Читать книгу "Холодная рука в моей руке - Роберт Эйкман"

– Давай просыпайся! – сердито буркнул я.

Это было несправедливо – девушка вовсе не казалась сонной. Но, повторяю, я был разочарован, и разочарование мое казалось тем более горьким, что я не мог понять его причину. Я чувствовал лишь – все, что наполняет мою жизнь, поставлено под угрозу.

Мадонна негромко застонала.

Отбросив смятые простыни, я придвинулся к ней. Она распласталась рядом, вся серая – или же казавшаяся таковой в тусклом вечернем свете. Даже волосы ее были бесцветными, точнее практически невидимыми.

Тут я сделал то, что, полагаю, оказалось серьезной ошибкой. Крепко сжал обеими руками ее левое запястье и попытался подтащить ее поближе, так, чтобы тела наши тесно соприкасались. Я собирался покрыть ей поцелуями шею и грудь – если она, конечно, достаточно меня распалит. Каковыми бы ни были мои намерения, я причинил ей боль, а делать этого не следовало. Разумеется, ничего особенно ужасного в этом не было. Думаю, вы согласитесь со мной, люди часто причиняют друг другу боль в подобных обстоятельствах.

Но то, что произошло между нами в тот вечер, обернулось настоящим кошмаром. Это было так ужасно и так просто, что, когда я об этом рассказываю, никто мне обычно не верит. Я, разочарованный и раздраженный, резко потянул Мадонну за руку. Она придвинулась ко мне и тут же, издав сдавленный стон, подалась назад. Я по-прежнему сжимал ее запястье обеими руками и не сразу осознал, что произошло. Произошло же вот что: я оторвал ей левую руку.

В следующее мгновение девушка выскочила из постели и, извиваясь от боли, бросилась к стулу, на котором висела ее одежда. Несмотря на то что в комнате было почти темно, она двигалась очень быстро. Похолодев от ужаса, я наблюдал, как она мечется по комнате, размахивая одной рукой; было непонятно, как она вообще двигается. Все это время она поскуливала или, точнее сказать, жалобно подвывала. Звук, который она производила, был очень тихим, таким тихим, что порой мне начинало казаться, будто бы он раздается у меня в голове.

Я спустил ноги с кровати, намереваясь зажечь свет. Единственный в комнате выключатель находился на стене у двери. Мне казалось, при свете проще будет найти объяснение произошедшему. Но выяснилось, что я не могу добраться до выключателя. Во-первых, мысль о том, что по пути придется, пусть даже случайно, прикоснуться к Мадонне, была для меня невыносима. Во-вторых, ноги решительно отказывались слушаться. Меня парализовал страх. Страх, потрясение и еще некое, невыразимое словами чувство, связанное с сексуальным разочарованием.

Итак, я неподвижно сидел на кровати, пока Мадонна добралась до своих вещей, не переставая тихонько подвывать; никогда мне не забыть этого душераздирающего звука. Правда, длился весь этот кошмар недолго. Как я уже сказал, Мадонна сохранила удивительное проворство. Я молчал, ибо не представлял, что́ можно сказать в подобных обстоятельствах. Да и времени на размышление у меня не было.

Одевшись, она сделала какое-то странное движение в мою сторону, словно хотела схватить нечто, витающее в темноте. Затем повернула ключ в замке и выскочила в коридор.

Дверь она оставила открытой, так что я видел темную лестничную площадку (свет на лестнице, разумеется, включался только на пару секунд) и слышал стук ее каблучков – сначала по лестнице, потом по улице, такой легкий и непринужденный, словно девушка покинула меня, прекрасно проведя время. По пути ей, похоже, никто не встретился – постоянные клиенты этого заведения оживлялись значительно позднее.

То, что я испытывал, точнее всего определяет слово «шок». Взгляд мой блуждал по моей собственной одежде, валявшейся на полу, моему плащу, висевшему в углу. По развороченной постели. Выглядела она так, словно на кровати вдоволь порезвилось какое-нибудь огромное чудовище. Но нигде не было видно ни капли крови. В точности так, как и в случае с мечами.

Стоило подумать о том, что́ я натворил, горло сжал спазм, и меня внезапно вырвало. Водопровода в комнате не было, и я почти наполнил своей блевотиной старый умывальный таз, расписанный поблекшими цветами.

Отдышавшись, я растянулся на измятой постели, слишком измученный для того, чтобы убрать за собой, выключил свет и в темноте что-то на себя натянул – я так и не оделся, а в комнате становилось все холоднее.

Через некоторое время на лестнице и в других номерах началась обычная ночная возня. Вдруг совершенно неожиданно кто-то постучал мне в дверь – негромко, но настойчиво, так, как стучит человек, пришедший по делу.

В меблированных комнатах подобного сорта спрашивать, кто это, было не слишком принято. Я встал на ноги, которые по-прежнему слушались меня плохо, за неимением халата накинул плащ, хотя особой необходимости в подобном соблюдении приличий не было, и открыл дверь. Надеяться на то, что стучавший угомонится и уберется подобру-поздорову, не приходилось.

На пороге стоял субъект в синем свитере; моряк, шоумен или кем он там был. Внутренний голос и раньше подсказывал мне, что это именно он.

Полагаю, я имел весьма жалкий вид, когда стоял, потупившись и сотрясаясь всем телом в своем мокром плаще под аккомпанемент воплей, доносившихся из соседних комнат. Разумеется, я понятия не имел, какой будет его реакция на случившееся.

И меня это не волновало. Ничуть.

– Ну как, шоу прошло на уровне? – спросил он. Взгляд его был устремлен в пространство, словно он стоял на сцене у себя в шатре, но голос звучал вполне дружелюбно, побуждая отвечать в том же дружелюбном тоне.

– Думаю, да, – выдавил я.

Полагаю, ответ прозвучал не слишком убедительно, но моего визитера он вполне удовлетворил.

– Рад слышать, – кивнул он. – Могу я получить деньги? Простите, что вырываю вас из объятий сна, но мы уезжаем завтра рано утром.

Я не знал, в какой именно момент должен буду заплатить, поэтому, отправляясь на улицу встречать Мадонну, приготовил десять фунтов – пять мистера Эдиса и пять своих собственных, – сложив их аккуратной стопкой на комоде.

Взяв деньги, я протянул их ему.

– Благодарю вас, – кивнул он, пересчитал деньги и сунул в карман брюк. Теперь, когда он стоял рядом, я заметил, что брюки у него такого фасона, как носят моряки.

– Все было нормально? – осведомился он.

– Думаю, да, – повторил я, изо всех сил пытаясь изгнать из памяти картины того, что произошло нынешним вечером.

Он вперил в меня свои маленькие, глубоко посаженные глаза.

В этот момент с нижнего этажа донесся дикий визг. Никогда прежде я не слышал такого пронзительного визга. Даже в этих меблированных комнатах.

Но моряк и бровью не повел.

– Рад слышать, – изрек он.

После необъяснимого секундного колебания он протянул мне руку. Я пожал ее. Рука у него оказалась сильной, но больше ничего примечательного в ней не было.

– Не переживайте, мы еще встретимся, – сказал он на прощание, повернулся и нажал кнопку выключателя, на несколько секунд включив свет на лестнице. По-прежнему дрожа всем телом, я проводил его глазами.