Читать книгу "Поворот под Москвой - Клаус Рейнгардт"

Хотя главными целями дальнейших наступательных операций Гитлер считал захват Ленинграда как «цитадели большевизма», а также овладение Украиной и Донецким бассейном по соображениям военно-экономического характера, он все же долгое время не мог прийти к решению, каким образом следует добиваться достижения этих целей.

Только в результате того, что сложилась тяжелая обстановка на фронте групп армий «Север» и «Юг», а также под влиянием сильных контратак русских восточнее Смоленска Гитлер решился отдать приказ о приостановке наступления группы армий «Центр» и о переходе ее к обороне, а также об уничтожении сил противника на флангах Восточного фронта. Конечно, главной причиной, обусловившей переход немецких войск к обороне восточнее Смоленска, явились не возникшие трудности материально-технического обеспечения войск группы армий «Центр», а контратаки русских.

Бок писал:

«Я вынужден ввести в бой теперь все мои боеспособные дивизии из резерва группы армий… Мне нужен каждый человек на передовой… Несмотря на огромные потери… противник ежедневно на нескольких участках атакует так, что до сих пор было невозможно произвести перегруппировку сил, подтянуть резервы. Если в ближайшее время русским не будет где-либо нанесен сокрушительный удар, то задачу по их полному разгрому будет трудно выполнить до наступления зимы».

Хотя в конце августа Гитлер еще верил, что Германия одержит победу над Советским Союзом до конца октября, все же к этому времени у фюрера появляются мысли о возможности более длительной войны на Восточном фронте, выходящей за рамки зимы 1941/42 года. В памятной записке ОКВ от 27 августа 1941 года о стратегическом положении в конце лета того же года эти сомнения проявились еще четче:

«Разгром России является ближайшей и решающей целью войны, которая должна быть достигнута при использовании всех сил, которые возможно оттянуть с других фронтов. Поскольку в 1941 году полностью осуществить это не удается, в 1942 году продолжение восточной кампании должно стать задачей номер один… Только после того как России будет нанесено военное поражение, должны быть развернуты в полную силу боевые действия в Атлантике и в Средиземном море против Англии, если возможно, с помощью Франции и Испании. Даже если еще в этом году России будет нанесен сокрушительный удар, вряд ли до весны 1942 года удастся высвободить сухопутные войска и военно-воздушные силы для решающих операций в Средиземном море, в Атлантике и на Пиренейском полуострове».

Из этого анализа обстановки видно, что первоначальное намерение еще осенью 1941 предпринять операции против англичан на Ближнем Востоке и оттянуть войска с русского фронта оказалось неосуществимым.

В директиве № 32 и в проектах планов от 4 июля 1941 года предусмотрены три охватывающие операции против Ближнего Востока на период после «Барбароссы». Из всех этих планов теперь в силе остался только план наступательной операции через Кавказ в направлении на Иран.

Намеченную на осень реорганизацию и перевооружение сухопутных сил пришлось отложить на неопределенный срок, операции, запланированные на период после «Барбароссы», также отодвигались, так как после предполагаемого окончания восточной кампании армии потребовалось бы время для пополнения людьми и техникой. Таким образом, Гитлер расписывался в том, что его план «молниеносной войны» провалился. В поисках виновников он выступил с резкой критикой в адрес ОКХ по поводу дальнейшего ведения операций и вел себя по отношению к нему вызывающе и даже оскорбительно. Насколько обидными были упреки Гитлера, свидетельствует сделанное Гальдером Браухичу предложение подать рапорт об отставке. Браухич, однако, отклонил это предложение. Гитлер и военное руководство вынуждены были в конце августа признать, что они просчитались в своих планах относительно России. Да и среди населения стали раздаваться унылые голоса по поводу того, что война затянулась слишком надолго и что армия понесла огромные потери.

Потери в людях на Восточном фронте составили к концу августа в общей сложности 585 122 человека — это примерно в три раза больше, чем потери за всю кампанию во Франции.

За это же время немецкие войска потеряли 1478 танков и штурмовых орудий, то есть примерно 43 % от наличного состава танков и штурмовых орудий к началу войны с Россией.

В донесении службы безопасности от 4 августа 1941 года говорилось:

«Часто высказываются мнения, что кампания развивается не так, как это можно было ожидать на основании сводок, опубликованных в начале операции… Теперь складывается впечатление, что русские располагают громадным количеством вооружения и техники и что сопротивление их усиливается».

В донесении от 4 сентября 1941 года отмечалось, что «многие граждане рейха высказывают недовольство тем, что военные действия на Восточном фронте слишком затянулись. Все чаще можно слышать высказывания о том, что наступление на Востоке развивается очень медленно».

Чтобы устранить эти настроения и вернуть у населения веру в режим, нужно было быстрее закончить войну в России, и закончить ее победой.

Военно-экономические вопросы. В августе пришлось сделать вывод, что намеченные 14 июля 1941 года планы выпуска вооружения и боевой техники также не выполнены в полном объеме. Планируемый выпуск продукции для вновь формируемых танковых и моторизованных дивизий был уже 8 августа сокращен на 16 %. Из запланированных первоначально 36 танковых дивизий трехполкового состава теперь должно было быть сформировано только 30 дивизий двухполкового состава, из 18 моторизованных дивизий — только 15 дивизий двухполкового состава.

На расширенных совещаниях в управлении военной экономики и вооружений ОКВ, продолжавшихся с 14 по 16 августа 1941 года, было принято решение в связи с недостатком рабочей силы и сырья сократить программу по выпуску танков с 900 до 650 штук в месяц. Кроме того, было принято решение наряду с частичным сокращением производства для нужд сухопутных войск ограничить выпуск зенитных установок, полностью прекратить производство, связанное с подготовкой к десантной операции «Зеелёве» («Морской лев»)[38], а обширную программу производства для ВВС согласовать с имеющимися возможностями.

Имперский министр по делам вооружения и боеприпасов Фриц Тодт, принимавший участие в совещании, констатировал, что план производства танков и расширенная программа выпуска вооружения для ВВС возникли в тот период, когда надеялись с окончанием войны на Восточном фронте высвободить из армии для нужд хозяйства 1 млн человек. Теперь положение изменилось. Если даже цифра в 1 млн человек была на 100 % завышена, то все же очевидным становилось, что главным препятствием на пути осуществления планов производства вооружения был в первую очередь недостаток рабочей силы. Начальник штаба ОКХ в своей докладной записке о возможностях реорганизации сухопутных сил осенью 1941 года, ссылаясь на необходимость оказания эффективной помощи хозяйству людьми по окончании операций осенью 1941 года, пришел к выводу, что после окончания операций на Восточном фронте из состава вооруженных сил могут быть выделены для нужд промышленности максимум 500 тыс. человек, из которых 200 тыс. составят уволенные из армии участники мировой войны и 300 тыс. — специалисты, крайне необходимые в промышленности. Все планы военной промышленности исходили из того, что после окончания восточной кампании в ходе реорганизации сухопутных войск большая часть рабочих-специалистов будет направлена на предприятия. При этом предполагалось расформировать 49 пехотных дивизий, в результате чего для военной промышленности высвободились бы около 500 тыс. человек. Первоначально намечалось расформировать даже 60 пехотных дивизий, но к августу эта цифра уменьшилась до 49. В июле потребности в рабочей силе составили 1,5 млн человек, и, таким образом, их можно было удовлетворить только на одну треть, а в специалистах — даже только на одну пятую. Напряженная обстановка на фронте дала понять руководству соответствующих ведомств, что об использовании высвобождающихся солдат в военной промышленности в ближайшее время не может быть и речи. Поэтому существующее противоречие между растущим спросом и имеющимися резервами рабочей силы для военной промышленности продолжало углубляться. Из 9,9 млн непризванных военнообязанных, относящихся к контингентам 1897–1923 годов, после призыва на действительную службу, выделения лиц, подлежащих броне, а также непригодных для военной службы, к началу августа оставались всего 72 тыс. человек. Это означало, что нельзя ни восполнить потери в личном составе, ни удовлетворить потребность в увеличении численности войск на фронте, поскольку оказался превышенным годовой естественный прирост контингента военнообязанных (350 тыс. человек). Решить эту задачу можно было, только оголив другие области хозяйства или призвав на действительную службу людей более молодых возрастов. Но возможности для этого были ограничены, и главным образом потому, что увеличивалась потребность в рабочих для военной промышленности. Хотя гражданские отрасли промышленности и могли путем различного рода внутренних перемещений высвобождать для военного производства ежемесячно около 30 тыс. человек, все же этого было недостаточно.