Читать книгу "ДНК миллиардера. Естественная история богатых - Ричард Коннифф"

Богатые, конечно, никогда не считали, что низшие слои принадлежат к какому-то иному виду, говоря лишь: «Они не такие, как мы, мой дорогой».

Когда богатые собирались предстать перед простыми людьми, они стремились внушить благоговение и добиться подобострастного внимания, как если бы они были сверхъестественными существами.

«Я люблю бывать у барона в кабинете, – писал Генрих Гейне о своем друге, парижском финансисте бароне Джеймсе Ротшильде, – где я как философ могу наблюдать, как люди кланяются и расшаркиваются перед ним. Такой изгиб позвоночника с трудом повторил бы лучший акробат. Я видел, как люди скрючивались, будто прикоснувшись к электрической батарее, когда подходили к барону».

Или, как выразился об осеняющей монарха сверхъестественной власти египетский чиновник в 1500 году до н. э.: «Он бог, по воле которого мы живем, отец и мать всех людей, единственный и не имеющий равных».

Но разве это история не Древнего мира? Сегодня богачи не живут за крепостными рвами и стенами. Билл Гейтс отвечает на вопросы репортеров CNN, а принцесса Ферги сама открывает вам дверь.

И все же, когда я встречался с богатыми в их среде обитания, мне не казалось, что с древних времен все изменилось коренным образом. Вопрос «мы или они» по-прежнему решается в первую очередь. «Где вы остановились?» – спрашивают они. На это лучше всего отвечать: «У друзей», но лишь в том случае, если друзья принадлежат к их кругу. В противном случае в Аспене сойдет Little Nell, а в Париже – Le Crillon. Иногда богатые также испытывают чувство изоляции или отсутствия равных себе: как сказал Джордж Сорос, богатство – «это такое расстройство, когда начинаешь считать себя неким богом, творцом сущего». И добавил: «Но теперь, когда я перенес эту болезнь, меня она больше не беспокоит». В свою очередь слуги и сотрудники иногда признаются, что к ним относятся отнюдь не как к людям. Одна экономка заметила, что ее хозяйка никогда с ней не заговаривает, даже когда они находятся в одной комнате. Вместо этого она звонит своему дворецкому, где бы тот ни находился, чтобы тот передал экономке ее инструкции, а та тем временем ходит, словно тень, за своей хозяйкой, незаметно поправляя вещи (аккуратно, как ее учили) и протирая каждую дверную ручку, к которой та притрагивалась.

Наконец, меня поразило то, как трудно попасть во многие из тех мест, где собираются богачи. Блистательная обособленность, кажется, является правилом: Аспен расположен в верхней части узкой долины, и дорога через перевал на противоположную сторону горного хребта закрыта всю зиму. Нантакет, Палм-Бич и Майорка – острова, а Лифорд-Кей – отделенный оградой полуостров на острове. Сан-Карлос-де-Барилоче (аргентинский лыжный курорт, где имеют ранчо Тед Тернер, Сильвестр Сталлоне и Джордж Сорос) лежит у подножия Анд в другом полушарии. Топографические особенности, без сомнения, обеспечивают некоторую безопасность. Монако, например, защищено горами и морем, а полиция может перекрыть все дороги за считанные минуты.

Изоляция, желание отгородиться от обычного мира интересовали меня еще по меньшей мере с одной стороны. Возможно, это просто совпадение, но именно в труднодоступных местах обитания особенно велика вероятность появления новых видов животных.

Долгий социальный рост: от обезьяны к магнату

«Произошли от обезьян! Боже мой, будем надеяться, что это неправда. Но если это так, давайте помолимся, чтобы об этом не стало широко известно».

Приписывается супруге епископа Вустерского

Эволюция – поразительная вещь, способная, как написал недавно один ученый, превратить «крошечного пучеглазого протопримата, лазившего по деревьям и грызшего насекомых, в Джулию Робертс». Эта трансформация происходила практически незаметно почти 70 миллионов лет. Ни одно, ни даже сотня поколений не отличались заметным образом от своих непосредственных предков. Такова природа эволюции. Она происходит благодаря бесконечным постепенным сдвигам, а также накоплению мутаций. Несколько особей переживают чуму из-за небольшого удачного генетического отклонения, и их гены незаметно распространяются в последующих поколениях. У одного или двух самцов какого-то вида птицы обнаруживается более длинное хвостовое оперение, благодаря этому они привлекают больше самок, а в результате длинные хвосты начинают преобладать. Климат меняется, и несколько обезьян начинают прыгать по деревьям, превращаясь в шимпанзе, в то время как другие слезают на землю и бродят по пастбищам, превращаясь в Джулию Робертс. Для того чтобы увидеть, как на самом деле происходит эволюция, нам нужно будет воспользоваться замедленной съемкой и проследить за развитием поколений в режиме быстрой перемотки вперед.

А возможно, было бы лучше просмотреть полученную пленку задом наперед. Биолог Ричард Докинз придумал замечательный способ, позволяющий наглядно показать, насколько мы близки к своим эволюционным корням. Докинз выбрал в качества места действия Восточную Африку – область подлинного начала нашей эволюции. Но для достижения поставленных в данной книге целей Африка слишком далека, слишком велика вероятность того, что наши корни окажутся на безопасном расстоянии от повседневной жизни богатых. Поэтому давайте представим, как сделал Докинз, что современный человек стоит лицом к лицу с диким шимпанзе. Однако действие разместим в вестибюле отеля The Breakers в Палм-Бич, а в качестве человека изберем Джулию Робертс.

В пути с Джулией Робертс

Одной рукой Джулия Робертс держится за свою мать, та – за свою, и так далее через поколения. Обезьянка и ее предки также взялись за руки, и две выстроившиеся напротив друг друга шеренги, продолжаясь снаружи отеля, идут мимо изысканно украшенного каменного фонтана со скульптурой обнаженных женщин верхом на извергающих струи воды дельфинах, а затем, в конце дороги, сворачивают налево на Саут-Кантри-роад. На Уорт-авеню (почему бы не выбрать живописный маршрут?) все идет прекрасно. Предки Джулии Робертс с вожделением смотрят на пляжные полотенца за 400 долларов в витринах Hermes и на бриллианты в Van Cleef&Arpels. Шимпанзе с нетерпением оглядываются в поисках пальм. Две параллельные линии выходят за город через Роял-Палм-бридж, не проявляя никакого интереса друг к другу, и устремляются на север вдоль 95-го шоссе за горизонт (но не слишком далеко).

Где-то на границе Джорджии с Флоридой (рядом с болотами Окифиноки) в родовой линии мисс Робертс начинают происходить ужасные вещи: это какой-то ворчащий и беспрестанно почесывающийся член семьи, оказавшийся на Земле, кажется, с одной целью – сделать нуворишей посмешищем. Или, скорее всего, чтобы посмеяться над новыми деньгами, над старыми деньгами, равно как и над их отсутствием. На этом коротком отрезке в 300 миль, образованном тремястами пятьюдесятью тысячами поколений людей и человекообразных, стоящих на расстоянии четырех с половиной футов друг от друга, линии предков шимпанзе и человека сходятся в одной волосатой, похожей на шимпанзе общей праматери.

Иначе говоря, мисс Робертс могла бы проехать мимо всех своих предков менее чем за пять часов (даже за четыре, если бы превысила скорость). Генетические данные свидетельствуют о том, что временная дистанция до общего предка шимпанзе и человека составляет приблизительно шесть миллионов лет. Это может показаться целой вечностью, особенно если вы привыкли оперировать сроками ежеквартальных отчетов или ежемесячно получать чеки от трастового фонда. Но для эволюционистов, измеряющих время существования жизни на Земле миллиардами лет, это вчера.