Читать книгу "Золотая нить. Как ткань изменила историю - Кассия Сен-Клер"

Дороти Хартли, «Земля Англии», 1979

Нити, найденные в пещере Дзудзуана, были сделаны из льна. Из этого растения до сих пор ткут полотно. Это высокий, тонкий и гибкий однолетник. Метровый стебель усеян остроконечными листьями. Когда лен цветет, на нем появляются иногда розовые, порой фиолетовые, но чаще всего голубые цветы. Мы используем одомашненный вид льна – Linum usitatissimum. Его вероятный предок – Linum angustifolium – изначально рос сам по себе в Средиземноморье, в Иране и Ираке. Именно в этих районах люди впервые начали его одомашнивать[36]. Лен, который использовали для ткани из Дзудзуаны, относился к дикому виду. Людям, пожелавшим использовать этот лен, надо было выйти из пещеры, найти лен и собрать его. Но когда было собрано необходимое количество растений, до конца работы было еще далеко. Лен требовал тщательной многоступенчатой обработки (каждая фаза – со своей, проверенной временем терминологией), прежде чем из него можно было сделать нить.

Лубяные волокна, помимо льна, есть в конопле, джуте и рами[37]. Эти волокна состоят из длинных тонких клеток, соединенных друг с другом кончиками и образующих нити, как трубчатые бусины на нитке, идущие от корня до верхушки и собранные в пучки. В одном стебле может быть от пятнадцати до тридцати пяти пучков, в каждом из которых до сорока отдельных волокон. Они длинные (от 45 до 100 см), тонкие (около 0,0002 см), мягкие и прочные.

На ощупь они кажутся тяжелыми, слегка шелковистыми и обладают перламутровым блеском. Они защищают и поддерживают каналы, по которым питательные вещества поднимаются от корней, поэтому должны быть крепкими. Эти волокна находятся внутри древесной сердцевины, или ксилемы, и удерживаются вместе с помощью белковых смол, восков и других субстанций. Все эти слои делают извлечение пучков волокон из стебля очень трудным. Для начала лен необходимо не срезать, а вырвать из земли в правильное время – когда стебель молодой и зеленый, а семена еще не появились, тогда волокна будут очень тонкими, идеальными для тонких тканей. Позже, когда стебель пожелтеет, лубяные волокна становятся жестче, но и прочнее, поэтому их используют для изготовления грубой рабочей одежды. Если дождаться полного вызревания льна, то из его прочных волокон можно делать веревки или шнурки[38].

Когда лен вырван из земли, стебли сортируют по размеру, листья и цветки обрывают. Этот процесс называется «обмолот». Растения сушат и позволяют им немного подгнить. Этот процесс может медленно протекать где-нибудь на крыше или гораздо быстрее – в стоячей воде специальных прудов, в которых лен замачивают. Эта процедура смягчает и разъедает древесную сердцевину, обнажая лубяные волокна, и их становится легче извлекать. Когда лен достаточно смягчится, его высушивают, а затем треплют и чешут, чтобы удалить любые оставшиеся нежеланные кусочки стебля. Остаются только лубяные волокна: длинные, поблескивающие, готовые для прядения и превращения в полотно[39].

Практически все древние ткани, созданные человеком, были сделаны с использованием льна, а не шерсти (хотя сохранились лишь микроскопические остатки волокон, разницу между льном и шерстью легко определить: шерсть состоит из чешуек, а лубяные волокна гладкие, шерсть лучше тянется и обычно закручивается, а лен остается прямым). Это ставит в тупик археологов, потому что кажется нелогичным. Овцы, даже в самом древнем своем воплощении, когда они не обладали такой густой шерстью, как современные породы, все же были покрыты густой шубой, которую легко было превратить в нить. У шерсти есть и еще одно преимущество – она легко валяется. (Кстати, неизвестно, какая одежда появилась раньше, валяная или тканая, но оба варианта, судя по всему, родом из Средней Азии.) Лубяные волокна сложно извлекать, с ними трудно работать даже тому, кто умеет это делать, но у них свои преимущества: эти волокна длиннее, легче, лучше дышат, больше подходят для жаркого климата и для большой физической нагрузки[40].

За пределами Дзудзуаны

«Как нам представить ткацкий станок, сложное сооружение даже в самой простой своей форме, у людей, которые еще даже не знают металла?»

Якоб Мессикоммер, 1913

У археологов существует традиционное предубеждение против ткани. В конце концов, ткани очень быстро разрушаются, истлевают за несколько месяцев или лет, и крайне редко от них остаются следы для тех, кто найдет их спустя тысячелетия. Археологи, как правило мужчины, называют прошлые века «железным» или «бронзовым», но не «гончарным» или «льняным». Предполагается, что металлические предметы были главной отличительной чертой того времени, хотя на самом деле это всего лишь более видимые и лучше сохранившиеся вещи. Технологии, использовавшие менее стойкие материалы, такие как дерево и текстиль, могли быть более важными в повседневной жизни людей. Но доказательства их существования по большей части вернулись обратно в землю.

Разумеется, есть исключения. Как и с волокнами из пещеры Дзудзуана, следы могут остаться, и остаются, обычно благодаря необычному климату: замораживание, влажные анаэробные или в высшей степени сухие условия. Климат в Египте, к примеру, идеален для сохранения любых скоропортящихся предметов. Именно поэтому мы больше знаем о текстиле в Древнем Египте, чем в других регионах. По мере становления и развития археологии как науки ученые все настойчивее искали – и находили – остатки сложных тканей, происходивших из глубины веков: более древних, чем предполагалось.

Красота этих тканей и мастерство, необходимое для их изготовления, создают иное представление о наших предках, чем распространенное популярное мнение о них как о вооруженных дубинами безмозглых разбойниках[41].

До наших времен дожили инструменты, которые использовались для производства тканей. Они позволяют археологам и антропологам предположить распространенное производство текстиля. Пряслица – миниатюрные грузила, зачастую сделанные из камня или глины, с маленьким отверстием, чтобы их можно было надеть на конец веретена, – в изобилии находят во многих местах раскопок. С ними было легче скручивать волокна, они помогали равномерно распределять силу воздействия по всей длине нити, с которой люди работали. При всей своей простоте пряслица могут помочь определить, с какими волокнами работали мастера, и желаемые качества законченной вещи. Более тяжелые пряслица лучше подходят для более жесткого сырья, плотных нитей из толстых пучков волокон с длинным штапелем, таких как лен. Но если вы прядете особенно тонкую нить из волокон, таких как хлопок, то потребуется более легкое пряслице меньшего размера. Опытная пряха может использовать простое веретено и пряслице для невероятного эффекта. Говорят, что индийские пряхи могли растянуть один фунт хлопка в тончайшую, как путина, нить длиной более двух тысяч миль. Современные станки на такие чудеса не способны[42].