Читать книгу "Состояние постмодерна. Исследование истоков культурных изменений - Дэвид Харви"

Keucheyan R. 2013. The Left Hemisphere: Mapping Critical Theory Today. London: Verso.

Laclau E., Mouffe C. 2000. Hegemony and Socialist Strategy. London: Verso.

Massey D. 1991. Flexible Sexism // Environment and Planning D: Society and Space. No. 9.

McHale B. 2015. The Cambridge Introduction to Postmodernism. Cambridge: Cambridge University Press.

Mitchell J. 1984. Women: The Longest Revolution. London: Virago.

Morris M. 1992. The Man in the Mirror: David Harvey’s “Condition” of Postmodemity // Theory, Culture and Society. No. 9.

Susen S. 2015. The “Postmodern Turn” in the Social Sciences. Houndmills; Basingstoke; Hampshire: Palgrave Macmillan UK.

Wayne M. 2003. Marxism and Media Studies. Key Concepts and Contemporary Trends. London; Sterling; Virginia: Pluto Press.

Wegner P.E. 2009. Life between Two Deaths, 1989–2001: U. S. Culture in the Long Nineties. Durham: Duke University Press.

Wright M. 2006. Differences that Matter // David Harvey: A Critical Reader / N. Castree, D. Gregory (eds). Malden; Oxford; Carlton: Wiley-Blackwell.

Александр Павлов, д. филос. н., доцент Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», ведущий научный сотрудник, руководитель сектора социальной философии Института философии РАН

Основные тезисы

Примерно с 1972 года в культурных, а также в политико-экономических практиках произошли глобальные перемены.

Эти перемены неразрывно связаны с возникновением новых главенствующих способов переживания нами пространства и времени.

Хотя одновременность в смещении измерений времени и пространства не является доказательством необходимой или причинно-следственной взаимосвязи между ними, можно представить веские априорные основания в пользу наличия определенного рода необходимых отношений между подъемом постмодернистских культурных форм, появлением более гибких способов накопления капитала и новым циклом «временно-пространственного сжатия» в организации капитализма.

Однако на фоне базовых правил капиталистического накопления эти изменения выглядят в большей степени сдвигами во внешней картине, нежели признаками возникновения некоего совершенно нового посткапиталистического или даже постиндустриального общества.

Предисловие

Не могу вспомнить, когда именно я впервые встретился с термином «постмодернизм». Вероятно, я реагировал на него практически так же, как и на различные другие «измы», которые появлялись и исчезали на протяжении последних двух десятилетий, надеясь, что и постмодернизм исчезнет под тяжестью собственной непоследовательности или же просто утратит свою привлекательность в качестве модного набора «новых идей».

Но со временем стало казаться, будто шумиха постмодернистских дискуссий усилилась, а не пошла на спад. Некогда связанный с постструктурализмом, постиндустриализмом и целым арсеналом прочих «новых идей», постмодернизм все более и более представал могущественной конфигурацией новых настроений и мыслей. Казалось, у него есть все, чтобы сыграть ключевую роль в определении траектории социального и политического развития, попросту благодаря тому способу, каким он определял стандарты социальной критики и политической практики. В последние годы он предопределил стандарты полемики, задал манеру «дискурса» и установил параметры культурной, политической и интеллектуальной критики.

Поэтому мне представлялось уместным провести более глубокое исследование природы постмодернизма – не столько как набора идей, сколько как исторического состояния, которое требовало прояснения. В рамках этого предприятия мне пришлось выполнить обзор главенствующих идей, но сделать это оказалось совсем непросто, поскольку постмодернизм представляется минным полем конфликтующих концепций. Результаты этого исследования, представленные в первой части книги, были, надеюсь обоснованно, сокращены до предельно возможного минимума. В остальном эта часть работы посвящена рассмотрению политико-экономических оснований (опять же, в несколько упрощенном виде) в качестве пролога к гораздо более подробному анализу опыта пространства и времени как важного опосредующего единого звена между динамикой историко-географического развития капитализма и сложными процессами культурного производства и идеологической трансформации. Именно такой подход позволяет понять смысл некоторых совершенно новых дискурсов, которые возникли в западном мире на протяжении нескольких последних десятилетий.

В настоящее время наблюдаются признаки того, что на Западе культурная гегемония постмодернизма ослабевает. Если даже девелоперы говорят такому архитектору, как Моше Сафди[17], что они устали от постмодернизма, то может ли философское мышление отставать от них? В некотором смысле даже неважно, уходит постмодернизм в прошлое или нет, поскольку благодаря историческому исследованию истоков этой из ряда вон выходящей фазы экономического, политического и культурного развития можно узнать много полезного.

В процессе работы над этой книгой я получил немало помощи и критических стимулов. Множество комментариев либо к рукописи, либо к развиваемым мною идеям предоставили Висент Наварро, Энка Шёнбергер, Нейл Смит и Дик Уокер. Большую площадку для интеллектуальной дискуссии и полемики обеспечила коммуна Roland Park[18]. Мне также посчастливилось работать с исключительно талантливой группой старшекурсников в Университете Джонса Хопкинса, и я хотел бы поблагодарить Кевина Арчера, Патрика Бонда, Майкла Джонса, Фила Шмандта и Эрика Свингедо за те огромные интеллектуальные стимулы, которые я получил от них за последние годы моего преподавания там. Джен Барк открыла для меня все радости ситуации, когда рядом с вами есть человек, осуществляющий компетентную и приправленную добрым юмором подготовку текста, к тому же взявший на себя большую часть ноши составления предметного указателя. Энджела Ньюман составила диаграммы, а Элисон Дикенс и Джон Дэйви из издательства Basil Blackwell внесли много ценных редакторских комментариев и предложений. Хейди же была чудесным источником вдохновения.

Часть I. Переход от модерна к постмодерну в современной культуре

Судьба эпохи, которая вкусила от древа познания, заключается в том, что она должна… признать, что общие взгляды на жизнь и универсум никогда не могут быть продуктами растущего эмпирического знания и что самые высокие идеалы, которые движут нами наиболее могущественным образом, всегда формируются лишь в борьбе с другими идеалами, которые столь же священны для других, как наши для нас.