Читать книгу "Все закончится на нас - Колин Гувер"

Когда мы подошли к тому месту, где я обычно сворачивала к дому, а он проходил дальше, мы оба остановились. Он поддел носком кусок грязи и посмотрел через мое плечо на наш дом.

– В котором часу твои родители возвращаются домой?

– Около пяти, – ответила я. На часах было 3.45.

Он кивнул. У него был такой вид, как будто он собирался что-то сказать, но он ничего не сказал. Он просто кивнул еще раз и направился к тому дому без воды и электричества.

Эллен, я понимаю, что поступила глупо, поэтому тебе незачем мне это говорить. Я окликнула его, а когда он остановился и обернулся, сказала:

– Если ты поторопишься, то успеешь принять душ до их прихода.

Сердце у меня билось очень быстро, потому что я понимала, какие у меня будут неприятности, если родители вернутся домой и обнаружат бездомного парня в нашем душе. Мне бы, наверное, лучше было бы умереть. Но я просто не могла смотреть, как он уходил к своему дому, и не предложить ему хоть что-то.

Он снова посмотрел на землю, и я ощутила его неловкость у себя в животе. Он даже не кивнул. Он просто вошел в дом следом за мной и так и не сказал ни слова.

Все то время, пока он был в душе, я паниковала. Я все время выглядывала в окно и проверяла, не подъехала ли машина кого-то из родителей, хотя я прекрасно знала, что до их возвращения еще целый час. Я нервничала из-за того, что кто-то из соседей мог заметить, как Атлас входит в наш дом. Но они не настолько хорошо меня знали, чтобы счесть приход гостя чем-то необычным.

Я дала Атласу сменную одежду. Я понимала, что к моменту возвращения родителей ему нужно не только уйти из нашего дома, но и оказаться как можно дальше от него. Я уверена, что мой отец наверняка узнает собственные вещи на каком-то случайном подростке, живущем по соседству.

Я смотрела то в окно, то на часы и одновременно набивала свой старый рюкзак нужными вещами. Я уложила еду, которая могла храниться без холодильника, пару папиных футболок, джинсы, которые, вероятно, окажутся ему на пару размеров велики, и смену носков.

Я как раз застегивала рюкзак, когда Атлас появился в коридоре.

Я была права. Даже мокрыми его волосы были светлее, чем раньше. И от этого его глаза стали еще более голубыми.

Он, должно быть, побрился, пока был в душе, потому что теперь выглядел моложе. Я сглотнула и перевела взгляд на рюкзак, потому что была в шоке от того, как изменился этот парень. Я испугалась, что он прочтет мои мысли.

Я снова выглянула в окно и протянула ему рюкзак.

– Тебе лучше выйти через заднюю дверь, чтобы тебя никто не увидел.

Он взял рюкзак у меня из рук и с минуту смотрел мне в лицо.

– Как тебя зовут? – спросил он, вешая рюкзак на – плечо.

– Лили.

Он улыбнулся. Я впервые видела его улыбку, и мне в голову пришла глупейшая мысль. Я гадала, как у парня с такой потрясающей улыбкой могли быть такие дерьмовые родители. Я мгновенно возненавидела себя за такую мысль, потому что родители, разумеется, должны любить своих детей, какими бы симпатичными или страшненькими, тощими или толстыми, умными или глупыми они ни были. Но иногда невозможно контролировать свои мысли. Ты просто должен отмахнуться от них в следующий раз.

Он протянул мне руку и сказал:

– А я Атлас.

– Я знаю, – ответила я, не пожимая его руки. Не знаю, почему я не пожала ему руку. Это не потому, что я боялась до него дотронуться. То есть мне все-таки было страшно к нему прикоснуться. Но не потому, что я считала себя лучше него. Он просто заставлял меня нервничать.

Он опустил руку, кивнул и сказал:

– Думаю, мне лучше уйти.

Я отошла в сторону, чтобы он мог пройти мимо меня. Он дернул головой в сторону коридора, без слов спрашивая, как пройти к задней двери. Я кивнула и пошла следом за ним мимо кухни. Когда он почти подошел к задней двери, я заметила, что он на мгновение остановился, когда увидел мою спальню.

Мне вдруг стало неловко от того, что он видит мою комнату. Никто никогда раньше ее не видел, поэтому мне и в голову не приходило придать ей более взрослый вид. У меня с двенадцати лет оставались розовые шторы и такого же цвета покрывало на кровати. Впервые мне захотелось сорвать со стены постер с изображением Адама Броди [4].

Атласу было как будто все равно, как украшена моя комната. Он смотрел только на мое окно, то самое, выходившее на задний двор. Потом он повернулся ко мне. Перед тем как выйти из дома, он сказал:

– Спасибо тебе, Лили, что не отнеслась ко мне с пренебрежением.

И он ушел.

Разумеется, я слышала слово «пренебрежение», но было странным услышать его от парня-подростка. И еще более странным было то, что все в Атласе было противоречивым. Как мог оказаться бездомным этот скромный парень с хорошими манерами, который использует такие слова, как «пренебрежение»? Как вообще подросток мог оказаться бездомным?

Мне нужно это выяснить, Эллен.

Я намерена разузнать, что с ним случилось. Подожди, и ты увидишь.

– Лили

* * *

Я собралась прочесть следующую запись, но тут зазвонил мой телефон. Я добралась по дивану до трубки и ни капельки не удивилась, увидев, что это опять звонила мать. Теперь, когда мой отец умер и она осталась одна, мама, вероятно, станет звонить мне в два раза чаще, чем раньше.

– Алло?

– Что ты думаешь о моем переезде в Бостон? – выпалила она.

Я прижала к себе подушку и уткнулась в нее лицом, чтобы подавить стон.

– Гм. Вау, – сумела выдавить я. – Ты серьезно?

Она помолчала немного, потом ответила:

– Это всего лишь идея. Мы сможем обсудить это завтра. Я почти доехала до страховой компании.

– О’кей. Пока.

Мне сразу захотелось уехать из Массачусетса. Она не могла сюда переехать. Мама никого здесь не знала. Она стала бы ожидать от меня, чтобы я развлекала ее каждый день. Не поймите меня неправильно, я люблю мать, но я переехала в Бостон, чтобы жить самостоятельно. Если бы она жила в одном городе со мной, я бы чувствовала себя менее независимой.

У моего отца диагностировали рак три года назад, когда я еще училась в колледже. Если бы Райл Кинкейд оказался в этот момент рядом со мной, я бы сказала ему голую правду о том, что у меня немного отлегло от сердца, когда мой отец слишком ослабел, чтобы причинить физическую боль моей матери. Это полностью изменило динамику их отношений, и я перестала чувствовать себя обязанной оставаться в Плеторе, чтобы оберегать мать.