насколько возможно –  расправила под ним покрывало, подложила под голову подушку, после и вовсе сбегала за платком, смочила его водой из графина, отерла мужчине лицо.

Когда Наина наконец выпрямилась и тяжело оперлась о столешницу над зеркалом, пытаясь все-таки отдышаться, отражение, взглянув на нее, расхохоталось.

– Ох и вид у тебя… государыня регент!

*

Сознание возвращалось медленно. Какой-то был сон… теплый, светлый. Когда же Ратмир успел заснуть? Колдун моргнул, разглядывая высокий потолок.

Было что-то важное… царевна. Он летел на доклад… правительница! Сколько же времени прошло?

С трудом удалось повернуть голову.

Государыня регент что-то писала, сидя за конторкой. Как всегда –  безупречная. Волосы уложены волосок к волоску, прямая спина, лицо не выражает ровным счетом ничего. Будто и не она молниями швырялась.

Словно почувствовав его взгляд, Наина Гавриловна подняла голову и отложила перо.

– Проснулся наконец? Надеюсь, исцелить себя в силах? Хорошо. Сейчас полетишь на заставу. Я дам вашему отряду еще один шанс. Как только Алевтина Игнатьевна будет здорова –  сообщишь мне по зеркалу. –  Голос был тоже, как всегда, чуть прохладным и ровным. Она говорила так, словно ни на миг не сомневалась, что у колдуна-недоучки все получится. –  Все текущие обращения населения в ближайшее время перенаправлять страже. Задача отряда –  стеречь царевну и выяснить все, что возможно, о попытке отравления. А ты… для тебя задача будет отдельная.

Глава третья, в которой царевна просыпается после долгого сна

– Еще глоточек за Светика… глоточек за Олешека… и глоточек за Наину Гавриловну…

Голос Савелия бормотал какую-то несусветную чушь где-то на краю сознания, но уловить смысл никак не выходило.

А первым отчетливым ощущением оказался вкус. До того мерзкий да гадкий, что глаза сами собой распахнулись на пол-лица, а тело просто подбросило –  и Алька села.

И выплюнула изо рта ложку, безотчетным движением отмахнувшись от чьей-то руки и тотчас вытерев губы. Ох и пакость же!

А затем принялась диковато озираться. Вроде бы она дома, на лесной заставе. Только не в своей постели почему-то. И все семь богатырей разом столпились вокруг, замерли.