Читать книгу "Аспид - Кристина Старк"

– Слышишь, Тайлер? – усмехнулся Дэмиен, опуская пистолет. – Мартышка просит не убивать тебя. Как тебе такое?

– Все театр. Корчит из себя святошу, лишь бы выбраться отсюда, – сказал Тайлер.

– Правда? А так? – И Дэмиен положил оружие на пол, прямо передо мной. – Я точно знаю, что Кристи МакАлистер, как и все МакАлистеры, умеет стрелять. Давай, Кристи, я разрешаю тебе.

Тайлер застонал и принялся вырываться. Дэмиен сжал его воротник в кулаке так крепко, что почти придушил. Пистолет лежал прямо передо мной. Взгляд Тайлера остановился на моем лице, полный паники и неописуемого ужаса.

Я потянулась к оружию, взяла в руки и разрядила. Нажала на защелку магазина и вынула его из рукоятки. Там, где люди на нервах, лучше бы разрядить пистолет.

– Если это театр, то лучший из всех, что я видел, Тайлер, – усмехнулся Дэмиен и отпустил брата.

Тайлер стоял передо мной, совершенно сбитый с толку. Его кулаки сжимались и разжимались, он по-прежнему был взбешен, но во взгляде теперь читалось больше недоумение, чем ненависть. Потом он вышел из комнаты на негнущихся ногах и хлопнул дверью.

* * *

Дэмиен вышел следом и вскоре вернулся на кухню со стопкой одежды. Это были вещи Линор: джинсы, толстовка и пара кроссовок. Он предложил мне снять мой костюм, все еще мокрый от газировки, которой меня поливали, и снова исчез за дверью. Я переоделась в сухую одежду быстрее, чем пожарный. Дэмиен ждал меня снаружи, сунув руки в карманы и задумчиво глядя в пол. Звук моих шагов заставил его поднять голову. Мы встретились глазами, и я поняла, что больше не боюсь его.

Дэмиен дал мне знак следовать за ним, и мы в полном молчании пошли к двери. Сейчас, когда меня не волокли по полу за волосы, я начала замечать убранство и интерьер дома – красное стекло бра, черный металл, вместо картин на стенах под стеклом – фотографии музыкантов. Пол каменный, без единого пушистого коврика. Никакой позолоты и никаких акварелей на стенах. Все выглядело мрачным, зловещим и напоминало логово опасных животных. Однако я не увидела ни одного сатанинского символа. Орудий пыток и алтаря для жертвоприношений тоже не нашлось. На столике громоздилась стопка журналов по садоводству – точно такие же покупала Рейчел, а на одном из окон висели занавески с рисунком из алых роз – похожие были в моей комнате. И еще я увидела миску с едой для кошки и тряпичный домик. И почему-то эти детали поразили меня больше, чем рассказы отца о том, что Стаффорды приносят в жертву младенцев в своем доме. А что, если он ошибался? Что, если он был неправ и Стаффорды – вовсе не дети дьявола? Не нечисть, не демоны, а просто люди?

Сразу за порогом дома мы наткнулись на шофера, который помог Тайлеру похитить меня. Жуя спичку, он пронзил меня пристальным взглядом, но не сказал ни слова.

– Карлос, – обратился к нему Дэмиен. – Если Тайлеру вздумается выйти из дома до моего возвращения, верни его в комнату и запри на ключ. Он под домашним арестом.

– Как вам будет угодно, – ответил Карлос, сплевывая спичку.

– И еще: ты больше не участвуешь в затеях Тайлера и не тащишь в этот дом похищенных людей.

– Даже если это МакАлистеры?

– Особенно если это МакАлистеры!

– Думаю, у вашего отца будут диаметрально противоположные приказания. Каким из них прикажете мне следовать?

– Моим. Или можешь поискать себе другое место работы.

Шофер не нашел что сказать в ответ. Дэмиен взял меня за край рукава и повел к гаражу. Оттуда мы выехали на бордово-красной, как запекшаяся кровь, спортивной машине и понеслись в сторону города. Я едва верила тому, что покидаю дом Стаффордов, будучи живой и относительно невредимой. Во вселенной МакАлистеров и Стаффордов это было отклонением от нормы, нарушением всех основополагающих правил. Я чувствовала это и знала, что мне несказанно повезло. И я теперь в неоплатном долгу перед этим человеком.

Дэмиен протянул мне влажную салфетку из бардачка и посоветовал хорошенько протереть лицо.

– Что там? – спросила я, взяв салфетку и заглядывая в зеркало заднего вида.

На моем лбу жирным черным маркером было написано слово «Шлюшка». Сгорая со стыда, я принялась тереть лоб, но фломастер не поддавался. Я терла все сильнее и сильнее, едва не плача, так что Дэмиену даже пришлось взять меня за руку и остановить.

– Прекрати, – сказал он. – Он смоется рано или поздно.

– За что? – всхлипнула я. – За что все это? Почему вы такие злобные? Вы преследуете нас, убиваете! Мой кузен Адам просто переходил улицу, когда его застрелили. Дядю Эммета отравили! И еще моя мама! И жена дяди Эммета!

Дэмиен шумно выдохнул. Потом свернул на обочину – туда, где ветки плотно растущих деревьев опускались совсем низко, погасил фары, опустил окно и закурил. Вокруг не было ни души – один лес, куда ни глянь, и убегающая вдаль узкая лента шоссе. Мне показалось, что все, сейчас сказанное им, будет правдой. Перед ложью обычно так долго не молчат.

– Я сейчас расскажу тебе кое-что, а ты послушай. Твой кузен Адам и дядя Эммет организовали убийство Эмилии Рейнхарт, первой жены моего отца, и двух его маленьких детей. Это за их смерть заплатили все, кого ты назвала. Только твою мать Стаффорды не трогали. Скорей всего, это было самоубийство, а довел ее твой чокнутый папаша.

– Ты врешь! Мой отец любил ее!

– Он не может любить тех, кто совершил грех. А твоя мать совершила, причем большой. Сделала аборт.

– Нет, – пробормотала я, прижимая ладони к лицу.

– У нее уже было трое детей: ты и твои братья, – и все могли погибнуть в войне между двумя кланами. Она не хотела рожать четвертого и прервала беременность. Твой отец узнал об этом и сделал ее жизнь невыносимой. Твой отец вполне способен на это. На это и на гораздо более страшные вещи.

Я ничего не смогла ответить, просто хватала воздух ртом, как выброшенная на сушу рыба.

– Ты растешь в семье религиозных фанатиков, которые не брезгуют ничем, лишь бы захватить власть в городе, а то и во всей стране. Ты тоже однажды станешь фанатичной, как папаша, и я точно пожалею, что не пристрелил тебя, переступив через свою жалость… Но есть маленький шанс, что что-то в твоих мозгах щелкнет и, когда твой папаша отойдет от дел и тебе придется принимать ключевые решения, ты додумаешься до того, что этот мир шире, чем двери церкви, и глубже, чем самый глубокий религиозный текст. Что в музыке божественного больше, чем в храме, а танец в темноте способен принести больше освобождения, чем зубрежка средневековых книг. Что рты даны людям не только для того, чтобы бормотать молитвы, – ими еще можно есть, смеяться, шептать слова любви, целоваться, петь. Есть маленький шанс, что ты вернешь мне долг, Кристи МакАлистер, а не превратишься в нацепившую нимб фанатичную фурию.

– Верну еще как, – серьезно сказала я, хотя, наверное, это прозвучало до смешного наивно: я увидела, как пополз вверх уголок его рта.

– Смотри мне, – ответил он, все еще улыбаясь, завел мотор, и мы поехали дальше.