Читать книгу "Сосуд Апокалипсиса - Савва Градинар"

Лишь спустя очень долгие пару минут, он подошёл ко мне. Но как только его дыхание коснулось моей кожи, ящер понял, что я притворяюсь. Это знание, к счастью, пришло к нему слишком поздно. Я пружиной вскочил с травы и со всей силы всадил ему кинжал в глаз по рукоять.

Монстр взревел и, развернувшись, ударил меня хвостом. От удара мощного тела, ещё и закованного в чешую, прочностью не хуже латного доспеха, меня отбросило в ближайшие кусты барыни. Всё внутри словно перевернулось, кости только чудом не рассыпались порошок. Воздух вышел из лёгких и я усиленно пытался хоть немного вздохнуть.

Сам же ящер кинулся на меня, однако смог сделать лишь пару шагов и рухнул на землю. Похоже кинжал всё же вошёл достаточно глубоко.

Я лежал в кустах и смотрел на ярко красные ягоды барыни. Сразу накатили воспоминания, как я с Джеки Софран собирали их каждую весну. Её губы сразу становился красным, как от помады, но устоять перед сладостью этой ягоды было сложно.

Череду приятных воспоминаний прервало кряхтение со стороны ящера. Пришлось возвращаться в реальность и подниматься с поломанных веток кустарника. Пернатые жители леса уже обступили его со всех сторон. Особо наглый из них, своими хилыми птичьими ручками всё пытался вытащить мой трофейный кинжал из глаза ящера. Если вытащит, то уже не отдаст, улетит с ним, чтобы хвастаться перед самками находкой. Стоило поспешить.

Я встал и, немного пошатываясь, подошёл к чешуйчатому трупу. Коряны выставили на меня копья, но я не обратил никакого внимания на их оружие, по размеру больше похожее на толстые стрелы. Старейшина рассказывал, что в их присутствии ними, равно как и перед лесными духами не стоит показывать страха. Иначе они могут перейти в открытую агрессию, считая тебя слабее себя. Также как и диким зверям не стоило и напрямую смотреть им в глаза. В общем, максимум дружелюбия и чувства превосходства.

Поэтому я с абсолютно невозмутимым видом отодвинул коряна-мародёра и резким движением вытащил окровавленный клинок. Тот пытался возразить, но взгляд на лезвие кинжала его образумил.

Я же выдохнул. Стоило подумать и о будущем. Например, о еде. Передо мной огромная туша, хоть и не особо съедобного, но всё же мяса.

Клинок уже направлялся на брюхо ящера, в место с минимальной чешуёй, но тут же между мной и добычей встали сразу несколько птичек. Клинок едва не проткнул одного из них, от чего тот резко вскрикнул, напугав и меня и себя.

— Укларди челвек! Наше, — заявил тот корян, что позарился на оружие.

Правда говорил он, прячась за тушей ящера, что не особо говорило о его серьёзности. Однако это всё равно было проблемой. Просто так уступать им не годилось.

— Почему? Я же убил. Сражался и победил, добыча моя, — решил поспорить я.

Птице-человек выглянул из-за туши, на его птичьем лице перемешались испуг, жадность и упрямство.

— Наше, — как-то не слишком уверенно повторил он и поднял свою острую палку.

— Нет, моё! — настойчивее сказал я.

Корян в растерянности посмотрел на остальных. Те явно не собирались со мной спорить, по крайней мере пока я с оружием. Но жадность всё же взяла своё.

— Н-н-наше, — дрожа от страха сказал корян и максимально угрожающе двинулся в омю сторону с копьём. Даже чуть привстал, чтобы казаться больше.

Меня это лишь веселило, однако когда их будет больше окажется уже не до смеха. Так что надо как-то выкручиваться, чтобы на меня все местные племена не ополчились.

— Хорошо, — примирительно сказал я. — Давайте в обмен вы скажите, в какой стороне дорога к городу и сколько идти туда. Тогда тушка ваша и я пойду своей дорогой.

Корян задумался, а затем начал щебетать с остальными птицами. О чём они договорились я так и не понял. Лишь надеялся, что их решение не отправит меня в Великую пустыню.

— Две лукры, — наконец заявил мародёр, указывая крылом мне за спину.

Я коротко кивнул и двинулся в нужном направлении. В след мне полетели какие-то возгласы и карканье. Птицы сразу осмелели и показывали самим себе невиданную храбрость. Я был почти уверен, что вернувшись в гнездо эти горе-охотники будут хвастать, как отбили добычу у целого отряда людей. Эх, вроде птицы, а повадки всё равно человеческие.

Мой путь продолжался до самой ночи. Не знаю, что означает лукра на языке птицеголовых, но вряд ли они бы мне объяснили понятнее, надеюсь, что путь займёт не так много.

Желудок же в свою очередь тоже напоминал о времени. Его урчание, казалось, было слышно на весь лес. Ягоды и грибы едва спасали, однако привыкший к сытной еде организм требовал нечто более существенное. Но охотится ночью в подобном лесу было довольно опасно.

Тут и там встречались ядовитые и плотоядные растения. Огромные цветы с зубастыми лепестками на моих глазах доедали одного из не особо прытких корянов. Их усики повернулись в мою сторону, а лозы уже перешли в движение, но я сразу увеличил дистанцию.

Также иногда дорогу преграждали огромные паутины, покрывшие целые поляны, откуда выглядывали голодные глаза сотен пауков, размером с овцу. Благо я быстро заметил паутинки-ловушки.

Однако ночью обнаружить их ловушки было невозможно, так что пришлось прекратить пути и встать на привал в одном из оврагов. Корни одного из вековых деревьев нависли сверху, создавая импровизированную крышу. Скорее всего во время урагана их вырвали из земли. Оставалось только надеяться, что дух древа не решит ночью выпотрошить меня от скуки, байки про подобные вещи я наслушался ещё когда был маленьким. Не хотелось бы проснуться с кишками наружу и корнем, торчащем из груди, тогда уже лучше и не просыпаться.

Ночь опустилась на Лазурный лес. Разноцветные огоньки пустились в пляс между деревьями. Были здесь и духи леса и души погибших. Луна открывала новую, сокрытую в лучаха солнца жизнь. Если существование столь эфемерных существ можно назвать жизнью.

Деревья преображались, серебряная листва становилась голубой и светилась, словно море под солнцем, а волны растительности создавались порывами ветра. Старейшина рассказывал пару легенд, когда в подобные ночи люди исчезали навсегда, уносимые в другой мир. С утра от них оставалась лишь тень.

Я в свою очередь смотрел на эту красоту сквозь корни древа, служившие мне укрытием. Магия, текущая в это время по лесу, вытягивала из меня все силы, словно река, которая хотела забрать меня в свои воды. Однако я сопротивлялся столь древнему желанию могучей силы забрать себе ещё одну крупицу жизни. Чтобы не потерять себя я закрыл глаза и постарался слиться с окружающей аурой, провести силу сквозь себя, стать ею. Слиться с лесом, показать что я свой. Благо тьма в сосуде не восстановилась и я не отвлекался на неё. Нельзя было, чтобы духи нашли меня в этот момент. Уж точно не тогда, когда я почти лишён возможности оборонятся.

Здесь были герои и до меня, и лишь их огромная сила сдерживала любопытство и озорство скучающих лесных духов тысячелетних деревьев. Они могли позволить себе не прятаться, а отличии от меня.