Читать книгу "Плоды свободы - Яна Горшкова"

Но слишком долго клясть свою названную сестру за внезапное бегство Джоне не судилось. Быстро приближающийся стук подков по укатанной дороге, надсадный храп лошадей и резкая остановка кареты отвлекли женщину от невеселых раздумий.

– Эй! Сэйган! Что там такое?

А голосишко у шуриа, когда потребуется, выходит мерзкий – резкий, гнусавый, точно кошке на хвост наступили. Самое то, чтобы изображать капризную барыньку и добиваться желаемого.

Но бравый капрал не ответил. Тогда шуриа высунула голову из окошка, чтобы еще раз осведомиться о причинах задержки. И тут же спряталась обратно. Если ир-Сэйган принял пятерых вооруженных всадников за разбойников, то Джойана безошибочно опознала в них тивов. Было во всех диллайн, которые служили Предвечному, что-то неуловимо общее: хищный ненасытный блеск в глазах.

– Правь упряжку, куда скажу, – злобно зашипел один из преследователей.

– Еще чего! – возмутился ролфи.

Свой категорический отказ подчиниться каким-то проходимцам с большой дороги ир-Сэйган выразил крайне доходчиво – прицельной стрельбой.

«Все-таки у Вилдайра отличные солдаты», – отметила Джойана, когда в щелочку между шторами увидела, что нападавших стало трое.

– Н-но! Пошли, родимые! Держитесь, миледи!

От лихого удара кнутом лошади взвизгнули и с такой силой рванули вскачь, что Джона не удержалась и свалилась на пол кареты. Но это даже к лучшему вышло. Оставшиеся в живых тивы начали палить вслед, целясь то ли в возницу, то ли в лошадей. Несколько пуль просвистели над головой у шуриа, прошивая насквозь деревянные стенки. Одна, по всей видимости, угодила в отважного капрала, и он закричал от боли.

– Сэйган! Сэйган! Что с тобой? Держись! А!

Но держаться пришлось самой Джойане. Обезумевшие от стрельбы кони оборвали упряжь, карета перевернулась, и только нездешнее шурианское везение сберегло женщину в целости. Кувырком летела – коленки и локти в кровь, разорванная юбка на голове, но зато шею не сломала. Чудо, да и только!

– Сэйган!

Никто не отозвался. Совсем.

Нет, конечно, все люди смертны, но капрал-то был из породы «неуязвимых», из тех счастливчиков, кто и сам не верит в то, что с ним может беда приключиться, и которых смерть сама обходит сторонкой. Любому другому – сразу конец, а таким вот «сэйганам» хоть бы хны. Шуриа ли не видеть?!

– Кэйррон, отзовись немедля! – взвизгнула Джойана возмущенно. – Сейчас я выберусь и трепку тебе задам, мерзавец!

И чихвостила телохранителя последними словами, пока выбиралась из полуразвалившегося экипажа. Так всегда надо делать, чтобы напугать смерть, чтобы возмущенный несправедливостью обвинений дух раненого задержался в теле.

– Ишь, развалился! А ну перестань прикидываться! Сейчас же!

Шуриа уже бежала к распластавшемуся на снегу ролфи. Шлепнулась рядом, заглянула в глаза, стала тормошить.

– Живи, ир-Сэйган… – бормотала Джона, пытаясь на ощупь определить, куда пришлось ранение. – Не смей подыхать, как собака, на дороге…

Рука ее окунулась во что-то липкое и теплое. Нога? Бедро!

– А крови-то натекло! Скажи что-нибудь! Ну же!

Визг и дерганье за воротник помогли: Кэйррон очнулся и сразу же сунул женщине в руку револьвер.

– Ми-ле-ди… Они уже близко…

Да плевать она хотела на всадников с ружьями, на этих непонятных и опасных тивов, когда тут такое несчастье. Они еще пожалеют, что связались с шуриа. Сволочи!

Джона выстрелила по преследователям, не целясь, а потому не попала.

– Леди Джойана, соблаговолите… Ох!

Пришлось прицелиться тщательнее. Пуля из револьвера Джойаны просвистела возле головы того самого диллайн, которого шуриа посчитала главным – высокого, оранжевоглазого, длинноносого.

– Берегите патроны… – прошептал ир-Сэйган белыми губами. – И спасайтесь…

– Прости, Кэйррон, но тебя я здесь не оставлю.

В том, что слетевшиеся, как стервятники, бывшие тивы, бросят раненого парня умирать, Джона даже не сомневалась.

– Мы не причиним вам зла! – крикнул издали главарь.

«А вот это уже другой разговор».

– Вы уже это сделали! Ранили моего человека. – На морозе шурианка пищала детским фальцетом. – Кто вы такие и что вам нужно?

– Если бы ваш охранник не начал стрелять…

– Если бы вы не выскочили из лесу, словно грабители, и не окружили нашу карету…

– Господин Сид хотел всего лишь поговорить, да и вам будет безопаснее под его защитой.

– Ах, вот как! – Джона аж задохнулась от возмущения. – Это ваш-ш-шему доктору очень скоро потребуется моя защита!

Диллайн испуганно переглянулись.

– Почему?

– Сами узнаете, – отрезала шуриа. – Скоро ему небо с овчинку покажется. Допрыгался ваш докторишка.

Если бы каждое брошенное Джоной слово можно было выжать, как влажную тряпку, то по рукам бы яд стекал, столько злорадства в них содержалось.

– Но позвольте…

– Позвольте? Ах, это теперь называется «позвольте»? Теперь делайте, что хотите, но человека моего спасайте. Нечего на меня совиные очи таращить! У вас на лбу написано «тив».

Шуриа вошла во вкус. Даром, что ли, на Шанте скандал возведен в ранг искусства? И все двадцать лет Джойана Ияри развивала и совершенствовала унаследованный от предков дар превращать заурядную перебранку в смертельную битву. Впрочем, ее ролфийские предки, ежели судить по наклонностям Эйккена Янэмарэйна, тоже сдержанностью не отличались и любили злословить не хуже шуриа.

Именно его, Безумного Эйккена, интонации звучали в голосе Джоны, когда она взялась за обработку посланников доктора Сида.

– Недодавили, недодушили вас! Свили гнездо прямо в сердце Янамари, всему народу на погибель! Развели мертвяков!

В первые годы после отделения Файриста, когда обозленный многовековым обманом народ взялся за наведение справедливости в отношении служителей Предвечного, тивов сотнями вешали на воротах догорающих молелен. Традиция такая потому что. И бежать в Синтаф тоже оказалось небезопасно. Многие беженцы попросту исчезали. Аластарова разведка докладывала, что Херевард приносит человеческие жертвы, но прямых доказательств, кроме слухов, не нашлось. Впрочем, изгнанникам хватило и слухов. Кто-то остался в Файристе, сменив имя и род деятельности, кто-то подался в Конфедерацию и еще куда подальше от Эсмонд-Круга. У Благословенного Святого руки длинные. И цепкие.

Оранжевоглазый хрипло каркнул, пытаясь прочистить горло. Его сотоварищи напряженно молчали, словно воды в рот набрали. И на его тревожный взгляд отвечали деланым равнодушием. Мол, ты у нас главный, тебе и волшебствовать, а мы тут ни при чем.

– Миледи, я не могу! Мне запрещено, – взмолился подручный доктора Сида после очередной попытки пропеть заклинание.