Читать книгу "Белое дело в России. 1920–1922 гг. - Василий Цветков"

Переезд в Иркутск для правительства стал «поворотным событием». В опубликованной сразу же после прибытия декларации Совета министров говорилось: «Предстоящая работа правительства немыслима вне самой тесной связи с широкими прогрессивными кругами общества, хотя бы их взгляды и не всегда совпадали с взглядами власти… В сотрудничестве правительства и общественности будут познаны обоюдные ошибки… Осуществление того, что не может быть претворено в действительность силами одной власти, будет проведено в жизнь при активном содействии общества»[17]. Развернутую программу преобразований предлагал Гинс, давший интервью «о задачах власти» после приезда Совета министров в Иркутск. В нем говорилось как о текущих проблемах (разрешение неотложных задач в области обеспечения денежными знаками, продовольственного снабжения, реорганизации транспортных перевозок, борьбы с эпидемиями), так и о «проблеме укрепления власти», решение которой представлялось Управляющему делами Совмина в «объединении в кабинете всех активных сил и созыве народного представительства». Из предполагаемых перемен Гинс выделял следующие: «В Совет министров должны войти люди земства, казачества, промышленности и других групп населения»; «Совет министров – не парламентский кабинет, он составлен исключительно по деловым основаниям, а не на партийной коалиции…, но сейчас более пригоден принцип смешанный…, за счет сокращения числа министров может быть введено в Совет министров несколько членов Совета без портфеля из числа влиятельных общественных деятелей»; «остается приблизить власть к населению, увеличив число ее представителей на местах и созвав крестьянские съезды»; «сферы действия военных и гражданских властей должны быть точно разграничены: гражданская власть должна приспособиться к выполнению более широких функций»[18]. Так, с первых дней «иркутского периода» Российское правительство декларировало готовность не только к персонально-структурным переменам, но и к изменению основных направлений внутренней и внешней политики, и, возможно, радикальным уступкам ради усиления взаимодействия власти и общества. Но поскольку «общественность» была в большинстве своем оппозиционной, то «сотрудничество» с ней вскоре привело к критическим последствиям.

Следующим событием, связанным с «переменой курса», стала отставка премьера. П. В. Вологодский дважды в течение 1918–1919 гг. (после «переворота» 18 ноября и в мае, в момент правительственных разногласий о назначениях на должности министров внутренних, иностранных дел и юстиции) заявлял о своих намерениях уйти с должности главы Совета министров. В ноябре, когда рассуждения о «смене курса», создании т. н. «правительства солидарности» с участием в его составе представителей оппозиции потребовали реального воплощения, необходимость отставки стала ясной для Вологодского, и ранее не «цеплявшегося за власть». После обсуждения политической ситуации на заседании Совета министров 20 ноября было решено отправить телеграммы Колчаку, что и сделали Гинс и сам Вологодский. В обеих телеграммах необходимость отставки объяснялась следующими факторами: продовольственный и финансовый кризисы, поражения на фронте, недоверие к власти со стороны населения («все призывы власти к обществу о помощи армии, об участии в санитарном деле встречаются холодом и безразличием»). Разрешение кризиса намечалось двумя способами – усилением самостоятельности председателя Совета министров в кадровой политике («предсовмину должно быть предоставлено составить новый кабинет с безусловными полномочиями, заменить министров новыми лицами, сократить число министров») и «привлечением в кабинет влиятельных общественных деятелей» («устранение непопулярных лиц и замена их деятелями, объединение которых в кабинете знаменовало бы согласованность всех общественных сил»). Определенные сомнения со стороны Совмина высказывались по поводу образования, «в чрезвычайном порядке» Верховного Совещания: «Над Советом министров создавалось новое верховное учреждение в весьма сомнительном составе с засильем военных властей»[19]. В ходе переговоров с Вологодским Колчак согласился с его отставкой и предложенным планом укрепления полномочий Совмина, отметив при этом важность своего решения о создании Верховного Совещания как структуры, необходимой для текущей военно-политической работы.

Добровольная отставка Вологодского способствовала временной консолидации правительства, но не разрешила общего политического кризиса. Бывший премьер был назначен председателем Комиссии по подготовке выборов в Национальное Собрание, хотя первоначально эту должность должен был принять Н. В. Чайковский, уже выехавший из Парижа, где он работал в составе Русского Политического Совещания. С 23 ноября преемником Петра Васильевича стал министр внутренних дел В. Н. Пепеляев. Еще в мае 1919 г. Вологодский не поддерживал идеи назначения Пепеляева на должность министра, мотивируя это его «грубостью», «надменностью» в отношениях с подчиненными и «правыми» взглядами[20]. Но осенью ситуация изменилась. Фигура Виктора Николаевича Пепеляева импонировала своей молодостью (ему было 37 лет), энергичностью, определенным авторитетом среди «общественности» (правда, кадетской, а не социал-демократической, так как Пепеляев возглавлял Восточный отдел партии народной свободы) и связями с военными кругами (младший брат нового премьера, Анатолий, был популярным в Сибири генералом – командующим 1-й (бывшей Сибирской) армией Восточного фронта). Пепеляев родился в г. Нарыме Томской губернии, окончил юридический факультет Томского университета и преподавал историю в гимназии. Его политическая деятельность началась с избрания депутатом IV Государственной Думы от Томской губернии и вступления в ряды кадетской партии. С началом Великой войны он стал активным деятелем Земгора, а 1917 год принес ему первый, хотя и небольшой (с марта по май), опыт правительственной работы в должности комиссара Временного правительства в Кронштадте. Молодой кадетский политик стал участником Совещаний бывших депутатов Государственной Думы и Государственного Совета и с лета 1917 г. сблизился с военными структурами, поддерживавшими выступление генерала Корнилова, а затем возглавил военный отдел («военку») кадетской партии. Как и многие его товарищи по партии, Пепеляев после октября 17-го работал в составе Всероссийского Национального Центра (ВНЦ), ведя сперва подпольную работу в Петрограде и Москве. В августе 1918 г. он выехал в Сибирь по указанию Центра и вскоре возглавил Восточный отдел кадетской партии. Как уже отмечалось, накануне «омского переворота» Пепеляев выступал с заявлениями о необходимости поддержки единоличной власти и в конце ноября 1918 г. перешел на работу в МВД, а с мая 1919 г. занял должность управляющего Министерством. По оценке его коллеги в составе Совмина И. И. Сукина, у Пепеляева было «рыцарское отношение к национальной идее и Верховному Правителю… он отличался редкой политической честностью». На протяжении 1919 г. Пепеляев считался выразителем «правых взглядов», сторонником восстановления монархии посредством военной диктатуры. Аналогичные оценки давал Пепеляеву генерал для поручений Ставки Главковерха генерал-майор М. А. Иностранцев: «Принадлежа к партии кадетов, он отличался едва ли не наибольшей работоспособностью из всех министров Колчака и порученное ему министерство устроил, насколько было возможно, по условиям тогдашней сибирской обстановки, весьма удовлетворительно». Хотя Иностранцев замечал также, что «особенной широтой государственных взглядов он, по-видимому, не отличался»[21].