Читать книгу "Почему у женщин при социализме секс лучше. Аргументы в пользу экономической независимости - Кристен Годси"

Я уткнулась в свою тарелку.

– Он сказал, что у нас недостаточно секса.

Я подняла глаза. Не об этой ссоре я готовилась услышать.

Она покрутила пустым бокалом.

– Как думаешь, есть у нас время еще на один?

– Вперед, – предложила я. – Я сяду за руль.

Она выпила третий бокал вина, и мы поболтали об обзорах фильма, на который собирались пойти. Когда принесли счет, она открыла бумажник и пододвинула ко мне через стол несколько 20-долларовых купюр. Я достала кредитную карту.

Она посмотрела на American Express с моим именем и помолчала.

– Билл дает мне только наличные.

– Так позволь мне заплатить, – я подвинула деньги обратно к ней. – Оставь их себе.

Она долго смотрела вниз, на стол. Наконец сказала: «Спасибо», – и затолкала купюры обратно в бумажник.

– Я трахну его сегодня, а завтра верну тебе долг.

Я сидела в ошеломлении.

Лайза взглянула на часы.

– Если поспешим, я успею совершить набег на Shiseido до начала фильма.

★

Тем вечером в ресторане я дала себе клятву: как бы ни было трудно совмещать работу на полную ставку с воспитанием дочери, я никогда не поставлю себя в положение Лайзы. «Капитализм действует в отношении женщин как вечно выплачиваемая взятка, заставляя вступать в сексуальные отношения ради денег, будь то в браке или нет; и никакого противовеса этой взятке не существует, кроме традиционной респектабельности, которую капитализм уничтожает нищетой», – писал Бернард Шоу в 1928 г. Прямо или косвенно секс и деньги всегда связаны в жизни женщин, это пережиток долгой истории нашего угнетения[31].

Великое множество женщин оказываются в ситуации Лайзы – в экономической зависимости от мужчин, без которых им просто не выжить. Законодательство в отношении разводов и выплат на детей в какой-то степени (вероятно, недостаточно) обеспечит Лайзу, если Билл вздумает с ней развестись, но, пока они женаты, она в его власти. Весь ее труд по уходу за детьми, организации жизни семьи и ведению дома остается невидимым. Лайза не получает зарплаты и ничего не откладывает, чтобы обеспечить себя в старости. Она не приобретает профессиональный опыт и создает черную дыру в своем резюме, которую ей придется объяснять, если она задумает вернуться на работу. Даже доступ к медицинскому обслуживанию она получает через работодателя своего мужа. Все, что у нее есть, она приобретает с дохода Билла, и тот может блокировать ее доступ к их общим кредитным картам.

В леденящей душу антиутопии Маргарет Этвуд «Рассказ служанки» основатели Республики Галаад приняли закон о полном запрете женской занятости и о конфискации личных накоплений женщин. Внезапно все женщины оказались уволенными с работы, а деньги с их банковских счетов были переведены на счета мужа или ближайшего родственника-мужчины – первый шаг возвращения женщин на «подобающее место». Порабощение началось с того, что их снова сделали экономически зависимыми от мужчин. Без денег и возможности заработать женщины не в состоянии самостоятельно выбирать свой жизненный путь. Личная независимость требует ресурсов[32].

Свободные рынки дискриминируют работающих женщин. В начале промышленной революции большие боссы считали, что женщины уступают коллегам-мужчинам (они более слабые, эмоциональные, менее надежные и тому подобное). Единственное, что могло побудить работодателя нанять женщину, – это финансовый стимул: женщины обходились дешевле мужчин. Если женщина требовала такое же жалованье, что и мужчина, работодатель просто нанимал мужчину. Поэтому преимуществом женщин на рынке труда с самого начала капитализма было их согласие выполнять ту же работу, что и мужчина, за меньшие деньги. Когда женщины, наконец, массово вышли на промышленный рынок труда и стали преобладать в отраслях легкой промышленности (таких как шитье, ткачество, стирка), работодатели платили им жалованье в расчете на одного, а не на семью, даже если они были матерями-одиночками или вдовами. Общество требовало, чтобы женщины зависели от мужчин, а в работающих женщинах было принято видеть жен и дочерей, зарабатывающих карманные деньги на покупку изящных пустячков. Мужья и отцы должны были удовлетворять их основные потребности в пище, жилье и одежде.

Патриархальные культуры рассматривают женщин как движимое имущество, предмет торговли между семьями. Веками жену считали собственностью мужа. Все личное достояние женщины после брака переходило к ее мужу. Если ваш мужчина желал пропить ваши драгоценности, вы не имели права возразить. Замужним женщинам Западной Германии до 1957 г. не дозволялось работать без разрешения мужа. Законы, запрещающие замужним женщинам заключать контракты без согласия мужей, действовали в Соединенных Штатах до 1960-х гг. Женщины Швейцарии не имели права голосовать на федеральном уровне до 1971 г.[33]

При капитализме промышленная система укрепила разделение труда, сконцентрировавшее мужчин в публичной сфере официальной занятости и взвалившее на женщин неоплачиваемый труд в частной сфере. Теоретически зарплаты мужчин были достаточно высокими, чтобы содержать жен и детей. Бесплатный домашний труд женщин финансировал прибыли работодателей, поскольку семьи работников несли издержки воспроизводства будущей рабочей силы. В отсутствие контроля рождаемости, доступа к образованию или возможностей нормального трудоустройства женщины были обречены на вечный бег по замкнутому кругу в пределах семьи. «При капиталистической системе женщины оказываются в худшем положении, чем мужчины, – писал Бернард Шоу, – поскольку капитализм делает из мужчины раба, а затем делает женщину его рабыней; она становится рабой раба, а это худшая форма рабства»[34].

★

Уже в середине XIX в. феминистки и социалисты разошлись во взглядах на то, как добиться освобождения женщин. Женщины побогаче выступали за законы о собственности для замужних женщин и право голоса, не возражая в целом против экономической системы, закрепляющей подчинение. Социалисты, например Клара Цеткин и Август Бебель, считали, что освобождение женщин требует их полного включения в рабочую силу в обществе, где трудящиеся классы коллективно владеют фабриками и производительной инфраструктурой. Это была гораздо более смелая, возможно, утопическая цель, но все последующие эксперименты с социализмом включали участие женщин в труде в свою программу переустройства экономики.

Представление, будто женский труд менее ценен, чем мужской, сохраняется до сих пор. В капиталистической системе рабочая сила (или интервалы времени, которые мы продаем своим работодателям) является товаром, реализуемым на свободном рынке. Законы спроса и предложения определяют цену, а также воспринимаемую ценность этого труда. Мужчинам платят больше, потому что работодателям, клиентам и заказчикам кажется, что они больше стоят. Вдумайтесь: почему в дешевых забегаловках всегда работают официантки, а дорогие рестораны, как правило, держат официантов? В тиши собственного дома большинство из нас вырастает на попечении женщин: бабушек, мам, жен, сестер. Мужское попечение – редкость. Мы доплачиваем за то, чтобы мужчина обслуживал нас за ужином, потому что нам кажется, что это более ценная услуга, даже если он всего-то и делает, что ставит перед нами тарелку. Аналогично, хотя женщины тысячелетиями кормили человечество, мужчины господствуют в мире кулинарии. Видимо, клиенты предпочитают томатное пюре, сдобренное тестостероном[35].