Читать книгу "Приключения профессора Браннича - Эдуард Маевский"

– Рыбы – царями? Но это невозможно! – воскликнул лорд Кэдоган.

– А между тем оно было именно так!

– Каким же тогда жалким должен был быть свет!

– Да, несомненно, но только с нашей нынешней точки зрения. Нельзя же, однако, все мерить на свой аршин. Я уверен, что если бы девонские обитатели морских глубин умели мыслить и оценивать как мы свое положение, ни одна рассудительная рыба не придумала бы для себя лучших условий жизни, чем пребывание в море. Она только пожелала бы, чтоб в этом прекрасном море погибли все ее враги, и чтобы всегда было вдоволь пищи. Лишь какая-нибудь незрелая рыба-мечтательница предалась бы глупым фантазиям о другой стихии, более легкой, чем вода, о воздухе, например. Умей рыбы рассуждать, он и в то время считали бы океан своей неотъемлемой собственностью и даже думали бы, что он создан для них. И они были бы последовательны, рассуждая таким образом. В самом деле, дожди падали лишь для того, чтобы растворить в воде воздух, необходимый им для жизни, даже солнце лишь для них одних освещало мрачные глубины…

– Да, доктор Гросс был прав, называя вас поэтом, – произнес с усмешкой лорд Кэдоган.

Профессор хотел ответить, но вдруг раздался глухой треск, какое-то шипение и испуганные крики Станислава.

– Что там такое? – встревожился лорд. – Верно, какое-нибудь несчастье!

– Ах, беда! Беда! – отчаянно кричал Станислав, подбегая с каким-то шипящим предметом, который он бережно нес в руках.

– Что случилось? Говори же, наконец! – нетерпеливо крикнул профессор.

– Вино льется! – жалобно ответил Станислав и показал бутылку, из которой широкой струей вытекала шипучая жидкость.

– Ты разбил ее, чурбан! Давай скорее, спасем хоть сколько-нибудь…

– Она сама лопнула! Мы ничего не сохраним при этой адской жаре…

Не успел он выговорить этих пророческих слов, как с громким треском лопнула и другая бутылка.

– Давай ее скорее! – крикнул англичанин, и с никогда не покидавшим его спокойствием, достал из своего сака небольшой дорожный стакан.

Шампанское подкрепило и оживило путешественников, и они вновь пошли дальше. Каждый из них проявлял чудеса храбрости. Они побеждали препятствия с неустрашимостью альпийских туристов и приостановились, лишь когда очутились над глубокой пропастью. Для того, чтобы добраться до ее дна, нужно было размотать веревки и найти надежную точку для их прикрепления. В то время как палеонтолог распоряжался работой, лорд курил сигару и насвистывал мелодию из какой-то оперы. Наконец он швырнул недокуренную сигару и начал украдкой отдуваться.

– Сколько здесь градусов тепла? – спросил он минуту спустя.

– Сорок, – ответил профессор. – Это значит, что мы в тысяче ста пятидесяти метрах под землей. Вы представить не можете, лорд, как это меня радует.

– Сорок градусов жары, и это вас радует! – плутовато заметил Станислав. – В жизни своей не слыхал, чтобы жара была поводом к радости.

– Ну ты там, помалкивай! – шикнул на него профессор. – Меня радует не жара, а глубина, до которой мы дошли! Я чувствую, что мы заберемся так глубоко, как не проникал не только ни один человек, но и даже ни один инструмент.

– Можно подумать, что тысяча сто пятьдесят метров – это так много, – заметил лорд. – Вот если бы мы добрались, профессор, до центра земли, тогда было бы чем похвастать, а ваши тысяча сто пятьдесят метров в сравнении с размерами земного шара то же, что укус комара в поверхность большой дыни.

– Что правда, то правда! Но, тем не менее, я все же буду счастлив, если мне удастся спуститься хотя бы еще сотни на две метров. Несмотря на то, что шахты, как решето, изрыли земную оболочку, ни один человек пока глубже тысячи метров не спускался. Причиной тому не столько технические затруднения, которые приходится преодолевать при копании глубоких шахт, сколько температура. Насколько я знаю, на такой глубине нигде еще не замечена такая низкая температура, как в этом месте.

– «Такая низкая температура»! – вскрикнул Станислав. – Что же вы называете высокой температурой?

– Обыкновенно под землей температура растет гораздо быстрее, – ответил геолог. – В одной из самых глубоких английских шахт, глубина которой семьсот сорок пять метров, жара на дне достигает тридцати четырех с половиной градусов по Цельсию. В штате Невада существуют богатейшие копи золота и серебра. Несмотря на сказочные богатства, которые эти копи содержат, они разрабатываются очень мало, так как высокая температура делает их почти недоступными. В некоторых местах рудокопы работают там при сорока семи градусах по Цельсию, но более десяти минут никто не в состоянии там оставаться. Невзирая на все предосторожности, смертность там поразительная; нередки также случаи умопомешательства. Под Шперенбергом одну соляную копь с научной целью докопали до глубины тысяча триста семьдесят два метра, а затем пришлось остановить работу, так как жара дошла до сорока восьми градусов по Цельсию. Весьма сомнительно, чтобы удалось еще глубже раскопать эту копь.

– Простите великодушно, – сказал лорд Кэдоган, – я недавно читал в одной весьма интересной книжке, что какой-то профессор в 1863 году дошел до глубины тридцать пять миль под землей.

– Ничего подобного быть не могло! – с жаром возразил геолог – Если бы и существовал такой глубокий канал вглубь земли – что, конечно, совершенно невозможно, – то никто не выдержал бы жары, которая господствует на такой глубине.

– Но откуда же это стало известно? Вы же говорите, что никто на подобную глубину не проникал?

– Это доказывает непрерывный прирост тепла. Если бы температура поднималась на один градус не только через тридцать три метра, но даже через восемьдесят, то на глубине тридцати пяти миль температура бы достигла трех тысяч градусов – температура, совершенно незнакомая нам, так как физикам и химикам до сих пор удавалось получить лишь две тысячи градусов по Цельсию. В настоящее время электрические печи дают несколькими градусами больше, чего уже совершенно достаточно для расплавления всяких металлов, не исключая даже платины. Итак вы видите, что подвиг вашего профессора несколько сомнителен, потому что если бы он был даже весь из платины, то и тогда он расплавился бы на глубине двадцати миль.

– А так как мы не созданы ни из платины, ни из гранита, то нам придется скоро прекратить нашу очаровательную прогулку, – заметил лорд Кэдоган – Однако наше Девонширское графство в довольно жарком климате, как я вижу.

– Мы уже давно в силуре, – поправил его геолог. – А посему – вперед! Время не терпит.

Не успели они пройти нескольких десятков шагов, как узкий и низкий овраг из красного песчаника вдруг расширился в огромное пространство, заключенное в твердые, черные, блестящие стены. Температура здесь была значительно выше.

Тут Станислав стал уговаривать профессора вернуться, но слова его остались гласом вопиющего в пустыне. Геолог заявил, что он будет идти вперед до тех пор, пока у его хватит сил, пока белок в его крови не начнет свертываться; что он непременно должен добраться до кембрийских и даже архейских пластов. И с этими словами он двинулся дальше, а за ним волей-неволей поплелся и Станислав. Лорд Кэдоган вскрикнул «all right!» (ладно!) и догнал ученого.