Читать книгу "Ничем не интересуюсь, но всё знаю - Виктория Токарева"

Маша – инвалид детства, но на некоторых удачных фотографиях заметно ее сходство с красавицей Гитаной.

За праздничным столом сидела также Лидия Шукшина с новым молодым мужем оператором Мишей Аграновичем. Лидия любит мужчин моложе себя, равно как и Нонна Мордюкова.

Миша Агранович – великолепен: талантливый, молодой, породистый – мечта всех актрис без исключения.

Василий Макарович Шукшин был антисемит, как и все почвенники. В деревне Сростки, где он жил, евреев не было, и он их не знал. Евреи в основном селились там, где тепло. И в Москве, само собой. В кинематографе евреев много, через одного.

Я подошла к Лиде и спросила:

– Если бы Вася увидел твоего нового мужа…

– Он бы меня убил! – воскликнула Лида.

Она была и есть искренний и открытый человек.

Лида в это время снялась в фильме «Трын-трава». Миша – оператор. Он так снял Лиду, делал такие ее портреты, что сразу было ясно: оператор влюблен. Фильм получился теплым и трогательным, он весь был пропитан любовью.

Гитана сидела возле меня грустная, тихая. Больной ребенок не позволял ей радоваться жизни на полную катушку. Алексею жилось легче. У него – профессия. Востребованность. Слава. Всеобщая любовь. А Гитана – один на один со своим несчастьем.

Мы выпили. Она сказала:

– Я думала, что Токарева курит и с перекрученными чулками. А вы молодая и красивая.

Я в тот момент была влюблена. Женщины хорошеют от любви. А еще на мне было серое шелковое платье, подаренное женой посла Швеции. Смешно помнить такие мелочи, а я помню. И того мужика, в которого была влюблена, – тоже помню. Ничего интересного, но любовь зла.

Гитана спросила меня:

– Хотите, вам погадает моя мама? Она настоящая таборная цыганка. Ей дано.

Я сказала:

– Хочу.

Гитана продиктовала адрес, но я не поехала. Зачем знать будущее? Лучше не знать.

По вечерам бурлит сериал, который запустила Гитана. Она выволокла на свет Цивина и Дрожжину. Они и не ожидали такой прыти от восьмидесятипятилетней. Но они ошиблись. Сколько веревочке не виться, все равно совьется в кнут. Или завяжется в петлю. Больно ударит или убьет.

Цивин и Дрожжина – классические старушатники. Маша и Гитана – лакомый кусок. Стоит только руку протянуть. Цивин и Дрожжина – обеспеченные люди. И не молодые. Зачем им новая добыча?

Звери охотятся для того, чтобы поесть, утолить голод. Впрок они не охотятся. А Дрожжина с мужем охотятся именно впрок.

По всей вероятности, удавшаяся афера – это наркотик. Риск впрыскивает в кровь адреналин. Жизнь обретает краски. Но все-таки надо видеть, кого обдираешь до ребер. Даже в криминальном мире есть понятие «беспредел».

Гитана сделала кардинальский ход: позвонила Никите Михалкову. Никита – хозяин жизни. Для него невозможного нет.

Все замерли и ждут: чем кончится? Народ жаждет хлеба и зрелищ, как в Древнем Риме.

С тех пор в человеке мало что изменилось.

Началось расследование.

Выяснилось, что Цивин и Дрожжина черные риелторы. У них пятнадцать квартир, которые они отжали у одиноких стариков.

Сладкой парочке грозит немалый срок по статье «мошенничество».

На телевизионном экране показали Наталью Дрожжину в железной клетке.

Мне стало не по себе. Пожилую женщину, актрису, красавицу посадили в клетку, как серийного убийцу. Она мошенница, но не людоед из американского фильма «Молчание ягнят». Кто-то перестарался.

В конце телевизионной передачи объявили: «Подсудимую отпускают домой под подписку о невыезде». Это значит, что во время следствия она может находиться у себя дома и являться в суд по первому требованию.

Молодой мент, он же полицейский, достал ключ и отворил дверь клетки. Дрожжина вышла аккуратно, по-старушечьи. Она не поверила своему счастью.

– Спасибо! – вскрикнула она. – Спасибо! Спасибо!

Ее лицо осветилось счастьем, глаза сверкали сквозь слезы.

– Я сделаю все, что вы скажете! Я приду по первому зову. Спасибо! Спасибо!

Актриса осознала, что ночь она проведет не в камере с уголовниками, а у себя дома. В своей постели, с удобным ортопедическим матрасом. Утром она примет душ, закутается в турецкий халат и выпьет чашечку кофе, а может, и две.

– Спасибо! – Старая актриса с подлинной любовью смотрела на мента.

Мне захотелось, чтобы Цивин и Дрожжина отделались условным сроком и весомым штрафом. Пусть отдадут назад все, что огребли неправедным путем. Пусть уверуют в Бога и отмолят свои грехи или хотя бы прекратят привычную деятельность.

В чем их ошибка? В жажде наживы. Они захотели больше, чем смогли проглотить. И подавились.

И еще одно: не надо было связываться с цыганкой.

Цыгане – это природа. Их не обманешь. Разве можно обмануть утренний туман, дорогу, реку?

Через три месяца Цивин и Дрожжина снова появились в программе у Малахова.

Они обзавелись правильным адвокатом, который грамотно разрулил все происходящее.

Имя этого адвоката – Кучерена. Он находится в первых рядах адвокатуры.

Я помню Кучерену по истории с дачным кооперативом «Рыбник». Ее широко освещали по телевидению.

Кому-то понадобились эти земли. Я даже знаю кому, но промолчу. И этот кто-то начал крушить существующие дома, вышвыривая людей на улицу. Лужков пообещал возместить квартирами, но люди не соглашались. Дом на земле лучше, чем однушка в спальном районе.

Лужков объявил: «Я не люблю жлобов».

Народ вышел с плакатами: «Мы не жлобы», «Жлобы не мы». Их возглавлял молодой белокурый Кучерена.

Лужков обернулся к нему и спросил:

– А тебе-то какое дело? Какая тебе разница?

– Людей жалко, – простодушно ответил Кучерена.

С тех пор он мил моему сердцу.

Цивин и Дрожжина явились на передачу заметно похудевшие. Это их украшало.

В студии, как всегда, стоял хай, все перебивали друг друга. Малахов это любит. Видимо, хай – его фирменный знак: близко к жизни. Орут до хрипоты, перебивают друг друга, ничего не понятно. Такое впечатление, что некоторые скандалисты наняты за деньги, получают горловые. Они стараются до хрипоты, хочется засунуть им в рот кухонное полотенце.

Тем не менее в этом хаосе Кучерена разгреб себе пространство и доходчиво объяснил: невозможно назначить суд, поскольку Гитана Аркадьевна (жена Баталова) не идет ни на какие контакты. Ничего не подписывает. Никому не верит.

Однако Кучерена найдет выход. На то он и Кучерена.

Цивин держит слово с багровым лицом. Жилы надулись от напряжения. Как бы его не хватил удар прямо в студии.