Читать книгу "Золотая струна для улитки - Лариса Райт"

– Угу… – урчит довольный Марат.

– По-настоящему?

– Угу…

– Ну, давай, давай, – задергала, затормошила. – Вставай. Одевайся скорей. Да, ладно, и без футболки нормально. Так, держи меня. Не здесь, выше. За талию возьми. Да не прижимай ты так, я же задохнусь. Вот. Теперь нормально. Ну, поехали: раз-два-три, раз-два-три…

Марат щурит колючие глаза. Небо чистое – солнце жгучее.

– Эй, мужик, – долетает из дыры в заборе. – Вы чего тут с собакой сторожите, что ли?

На территорию протискивается молодой парень в темном костюме. В ухе – гарнитура, в руке – рация, в голосе – подозрительность, во взгляде – металл.

– Мы…

– Платят нормально?

– Не жалуемся, – усмехается Марат.

– Слушай сюда. В два раза больше, чем у тебя сейчас, и перебираешься сторожить к нам. Только срочно надо. Сторож отвалил, а шеф ремонт только начал. Дом поставили, кучу материала для отделки завезли, а сторожить некому. Давай, не раздумывай. Оружием обеспечим, главное, у тебя пес в наличии. Местные туда, где собаки, не шастают.

– Ты знал? – шепчет Марат, и ему кажется, что пес лукаво подмигивает и слегка наклоняет нечесаную морду. – Нам еще корм понадобится для работника, – кивает он в сторону мохнатого спасителя.

– Сделаем. Пошли.

– Ну пошли, – поднимается Марат. Собака трусит за ним.

Они идут по тропинке к одному из многочисленных строящихся в округе особняков. Этот, пожалуй, самый претенциозный. Хотя, несмотря на масштаб работ, уже сейчас видно, что размах будет выполнен со вкусом.

– Неплохо дизайнеры поработали, – не скрывает одобрения новый сторож.

– Да не, какие дизайнеры. Это все шеф сам идеями фонтанирует.

– Любитель Гауди, – оглядывается по сторонам Марат.

– Что?

– Ничего.

Черт, чуть не выпал из образа сторожа. А местечко на редкость интересное. Просто настоящий памятник «пламенеющему» варианту испанского модерна: параболические бетонные арки, многочисленные детали, узкие окна, галереи, монументальный вход, угловые башенки со шпилями, причудливый декор. В общем, смесь неоготики с модехарой[16]. И сад обещает стать мини-копией «парка Гуэль». Отделка еще не начата, но видно, что парк – нерегулярный, а под пленкой бережно покоятся глыбы необработанного камня и ждет своего солнечного часа цветная майолика.

– Мы, пожалуй, останемся.

Марату сложно признаться, что ему любопытно познакомиться с хозяином особняка. За год «малярных работ» ни один из работодателей не вызвал в нем ни грамма интереса. А тут за один день – и небывалое раньше раздражение, и неподдельное удивление. Что это? Равнодушие разжимает тиски?

– Ну, ты оглядись пока. Сейчас вернусь, покажу сторожку.

– Слушай, – не может удержаться Марат. И что это с ним сегодня такое? – А если я тут прихвачу что-нибудь из штучек-дрючек и смоюсь по-тихому?

– Чего? – Тип в костюме смотрит на сторожа, как на сумасшедшего. – Даже не думай. Найдем и закопаем вместе с собакой.

Пес поджимает хвост.

– Не дрейфь, – шепчет Марат. – Ничего с твоей шкурой не случится. И вообще, ты слышал? Я выбил для тебя полный рацион. Так что с тебя причитается.

Собака отворачивается, состроив, как кажется Марату, презрительную морду.

– Ну, не злись, дружок. Конечно, это все ты для нас устроил. Спасибо. Меня, кстати, Марат зовут. А тебя? Ну-ка, ой, да ты девочка. Извини. Значит, ты вторая сучка, встреченная мной сегодня. Извини, брат, судьба. Будешь Милой. Да, и охранять архитектуру Гауди Миле вполне подойдет[17].

11

– Вот эта подойдет, – Андреа придирчиво рассматривает открытку. – Это точно Стокгольм?

– Да, пиши.

Дорогая мамочка!

Не могу показать тебе свое изображение, поэтому посылаю изображение города, где мы сейчас играем. В Швеции тоже успех. Потом будет…

– Куда ты потом?

– Милан и обратно домой.

…Милан – и опять Москва. Прости, Мадрид снова не попадает в график. Привет папе, всем сестричкам, Марио и детишкам. Пепе понравилась неваляшка?

Целую вас, люблю, позвоню. А.

– Держи. Опустишь в Стокгольме, ладно? А с Миланом у тебя открытки случайно нет?

– Нет, – расстраивается Зоя. – Там я еще не была.

– Тогда покупаешь там, оставляешь на ней след от помады, чирикаешь буковку «А», и огромное, огромное тебе спасибо.

– Да не за что. В первый раз, что ли?

– А ты почему такая грустная? – Обычно перед поездками Зою лихорадит, она беспрерывно щебечет, рассказывает о планах, о нарядах, которые возьмет с собой, о ресторанах, в которых будет обедать, о приемах, на которых будет блистать. Ее швед – большая шишка. Андреа думает, ей нет никакого дела до Зоиной болтовни, но сегодня подруга молчит, и Андреа не по себе.

– Я согласилась познакомиться с его мамой, – сообщает Зоя с неподдельным трагизмом.

– Ну и молодец. Давно пора.

– Ты не понимаешь! А вдруг я ей не понравлюсь?!

– А вдруг я им не понравлюсь? – Андреа подбрасывает на ухабах проселочной дороги. Она испуганно хватается за низ живота и делает отчаянные знаки. Машина тормозит. Девушка выползает из «уазика», и ее долго, надрывно выворачивает. Андреа бледная, изможденная, уставшая, отчаявшаяся, беременная и довольная.

– Устала, бедненькая? – Дим заботливо обнимает жену.

– Ничего. Это все ерунда. Я привыкла. Просто волнуюсь ужасно.

– Не волнуйся. У твоих же все удачно прошло.

Да, в Мадриде все было просто прекрасно. Два года назад, через месяц после победы на «Фернандо Сор». Прилетели из Рима, свободный час перед концертом, после выступления – переезд в Барселону. «Мам, пап – это Дим. Мы вместе гастролируем, то есть мы вообще вместе…». А потом у Пас начинаются схватки, и всем сразу не до новостей Андреа. Через год:

– Мам, мы расписались.

– О… Ну… Поздравляю, дорогая. Вы должны при-ехать сюда и сделать все как надо, слышишь? С мантильей, с падре и со всеми нами, наконец. И потом, мы так и не познакомились с зятем. Как у него дела?

– Знаешь, Дима пригласили…