Читать книгу "Дочь Генерала. Книга 1 - Марина Кистяева"

«Вы шутите?»

Она пододвинула лист, чтобы он сразу же увидел её вопрос.

Гриша, достав свой телефон, набрал:

«Я похож на шутника?»

Она в ответ:

«Я не дамся».

– В смысле?

«В прямом. Буду сопротивляться».

А вот это что-то новенькое.

– И сильно будешь?

Снегурка краснела всё сильнее, её дыхание сбивалось.

И всё бы ничего, Гриша подумал бы, что она набивает себе цену, если бы не увидел, как дрожат у неё пальцы. Она писала, а тремор рук всё усиливался. Дрожь передавалась от пальцев выше, да и каллиграфический почерк портился на глазах.

«Что мне сделать, чтобы, посмотрев, Вы приняли отрицательное решение?»

Он взял уже полностью исписанный листок и задумчиво повертел его в руках.

Сопротивляться она, значит, будет.

– От жениха убегала?

Снегурка быстро-быстро замотала головой.

– Тогда почему сопротивляться-то будешь? Даш, ты красивая. Приятная. Чего греха таить, тело у тебя роскошное, видел, когда переодевал. Ты меня возбуждаешь, даже сейчас, при мысли, что буду тебя иметь, у меня встает, – по мере того, как он говорил, девушка краснела всё сильнее, а в глазах бушевала настоящая стихия. – Не вижу причин, чтобы не доставить друг другу удовольствие. Даша, я тебя не обижу.

Он не преувеличивал. Говорил, как есть.

– Если у тебя есть проблемы – решу.

Даша растерянно моргнула, потом ещё раз. Затем оттолкнулась ладонями от ребра стола, вскочила на ноги и метнулась к кофемашине. Указательным пальцем показала на рожок, потом на самого Григория.

– Буду.

Да, одной дозой кофеина тут дело не обойдется.

Снегурка нервничала и не скрывала этого. И чем сильнее она нервничала, тем больше не нравилось её состояние Седому. Да, бл…ть! Что он такого предложил, что ей ещё не предлагали? В их обществе девочки становились взрослыми рано. Тем более, такие, как она. При виде неё у большинства представителей мужского пола возникали конкретные мысли. И Гриша не верил, что Снегурке не поступали предложения о покровительстве.

Не будь они заперты в доме, он увез бы её в город. Поухаживал бы. Рестораны, клубы, яхты. На пару дней слетали бы на море. Девочкам нравится красивая жизнь. И если девочка нравится ему – не вопрос.

Но они заперты в доме! Даже во двор не выйти. Тут он немного преувеличил. Выйти-то можно, а толку?

И чем покорять эту недотрогу?

Перевести на счет энную сумму денег? Опять же – как? К спутнику он пока принципиально подключаться не хотел.

Даша вернулась к столу, взяла его опустевшую чашку, сполоснула её и поставила под рожок. К нему снова встала спиной. Григорий легко понимал её мотивы – не хочет смотреть на него. Чертова зазноба! Значит, носик свой очаровательный воротит?

Или уже в мыслях прикидывает, на ком всё же сделать выбор – на том хозяине, от которого сбежала, или на нынешнем, от которого пока сбежать не удастся?

Григорий снова внимательно посмотрел на Снегурку.

Нет, девочка, ты ляжешь под меня. Никуда не денешься.

Слишком сладкой кажешься.

Хочется попробовать.

Вкусить.

И губки свои алые не кусай. Обветрены и так. Но ничего, он и такие поласкает. Алчно. Жадно. Покусает сам.

Хорошо, что Гриша сидел. Расхаживать с бугром в области ширинки ему по статусу не положено. Даже смешно становилось. Он изнывал от желания, а девочка не дает. Сдернуть ЕГО халат, посадить красивую на столешницу, ножки развести, опуститься на колени и…

Григорий опустил одну руку пол стол и аккуратно поправил стоящий колом член. Так дело не пойдет. Он ведет себя, как подросток с переизбытком гормонов, у которого уже мозоли на ладонях. А объект вожделения живет в доме напротив и дразнит его, переодеваясь при не опущенных жалюзи.

Перед ним снова оказалась чашка с черным кофе.

Даша не присела напротив, она вернулась к столешнице, упираясь в неё поясницей.

– У нас даже вкусы с тобой идентичны. Привычки. Оба пьем много кофеина по утрам. Это знак, Даша.

Он хотел, чтобы она улыбнулась. Немного. Хотя бы уголками губ.

Ему не понравилось, что она выставляет перед ними препятствие.

– И да, барышня, если мне вздумается тебя оттрахать прямо на столешнице, ни стол, ни расстояние мне не послужит помехой. Поэтому садись за стол и пей кофе по-нормальному.

Снегурка поднесла к губам чашку. Глоток не сделала.

Посмотрела в сторону дивана, расположенного слева от стола и направилась к нему. Опустилась и аккуратно поджала ножки, не забыв поправить халат, прикрыть колени и икры.

Глава 4

Да что ж такое!

Его клинило на ней.

Бред.

Честно.

Он видит её второй раз. Хорошо, в третий, если взять встречу на дороге.

В третий, мать вашу! А единственное, о чем может думать, это о том, какая она красиво-порочная! Он ни хрена о ней не знает, ровным счетом ничего. Видит лишь тело, чувствует запах, и его штормит нереально. При этом сознательно думает о ней негативно, чтобы не замечать очевидного.

Того, что она не притворяется.

Остро воспринимает его пошлые предложения.

И глаза, как озера.

Зеленые, кстати, у неё глаза, поэтому с озерами сравнение не совсем уместное, но пусть.

Проблема не в ней.

В нем.

В его цинизме.

А не в этой девочке – Снегурке.

Кофе они допивали молча.

Первым допил Григорий. Поставил чашку, порывисто поднялся и направился в сторону Снегурки. Девушка мгновенно напряглась. Оно и понятно. Ох, не с того он начал.

– Допила?

Григорий протянул руку, забрал у неё чашку, поставил на стоящий рядом выдвижной столик и присел на корточки.

Руки расставил по обе стороны от ног Даши.

– Значит так, Снегурка. Вижу, что напугал тебя. Общение мы с тобой начали не с той ноты. От слова «совсем». Давай иначе, а то я скоро буду чувствовать себя каким-то моральным уродом. В доме красивая девушка, которая от меня шарахается. Никто тебя не тронет. Ни я, ни Антон. То, что было сказано выше, забудь.

Зеленые глаза распахнулись ещё шире. Казалось бы, куда… И он в них утонул. Нырнул добровольно и выплывать больше не желал. У Григория сбилось дыхание от близости Дарьи. Он не помнил, чтобы хотя бы раз когда-то на него так оглушающе действовала девушка. Даже подростком. У него, мать вашу, даже первой любви не было. Ни в школе, ни в университете. Ни в России, ни за бугром ни одна эталонная красавица не могла произвести на него настолько сильное впечатление, что он потерял бы сам себя. Нес ахинею, угрожал беззащитной девушке, которая по стечению обстоятельств оказалась в его власти.