Читать книгу "Игра слов - Дмитрий Лекух"

Даже такая, прямо скажем, – немного сомнительная.

Да и в Бога-то в те времена я не то, чтобы не верил, а – не слишком сильно на эту непростую и довольно мрачную тему заморачивался.

Как и о многом, кстати, другом.

Живая жизнь по сравнению с игрой в слова представлялась чем-то вторичным и не до конца обязательным.

Порядок слов выглядел важнее их смысла.

Такие дела…

…Дочитал, отпустил измочаленный филфаковский сосок, с чувством выполненного долга хлебнул портвешка.

И снова отправил руку исследовать всяческие ложбинки и вполне себе даже любопытные выпуклости и впадины полностью и окончательно покоренного свитыми мною косичками слов молодого организма несчастной филологини.

Хотя – почему несчастной?!

Вон, как сопит…

…Тем, в принципе, – и жил…

…Утром я проводил нечаянную подругу до станции метро «Площадь Ногина», доехал до родных «Кузьминок», поежился от лезущего под куцее «молодежное» пальтишко сырого весеннего холода, выкурил последнюю оставшуюся в пачке сигарету. Потом позвонил маме из телефона-автомата: доложил, что вечеринка на даче по поводу выдуманного дня рождения у одноклассника, о которой я врал ей вчера вечером, когда с боем отпрашивался на ночь, прошла успешно и без потерь.

Еще раз поежился и вышел из подземного перехода на улицу под холодный, косой и колючий весенний мартовский дождь.

Мама уезжала на работу в половине восьмого, и мне, чтобы не попасть под шквальный допрос, стоило еще часа полтора погулять.

Вечером будет проще, вечером она уже немного успокоится.

Я пошарил по карманам, насобирал сорок две копейки мелочью, купил пачку «Столичных», спички и, не сильно торопясь, двинулся в сторону родного для меня Кузьминского парка.

Шел дождь, и вместе с этим дождем продолжали длиться мои последние в этой жизни весенние школьные каникулы.

Впереди были четвертая четверть, последний звонок, экзамены, выпускной бал, институт и целая-целая жизнь.

Которая, увы, на поверку оказалась совсем не такой радужной и счастливой, какой чудилась мне под этим, перемешанным с тяжелым мокрым снегом, косым и колючим дождем на раскисших дорожках парка, огражденных с обеих сторон огромными узловатыми черными липами.

Я сорвал с ветки липовую почку, растер ее в ладонях, вдыхая острый запах холодной московской весны, прикурил, затянулся, вздохнул, поднял лицо к небу, под струи дождя, и не торопясь побрел в свое такое замечательное и светлое будущее…

А с Эдиком мы дружили еще довольно долго.

Года, наверное, два.

Пока мне окончательно не астопиздел этот проклятый бледно-поганочный поэтический декаданс, и я, плюнув на все, не отправился решительно в армию.

Ну, а после армии мы с ним так ни разу, к сожалению, и не созвонились…

Контора. 2008

…Новая секретарша почему-то старается ходить исключительно бочком и вдоль стеночки.

И – молча.

Зайдет и стоит, ждет, пока я сам ее не замечу.

Даже, кажется, и не дышит.

Дура.

Я что, действительно такой страшный?!

Или – старый?!

Ну да, для девятнадцатилетней-то девочки…

…Отрываюсь от компьютера, смотрю ей в глаза.

Тоже молча.

Вздыхаю.

– Да, Лена. Слушаю вас. Вы ведь что-то хотели мне сказать?

Сглатывает и, кажется, – даже потеет:

– Дмитрий Валерианович… там это…

Жду.

Наконец не выдерживаю:

– Что «это»?!

– Ну…

Еще раз вздыхаю и привычно тянусь за пачкой «Парламента».

Черт.

Надо бы поменьше курить, уже и двух пачек в день не хватает. Так и кеды в угол случайно составить можно, такими-то темпами.

– Что «ну», – постепенно зверею, – что «ну», Леночка?!

Молчит.

Мнется.

– Ле-на, – говорю по слогам. – Что слу-чилось?!

Молчит.

Опускает очи долу, блин.

Еще немного, и расплачется.

А ведь совсем не глупая, озорная и очень даже симпатичная девочка, на первый взгляд.

И на второй – тоже.

Задумываюсь – вот ведь интересно: каким отчаянным, не побоюсь этого слова, кобелем был ваш покорный слуга по молодости лет и каким скучным, малоинтересным для окружающих семьянином стал в наши дни.

Ни интрижки тебе, ни даже адюльтера.

Даже собственную секретаршу – и ту ни разу не трахнул.

Образец влюбленного в собственную жену сорока-с-лишним-летнего идиота, можно сказать.

Ага.

Раньше хоть в командировках немного шалил, а сейчас – полная тишина.

Ничего не хочется.

Даже на известных своим буйством и крайним непотребством цеховых рекламных мероприятиях максимум, на что способен, – невинно пофлиртовать с незнакомой с моими тараканами коллегой.

После чего нежно поцеловать ожидающую приятного продолжения банкета девушку в щечку, посадить в такси и – спокойно уехать домой.

К жене.

Идиот, да?!

Парни пальцем у виска крутят.

А по мне – так нормально…

…Снова вздыхаю.

– Лен, что случилось-то, можешь мне сказать? – говорю как можно спокойнее.

Держу себя в руках, что называется.

Лена неуверенно кивает.

– Дмитрий Валерьянович, – шепчет, – вас Алексей Владимирович просил в переговорную подойти. Говорит, клиент проблемный. Они с Сайтаровым в тупике…

Понятно…

– Ну-ка, – вздыхаю, – давай поподробнее.

Секретарша жмет худыми точеными плечиками.

– Я кофе им туда на второй этаж относила, – почти шепчет. – Еще удивилась, почему именно я, а не девочки с ресепшен. А он попросил подождать, потом выскочил из переговорной и догнал в коридоре. Я ждала…

Так, думаю.

Леха проигрывать не любит.

Еще меньше любит – в этих самых проигрышах признаваться.

Я это еще когда мы с ним в свое время по казино всеразличным тусили, заметил.

Значит – и вправду приперло…

– Кто у них там? – спрашиваю со вздохом. – Ну, в смысле, из гостей?

Снова жмет плечиками.

– Эти… – Называет, морщась, одну хорошо известную в народе по телевизионной рекламе фирму.