Читать книгу "Только так. И никак иначе - Яна Перепечина"

Гитара помогла и в армии, дедовщина Гарика, которого сослуживцы звали Музыкантом, почти не коснулась. Родители его не оставляли, дважды приезжали к нему в Карелию, и к концу службы отношения, подорванные было в результате отчисления из института и добровольно-принудительной мобилизации, казались опять вполне тёплыми.

Вернувшись на гражданку, он помыкался, по настоянию матери попытался поступать в МГУ на геологический, но провалился. Идти куда-нибудь на завод не хотелось. Зато хотелось красивой жизни. Гарик мечтал о собственной группе, славе, деньгах, гастролях и записях в студии. Иногда даже пытался что-то делать. Но хватало его ненадолго. Работать он не любил, и искренне не понимал, почему он, такой настоящий талантище, такой замечательный и одарённый, должен вставать раньше комфортных и приятных ему двух часов пополудни, почему он не может прославиться вот так сразу, в один миг, отчего не попадается на его пути человек, готовый помогать пробиться талантищу, и с какой стати талантище прозябает в неизвестности и нищете.

А тут ещё и отец с матерью спокойно жить не давали и постоянно устраивали беспутного сына на работу то в одно место, то в другое. Гарри нигде долго не задерживался, родителей замучил окончательно и сам от их опеки подустал. Больше всего на свете он хотел жить отдельно от них. Тем более и возможность имелась: была у них однокомнатная квартирка в Кунцеве. Устроил бы он там себе замечательную нору настоящего рокера, давал бы квартирные концерты и непременно прославился бы. Но упрямые родители ни в какую отселять его не хотели, и ситуация окончательно зашла в тупик. Но тут вдруг Гарику подвалила удача. Во всяком случае, так тогда показалось.

Два года назад его позвали в школу на встречу выпускников. Там он и познакомился со своей будущей женой. Она тоже училась в этой школе, только на три класса младше, поэтому раньше он её не видел или просто внимания не обращал. А тут, неожиданно для себя влюбился. Его родители были потрясены, когда оболтус сын привёл знакомиться скромную тоненькую, почти прозрачную девочку-студентку, разительно отличающуюся от всех его предыдущих подружек. Им даже показалось, что Гарри начал взрослеть.

Через год сыграли свадьбу, и молодые уехали жить в вожделенную однушку в Кунцеве. Гарри чувствовал себя счастливым, взрослым и свободным. Жене, в отличие от родителей, врать было легко и приятно. Сейчас он с удивлением вспоминал ту густую паутину лжи, которая окутывала их семейную жизнь, и не переставал удивляться. Она ведь никогда не была дурой, его юная жена, но верила ему безоговорочно. Что это было: невероятная наивность, любовь или такая душевная чистота, когда человек не видит грязи в других, потому что его самого эта грязь никогда не касалась? А может, это равнодушие? Ну, нет, - Гарри даже потряс тяжёлой головой и тут же застонал, так стало больно, - равнодушной её назвать никак нельзя.

Но она Злата так доверяла, что Гарик окончательно обнаглел и распустился. Никакую группу он так и не собрал, конечно. О квартирниках даже уже и не заикался, хотя жена бы поняла и постаралась бы помочь талантищу. Зато страстям и дурным привычкам придавался с утра до вечера с полной самоотверженностью.

Злата же упорно продолжала учиться, да ещё и работала одновременно. Несмотря на регулярный недосып (Гарри был совой и ночами сам не спал часов до трёх-четырёх и Злате мешал, а в их маленькой квартирке ей деться было некуда, разве что уйти на крохотную кухоньку, что она регулярно и делала вместе с котом Банзаем) она всё-таки умудрилась прекрасно защититься и сдать госы. Чем вызвала бурю восторгов у свёкров, которые могли наконец-то гордиться если не сыном, то хотя бы снохой, и просто неконтролируемый приступ ненависти у «любящего» мужа.

Очень скоро жена стала Гарри раздражать постоянно. Чем больше он её гнобил и доставал, тем растеряннее она улыбалась, но тем несгибаемее становилась. Он пытался пробить брешь в этой её броне хотя бы и запрещёнными приёмами, но ничего не получалось. Оскорбления, конечно, обижали её, но она старалась не поддаваться на провокации. Пьянки расстраивали, но пить с ним вместе (ах, как ему хотелось напоить её хоть раз!) она категорически отказалась раз и навсегда. Она вообще не пила, цаца такая! Он стал позволять себе не ночевать дома. Злата волновалась, искала его, но никогда не унижалась до слежки, расспросов и скандалов. Просто окончательно переехала жить на кухню.

Устав от приставаний родителей, Гарри устроился-таки на работу и вскоре растратил доверенную ему довольно крупную сумму. Злата безропотно заняла у знакомых, чтобы он смог расплатиться, а сама нашла подработку: долги нужно было возвращать. Он бросил работу и начал таскать деньги у жены из кошелька. Тогда она, получив зарплату, сразу же покупала проездной, чтобы даже в самые безденежные дни иметь возможность ездить в институт и школу, где работала, и еду коту в таком количестве, чтобы её хватило до следующей получки и Банзай не умер с голоду, если Гарри в очередной раз стащит последние деньги. А сама она частенько обходилось яблоками да сухарями, которые ей перепадали от бабушки (яблоки с дачи, а сухари бабуля делала сама), отчего стала совсем уж прозрачной. При этом никому ничего не говорила, замазывала синяки, молчала о полуголодном существовании, только худела и бледнела.

Гарри страшно бесило то, что Злату любили все вокруг: и его родители, и друзья, и просто приятели, а уж про учеников и говорить нечего. Её обожал рыжий кот Банзай, которого она подобрала где-то ещё котёнком. С ней пространно и доброжелательно беседовала даже их подъездная сумасшедшая Раиса, которая, как Гарри казалось, ненавидела всех и вся.

Однажды они вместе с женой возвращались откуда-то, и Злата увидела, как полоумная соседка пытается затащить по подъездной лестнице тяжеленную тележку, которую она увезла от соседнего супермаркета и приспособила для перевозки своих трофеев, собранных по всем окрестным помойкам. Злата дёрнула Гарика за рукав и еле слышно шепнула:

- Надо помочь.

Гарик в полный голос ответил:

- Вот ещё, не буду я этой психопатке помогать.

Злата мучительно, до слёз, покраснела и кинулась к Раисе. Вдвоём они с трудом доволокли тележку до лифта и запихнули в кабину, Гарри раздражённо шёл за ними. Толстая, неопрятно одетая Раиса, отдуваясь, посмотрела сначала на Гарри, - он поёжился под её неожиданно испытующим, пронзительным взглядом – потом добро и жалеющее на Злату и тихо сказала:

- Зря ты с ним живёшь, плохой он, злой, а ты хорошая.

Когда двери лифта захлопнулись за ней и кабина загрохотал вверх, Злата повернулась и тихо пошла по лестнице на их восьмой этаж. Гарри так растерялся, что пошёл за ней. В тот вечер в его душе впервые шевельнулось что-то, похожее на стыд. Правда, утром ничто неприятное его снова не тревожило.

Страшно раздражали и всем скопом обожающие Злату его друзья. Один приятель, сын состоятельных родителей, из интереса работающий видеомонтажёром на самых популярных телепрограммах, вообще дошёл до того, что во время дружеской вечеринки признался равно пораженным Гарику и Злате:

- Гарик, ты не бесись, но я в твою жену влюблён. Злат, если ты от него уйдёшь, - знай, что я рядом.