Читать книгу "Штрихкод греха - Марина Серова"

Тут Елизавета совсем смешалась, скорее всего, не зная, к какому разряду отнести убийство Бартелеймонова.

Н-да, своеобразная секретарша у предпринимателя. Представляю себе, как намучились оперативники, допрашивая ее.

— Елизавета, я понимаю, что вы выбиты из колеи этим трагическим событием. Но мне необходимо уточнить у вас некоторые детали. Вы можете сосредоточиться и ответить на мои вопросы?

— Да-да. Конечно. Я постараюсь, — ответила Елизавета и в который раз отвела со лба челку.

— Скажите, — начала я, но тут дверь в приемную открылась, и на пороге показалась такая же полная, как и Елизавета, молодая женщина лет тридцати с небольшим.

— Лиз! — закричала она. — Ну ты как? Уже пила чай? Да? А чего тогда меня не приглашаешь?

— Тише, Марго, тише, чего ты кричишь? — так же громко спросила Елизавета. — Не пила я еще чай.

— И чего? Не будешь, что ли? — удивилась Марго. — А чего так?

— Ну ты чего, не понимаешь, что ли?

— Так ты о шефе, что ли? Ну что же теперь, не есть не пить? Жизнь-то ведь продолжается, — совершенно справедливо заметила женщина. — Ну так что? Пригласишь ты меня наконец?

— Да ну тебя, Марго! — с досадой воскликнула Елизавета. — Ты что, не видишь, что ли: у меня посетительница, частный… этот… детектив-сыщик. Убийство будет расследовать. Так что некогда мне сейчас.

— Ну… тогда ладно. Пошла я, — сказала Марго и вышла.

— Так вот, Елизавета, скажите… — снова начала я, но девушка меня перебила:

— Простите, Татьяна… извините, забыла, как ваше отчество.

— Александровна, — сказала я.

— Татьяна Александровна, не могли бы вы… не могли бы мы… В общем, давайте попьем чаю, в самом деле. Я когда голодная, то плохо соображаю.

— Ну что же, давайте, — согласилась я, подумав, что раз уж соображение у Елизаветы так зависит от пищеварения, то другого выхода нет.

— Я сейчас, мигом все соберу, — обрадовалась девушка. — Только дверь запру, а то кто-нибудь еще нагрянет.

Она буквально запорхала, включив электрический чайник и вынув из нижней секции шкафа поднос с чашками, чайными ложечками и блюдцами. Потом появились два больших контейнера, две сахарницы с колотым сахаром и сахаром-песком, большой лимон и коробка конфет «Коркунов».

Елизавета решительно отодвинула на край стола монитор, постелила кружевную скатерть и расставила на ней чайные приборы. Из контейнеров она извлекла два огромных куска пирога и порезала их, после чего положила кусочки на большое блюдо.

— Вам какой чай, Татьяна Александровна? Черный или зеленый? — спросила Елизавета.

Я бы предпочла, конечно же, кофе, но Елизавета, словно прочитав мои мысли, сказала:

— Правда, есть еще и кофе. Но я его принципиально не пью, он забирает кальций у организма, поэтому очень вреден. Но для посетителей у нас всегда есть растворимый, Константин Александрович требует… требовал, чтобы кофе всегда был под рукой. Ну, мало ли кто захочет. Вместо чая. Так вам кофе или чай?

— Давайте чай, — сказала я, рассудив, что лучше чай, чем растворимая бурда вместо кофе.

Когда чай был заварен и разлит по чашкам, Елизавета предложила:

— Попробуйте пироги, Татьяна Александровна. Один с персиками, а другой — с яблоками. Сама пекла.

Я откусила кусок и от того и от другого. Пироги оказались очень вкусными.

— Изумительные пироги, — похвалила я.

— Сама пекла, — с гордостью повторила Елизавета. — И тесто сама ставила. Я никогда не беру готовое. Все люблю сама делать. И пеку пироги очень часто, люблю их очень.

«Тогда понятно, почему у тебя, голубушка, такие излишки жира и полное отсутствие талии, — подумала я. — Тут уж так: или фигура, или пироги».

— Так, наверное, это очень долго? — спросила я. — Замешивать тесто, потом печь.

— Да ну, что вы, совсем недолго. Я вот утром вчера покрутилась-покрутилась, поставила тесто, с работы пришла — нас рано отпустили — пришла домой и все испекла.

Елизавета налила обжигающе горячий чай в блюдечко и принялась дуть на него, а потом стала пить с сахаром вприкуску. В этот момент она мне напомнила кустодиевскую купчиху.

— Так вы сейчас и не работаете по-настоящему? — уцепилась я за фразу о том, что вчера их рано отпустили.

— Да… почти не работаем, — Елизавета поставила блюдце на стол и махнула рукой, — какая уж тут работа… у нас и руководства-то совсем не осталось на месте. Да вы пейте чай, Татьяна Александровна, я вам еще подолью. Это настоящий кенийский, высшего качества.

Я и сама поняла, что пью не фуфлыжный напиток. Но ведь я здесь не затем, чтобы чаи распивать да пироги трескать.

— Скажите, Елизавета, у Константина Александровича были враги? — спросила я прямо.

Девушка даже отшатнулась:

— Враги? Да вы что? Какие враги? Нет, конечно!

— Ну, не враги, а может быть, недруги? — я несколько смягчила формулировку своего вопроса.

— Н-нет, не было и недругов, — как-то нерешительно ответила девушка. — Его вообще-то все уважали здесь. Он, как это говорится, пользовался авторитетом.

— Вы имеете в виду сотрудников компании?

— Ну да, сотрудников. Да и вообще…

— Ну хорошо. Тогда расскажите, кто входит в руководство компании, — попросила я.

— Ну кто… Константин Александрович. То есть… входил. Потом еще Николай Витальевич Самодвигин, это компаньон Константина Александровича.

— Он сейчас здесь? В офисе? — быстро спросила я. — С ним можно встретиться и поговорить?

Елизавета тяжело вздохнула:

— Нет, нельзя с ним встретиться и поговорить. Нет его в городе и вообще в стране.

— А где же он? — задала вопрос, хотя от Барабанникова уже знала, что компаньон Бартелеймонова сейчас находится на отдыхе за границей.

— Николай Витальевич уехал отдыхать, — подтвердила девушка.

— Ему уже сообщили о несчастье?

— Ему нельзя ничего сообщить, — Елизавета опустила голову, — он всегда когда уезжает отдыхать, то отключает мобильник. Считает, что это будет не отдых, если его все время будут теребить звонками.

— А когда он должен вернуться?

— Я не знаю. Константин Александрович был в курсе.

— И все? Больше никто не знает о сроках его отдыха?

— Ну, может быть, еще Леонид Григорьевич.

— А кто это?

— Это главный бухгалтер компании. Леонид Григорьевич Сидельников. Но он сейчас лежит в больнице.

— В какой больнице он находится?

— Сейчас вспомню. Кажется, в Первой клинической больнице. Да, точно, в Первой клинической.