Читать книгу "История ОБХСС и экономическая преступность в России в ХХ веке - Сергей Холодов"

Не успели Невзоров и его коллеги завершить «табачное» дело, как пришлось подключаться к другому — «бельевому». Суть его заключалась в следующем. По существующим санитарным нормам, все работники пищевой промышленности обязаны носить специальные халаты и костюмы. Шили эти халаты предприятия Московской межобластной конторы, а также артели промышленной кооперации, заключавшие с конторой соответствующие договоры. И вот начальник отдела сбыта Московской межобластной конторы, некто Тавшунский, придумал, как подзаработать на халатиках. Он договорился с руководителями артелей, чтобы те изготавливали одежду малых размеров. Таким образом получались отнюдь не малые излишки бельевой ткани, которые прямиком уходили в руки спекулянтов.

Несколько месяцев кряду Федор Невзоров и его коллеги тщательно собирали улики. Чтобы доказать факт обмана, пришлось даже проводить специальные лабораторные исследования, которые установили серьезные нарушения ГОСТа при производстве спецодежды. И когда Тавшунский был арестован, оперативники представили вполне убедительные доказательства его преступной деятельности. Под давлением улик Тавшунский не только сознался в содеянном, но и назвал своих подельников. Выяснились также и масштабы хищений. Почти за два года аферы преступники умыкнули бельевой ткани на общую сумму 180 тысяч рублей. Из них 40 тысяч Тавшунский получил от руководителей артелей в виде взяток. Ровно половину этих денег он передал своему непосредственному начальнику — управляющему Московской межобластной конторой — за молчание.

Но, пожалуй, самой масштабной аферой 1940-х годов стали хищения в системе «Росглавхлеба».

Первые сигналы о том, что на предприятиях «Росглавхлеба» действует преступная группа, в органы БХСС стали поступать еще в конце 1944 года. А уже в январе 1945-го Федор Невзоров с коллегами активно занимался этим делом. С самого начала стало понятно, что одной головной конторой «Росглавхлеба» дело не ограничивается и что в махинациях задействованы работники хлебокомбинатов из многих регионов страны. А вскоре удалось выяснить и схему афер.

В систему «Росглавхлеба» входили десятки региональных трестов хлебопекарной промышленности. Некоторые из них получали сырье для производства хлебобулочных изделий — сахар, муку, масло, мясные и молочные консервы — из Москвы. Распределением этих супердефицитных продуктов занимались товарищи из отдела снабжения и сбыта «Росглавхлеба». И вот ушлые столичные снабженцы договорились с директорами трестов о том, что часть отгруженного им сырья те не будут задействовать при производстве хлебобулочной продукции. А чтобы у контролирующих органов не возникали ненужные вопросы, была придумана целая система бумажных махинаций, самой распространенной из которых были коммерческие акты об утрате груза в пути. К сожалению, в военные годы такие случаи действительно имели место: эшелоны могли угодить под бомбежку, содержимое вагонов иногда похищали во время длительного стояния на станциях, а бывало, что продукты просто-напросто портились в пути.

В ходе следствия было установлено, что таким образом за два года жулики из «Росглавхлеба» умудрились похитить продуктов на общую сумму один миллион сто тридцать девять тысяч рублей. Одного только сахара преступники умыкнули свыше полутора тонн, а кроме того — почти тонну первосортной муки, 670 килограммов сахарина, три центнера изюма, полторы тысячи банок сгущенного молока и много других дефицитных продуктов.

Для сравнения отметим, что производство одного пистолета-пулемета системы Шпагина (ППШ) обходилось казне примерно в 500 рублей по ценам 1941 года. Винтовка Мосина стоила 163 рубля, а ручной пулемет Дегтярева — 787 рублей. Таким образом, на денежки, похищенные аферистами из «Росглавхлеба», можно было вооружить целую стрелковую дивизию!

Но больше всего оперативников ОБХСС удивил размах, с которым действовали преступники. Оказалось, что в махинациях так или иначе принимали участие сотни человек по всей стране. В их числе оказались управляющие трестами, руководители хлебобулочных комбинатов, простые экспедиторы и водители. Естественно, «мозг» преступного синдиката находился в Москве. Это — директор Московской базы «Росглавхлеба» некто Бухман, главный бухгалтер Розенбаум и, конечно же, начальник отдела снабжения и сбыта «Росглавхлеба» Исаев. Именно Исаев придумывал преступные схемы, он же контролировал поставки и договаривался с коллегами из регионов. Так, например, по личной договоренности Исаева и представителя Ростовского областного треста хлебопекарной промышленности Лейдермана в конце 1944 года в Ростов ушло продовольственных товаров на общую сумму 123 тысячи рублей. Однако до ростовских пекарей эти товары так и не дошли. Значительная их часть была продана на черном рынке, а вырученные деньги осели в карманах Исаева, Лейдермана и главбуха Розенбаума.

Аналогичные контакты Исаев наладил и с другими региональными предприятиями отрасли. На Исаева работали представители хлебобулочной промышленности в Архангельской, Оренбургской, Брянской областях, а также в Алтайском крае и Татарской АССР. Чтобы выявить преступные связи, сотрудникам ОБХСС пришлось неоднократно выезжать в служебные командировки и вместе с коллегами на местах проводить оперативно-разыскные мероприятия. Впервые оперативники столкнулись с разветвленным и хорошо организованным преступным сообществом. И хотя такого термина в лексиконе советских блюстителей порядка не существовало, между собой оперативники, распутывавшие это дело, называли его фигурантов «хлебной мафией».

Как и подобает «крестному отцу» мафии, Исаев жил на широкую ногу и буквально купался в роскоши. На своей даче в Подмосковье он устроил настоящий склад продовольственных товаров. Сотрудникам ОБХСС потребовалось немало времени, чтобы описать сотни бутылок дорогого вина, банок с консервами, мешки с сахарным песком на общую сумму в сто тысяч рублей. И все это в голодное военное время, когда, по меткому выражению Глеба Жеглова, «страна последнюю краюху фронту отдавала»! Еще сто тысяч рублей значилось на счетах Исаева в сберегательном банке.

Не отставали и подельники. Представитель Оренбургского треста некто Спевак похитил продуктов на общую сумму 96 тысяч рублей, управляющий Архангельским трестом Фролов — на 66 тысяч. Татарские коллеги обманули государство на 183 тысячи. На этом фоне нетрудовые доходы главного инженера Алтайского треста Далевского оказались более чем скромными: его вклад в дело расхищения социалистической собственности составил всего 10 тысяч рублей.

Каждую удачно проведенную сделку Исаев с подельниками отмечали кутежами, в которых принимали участие лучшие московские проститутки того времени. Причем все эти оргии происходили на даче Исаева в присутствии его жены. В конце концов она не выдержала и повесилась. Чтобы скрыть этот факт, Исаев не без помощи взяток оформил самоубийство жены как смерть от сердечного приступа.

Следствие по делу Исаева и его компаньонов продолжалось четыре года, и было окончено уже после войны, в 1949 году. По всем статьям главным фигурантам «хлебного дела» светила высшая мера наказания, но к тому времени смертная казнь в СССР была отменена. В итоге Московский городской суд приговорил Исаева к 25 годам лагерей. Бухман, Розенбаум, Лейдерман и другие участники афер отделались десятилетними сроками лишения свободы.