Читать книгу "Студент - Роман Пастырь"

— Вас преследовали?

— По началу да.

— Расскажите подробнее.

Твою мать. По его тону понятно, что он знает многое о нашей стычке.

— А что там рассказывать? Они обладали способностями бесов. Хорошо видели в темноте, поэтому я не смог убежать. За мной пошли двое. С одним я смог разобраться, а потом сбежал. Дальше меня преследовать не стали.

— Как же столь юный парень смог справиться с вооруженным бесом?

— А как справляются в таких случаях? Рискуя и проливая свою кровь. Моя регенерация оказалась лучше, чем у них.

Глупо было ожидать, что на этом допрос закончится. Родион попросил рассказать всё сначала. А потом ещё раз. Задавал уточняющие вопросы, прыгал с темы на тему. Когда он закончил, я чувствовал себя выжатым. Сколько прошло времени? Часа три?

На этом вечер не закончился. Он ушёл, мне принесли еды и воды, позволили сходить в туалет. Не знаю уж, насколько это хороший знак.

Вернулся он часов… Да без понятия. Часов нет, я умудрился задремать. Никто меня не трогал, так и держали в пустой комнате, с жутко неудобным стулом. Я думал, что с его приходом что-то прояснится, но нет. Новые вопросы, уточнение деталей, вплоть до того, как выглядел вертолет, какие опознавательные признаки были на нём и на людях.

Ещё час допросов и меня оставили до утра. Стоит ли говорить, что после таких дней, когда успел побегать по лесу, ночевал в поездах и сидя на стуле, не имел возможности сходить в душ, выглядел я как чучело?

Завтраком накормили и то хорошо. Спустя ещё пару часов после этого заглянул Родион.

— С первым делом мы разобрались. Возможно, вы и правда случайный свидетель, — заметил он буднично. — Но осталось ещё одно дело. Вы так и не сказали, какое ваше настоящие имя.

— А если я не хочу его называть?

— Тогда у нас проблема. Видите ли, будь вы обычным студентом, никаких вопросов не возникло бы. Но будучи бесом, с подставным именем, поступая в государственный институт, вся эта история дурно пахнет и заставляет думать, что ваша роль в этой истории иная.

— Я не больше, чем случайный свидетелей и моя настоящая фамилия вам ничего не даст.

— А вот это уже мне решать, — дернул он бровью и подался вперед, — Так как же вас звать?

Вздохнув, я назвался.

— Меня зовут Эдгард Соколов.

Родион никак не показал, что удивлен. Задумался, нахмурился, молчал где-то двадцать секунд.

— Чем занималась ваша семья?

— Одеждой и тканью, — уж это то я знал.

— Соколов, значит. И почему же сменили фамилию?

— Потому что мою семью убили Коршуновы, а меня запихнули в лабораторию, где почти два года ставили опыты. Это достаточно веская причина, чтобы скрываться? — раздраженно бросил я.

Родион медленно кивнул. Встал, вышел из комнаты и оставил меня одного, гадать, какую реакцию вызовет моя откровенность.

Глава 4. Последствия

Чтобы попасть в кабинет князя, нужна была очень веская причина и вхождение в доверенный круг лиц, которые в разгар рабочего дня могли заглянуть к нему вне расписания.

— Вижу, ты не с пустыми руками, — заметил князь, когда зашёл Родион, — Есть пятнадцать минут, рассказывай.

— Я нашёл того, кто убил зверя. Это оказался случайный мальчишка.

— Случайный и мальчишка — звучит, как плохая сказка.

— Так и есть. Я всё проверил настолько, насколько мог за это время. Парень ехал в Москву поступать. Он победитель олимпиады.

— Даже так? — усмехнулся князь, — Всё интереснее и интереснее.

— Самое интересное дальше начинается, — на лице Родиона не дрогнул ни один мускул, интонации никак не изменились, — У парня фальшивое имя и поддельные документы.

— И ты утверждаешь, что он никак не замешан?

— Только тем, что полез туда, куда не нужно. По документам он Эдуард Гвоздев. Настоящее его имя Эдгард Соколов. Наследник уничтоженного рода. Его семью убили Коршуновы. Но убили не всех. Мальчишку забрали в лабораторию, где полтора года проводили над ним эксперименты.

— Это точно он? — напрягся князь.

— Я нашёл фотографии семьи. Вот.

Родион достал несколько снимков. Часть была сделано недавно. На ней был парень в потрепанной, грязной одежде. На другой была запечатлена семья. Мужчина указал на мальчика.

— Общие черты явно проглядываются.

— Похож, — согласился князь, — Но это слабое доказательство.

— Да. Но достаточное, чтобы я пришёл сюда.

— Получается, у нас есть живой свидетель того, что делали Коршуновы.

— Именно. Но это уже не моя зона ответственности. Если разрешите…

— Надо подумать.

Князь замер, уставившись в одну точку. В его голове прокручивались десятки фактов, выстраивались цепочки. То, что Коршуновы вели исследования, было скорее слухом, нежели подтвержденным фактом. Никаких доказательств найдено не было. Слежка за остатками семьи тоже ничего не дала. Либо Роман Коршунов мастерски водил наблюдателей за нос, либо никакого отношения к делам отца не имел.

Это можно было бы объяснить, будь в его семье дар ходоков. Тогда многое стало бы понятно. Но в этом они замечены не были. Анастас знал исторические примеры семей, которые тщательно оберегали свои секреты и умели гораздо больше, чем признавали официально. Но не так-то легко утаить кота в мешке. Рано или поздно, особенно если род ведет активную деятельность и воюет, все секреты всплывают наружу и становятся достоянием общественности. С другой стороны, гарантий, что это обязательно должно случиться в случае Коршуновых, не было, а значит они могли владеть любыми способностями. Либо лаборатории вообще миф, как и все их разработки, но наличие Соколова говорит об обратном. Получается, команда князя где-то сильно просчиталась.

Анастас отмер, нажал кнопку на телефоне и сказал:

— Позови Игната.

Тот пришёл через пару минут.

— Расскажи коротко то, что накопал. — обратился князь к Родиону.

Мужчина повторил рассказ, добавив деталей.

— Но как он выбрался? — последовал вопрос от Игната.

— Ты допрашивал его по этому вопросу? — поинтересовался князь.

— Пока нет.

— Хорошо. Пойдете вместе. Узнайте все детали. Убедитесь, что это действительно Соколов.

* * *

Что-то затея раскрыться быстро перестала казаться хорошей. В следующий раз Родион явился не один, а с каким-то стариком. Я обнаглел настолько, что под столом создал две печати, чтобы проверить их индексы. Сама по себе любая печать не видна обычному человеческому глаза. Моему тоже не видна, хотя я вижу.