Читать книгу "Вечный двигатель смерти - Марина Серова"

Отдышавшись, я закурила. Вот теперь можно и мозгами пораскинуть.

Ситуация была абсолютно киношной. К частному сыщику приходит девушка, жалующаяся на то, что голоса в голове приказывают ей уйти из жизни. Но девушка не хочет, и не потому, что ей нравится такая жизнь. Напротив, она очень устала находиться под медикаментозным кайфом. И она бы, наверное, прислушалась к голосам, но ей жаль маму. Мама для нее много значит. Маму она любит. Сочувствует ей, жалеет ее. И считает себя виноватой в ее тяжелой жизни.

Сыщик предполагает, что никаких голосов в ясной девичьей головушке не существует, что, конечно же, подтверждается ее рассказом о том, что она по жизни не в себе. Таблетки тому подтверждение.

Уяснив, что понятного в исходных данных мало, а сама девушка с трудом выражает свои мысли, сыщик решает свернуть диалог. Девушка уходит, тем не менее не забыв попутно выронить именной браслет с указанными на его внутренней стороне контактами.

Сыщик решает вернуть штуковину. Но что же он видит, когда прибывает по адресу, считанному с браслета? Все верно, он оказывается в фильме ужасов. Горячо любимая мать девушки выпала из окна и подняться на ноги уже никогда не сможет. По воле злого случая девушка оказывается под окнами своего дома сразу же после трагедии. Уже вызваны полиция и медики, но ничего исправить нельзя.

Вика прибывает на место ужасного происшествия не одна – с ней рядом бессменная «душехранительница», которая никого не подпускает к девушке. Последняя, кстати, быстро теряет рассудок.

Что имеем? Черт-те что, вот что. И недаром Кирьянову вся эта ситуация показалась какой-то странной. И это он еще всего не знает.

Громкий стук в окно заставил меня выронить сигарету себе на колени.

Я ринулась ловить ее, ударилась головой о руль и чуть не сорвала спину, когда согнулась. Но беды не произошло. Сигарету я нашла под педалью газа, а потом решительно повернулась к окну.

– Что случилось?! – рявкнула я и рывком открыла дверь.

Человек, который меня испугал, поспешно отступил назад и правильно сделал, потому что автомобильная дверь иногда может представлять опасность для жизни.

Это был высокий мужчина лет пятидесяти, одетый в клетчатую рубашку с закатанными до локтя рукавами и джинсовый комбинезон. Необычный для времени и места ансамбль был удачно дополнен кепкой и громоздкими рыжими ботинками. Ну, прям американский фермер, только пейзаж для него не подходящий. Нет за спиной бескрайнего кукурузного поля, в центре которого непременно должен быть небольшой домик со стоящим рядом трактором и примыкающим к дому приземистым коровником.

Мужик выставил вперед руки, словно защищаясь. Тоже верный ход, ибо я собиралась гневаться.

– Я не поняла! Я что, припарковалась на вашем месте? Вроде бы нет. Тут вообще парковка запрещена, но вы этого не докажете – никакого запрещающего дорожного знака я не увидела. Или что там я сделала не так? Переехала вас? В каком месте?

На самом деле я очень редко наезжаю на людей первой. Обычно жду атаки с другой стороны, и терпения мне не занимать. Но в некоторых случаях просто необходимо расставить все точки над i до того, как начнутся наезды.

– Да я ничего такого и не утверждал.

Он отступил на шаг назад.

– А что тогда?

Мужчина решился приблизиться.

– Я вас видел… там.

Он оглянулся и посмотрел в сторону, где случилась трагедия с Еленой Соломко.

– Да, я там была.

– Заметил, что вы общались с полицией, – продолжал мужчина.

– И что?

– Вы вместе с ними?

– В каком смысле?

Мужик потоптался на месте.

– Я Горелов, – представился он. – Председатель домового комитета.

Минуту назад я ненавидела этого человека. Так бывает, если кто-то тебя резко напугал. Потом проходит.

Своим внезапным появлением Горелов сбил меня с мыслительного пути, из-за него я еще чуть машину не спалила. Откуда он вообще взялся? Шел за мной следом от места падения пострадавшей? Зачем?

Избавившись от потухшей и сломанной в двух местах сигареты, я протянула руку.

– Татьяна Иванова, частный детектив.

– Ого.

– Ага, – устало подтвердила я, – так что вы хотели?

– Поговорить.

– О чем?

– О Елене. Я видел вас возле дома, вы разговаривали с главным, и подумал, что вы, наверное, тоже из полиции.

– Проследили, куда я отправилась с места происшествия? – усмехнулась я. – Шпионили?

– Шпионаж не приемлю, – ответил Горелов. – Просто видел вас, когда вы приехали. Здесь действительно нельзя парковаться. Знака нет, но ментов это мало волнует.

– Извините, но я не понимаю… – начала я.

– Я объясню, – сказал Горелов. – Меня не было… там, когда все случилось. Я как раз возвращался домой. Кстати, шел позади вас. Мы пришли к дому одновременно. А потом разошлись в разные стороны, что, конечно, понятно. Как я уже сказал, я председатель домового комитета. Меня тут же допросили… или поговорили, ведь я никаких бумаг не подписывал.

С одной стороны, его рассказ был простым и понятным, а с другой – мне потребовались уточнения.

– Кто с вами разговаривал? – не поняла я. – Кто-то из полицейских?

– Да. Он вел себя довольно высокомерно. Но я не знаю фамилии сотрудника. Не запомнил. Или не услышал.

«Скорее всего, не ты не запомнил, а сотрудник не стал представляться, – догадалась я. – Значит, не Кирьянов. Он себе такой халатности не позволяет. И он совсем не хам».

– Спустя время я заметил вас рядом с подполковником Кирьяновым, который, в отличие от своего коллеги, был со мной вежлив, – продолжал Горелов. – И вы с ним явно давно сотрудничаете.

– Ни фига себе вы людей считываете, – с уважением заметила я. – Да, мы давно знакомы. Но, вы меня извините, пожалуйста, а к чему это все? К смерти Елены это не относится. Или я не права?

Председатель со мной не согласился.

– Вы ошибаетесь, – мягко возразил он.

Шумно вздохнув, он снял кепку и взъерошил волосы.

– Я уточнил этот момент не просто так. Вы частный детектив, но тоже оказались на месте происшествия. Если частный детектив и полиция оказываются на месте преступления в одно и то же время, то, скорее всего, их интересы совпадают. И я вот что хочу сказать вам…

– Татьяна, – напомнила я.

– Я думаю, что мог рассказать вам кое-что о Елене.

Он не походил на одного из тех назойливых свидетелей, отличающихся излишним любопытством. И на сплетника не тянул. Было в нем что-то такое, что располагало к нему, несмотря на то что наше знакомство изначально было направлено на конфликт, пусть даже и односторонний.