Читать книгу "Машина пробуждения - Дэвид Эдисон"

– Эшер, что с этим человеком? – спросил он, поспешая за спутником и стараясь не выпускать его руки. «Откуда он узнал мое имя? И как там он меня еще назвал? Гомо Фал? Что это значит?»

– Забудь, – отрезал Эшер. – Не о чем волноваться. Обычный уличный кидала. Небось тащился за нами следом, подслушивал, ну или что-то вроде того. Чтобы ни случилось, не позволяй всяким чудикам заставить тебя усомниться в собственном здравом рассудке. Именно так они обычно и добиваются своего.

– Почему все здесь хотят умереть?

Эшер только покачал головой. Его взгляд метался по сторонам, словно серый человек просчитывал путь к бегству.

– Выискивай других шизиков. – Они прошли мимо двух чумазых мужчин, играющих в карты на крышке мусорного бака. Эшер кивнул в их направлении и добавил: – И осторожнее с такими пронырами. Не позволяй им выудить у тебя деньги.

Купер усмехнулся:

– Я не настолько идиот. Деньги есть деньги. Но во что они играют?

– «Три шлюхи». Полный отстой. Выиграть невозможно.

– Ясно, – произнес Купер, когда они свернули на другую улицу. – Но зачем же тогда играть?

– А зачем вообще нужны азартные игры? – Эшер искоса взглянул на спутника. – Разве твой народ не получает удовольствия от таких вещей, которые приносят только вред?

Когда Купер не ответил, Эшер вновь посмотрел на него, на сей раз внимательнее, будто что-то выискивая. Купер невольно залюбовался идеальными пропорциями лица и могучими мышцами серого человека.

– А что случилось с тобой, Купер? – с некоторым нажимом в голосе спросил Эшер.

– Почем мне знать? – развел руками тот. – Это я тут ничего не понимаю, помнишь? Где бы это тут ни находилось.

Внезапно из-за их спин донесся грохот колес. Эшер отшвырнул Купера в сторону и прижал лицом к каменной стене, удерживая так, пока мимо них по мостовой не промчалось нечто огромное, быстрое и громкое. Ошарашенный Купер слегка повернул голову и увидел массивную карету, покрытую черным лаком, бегущую по улице подобно разъяренному быку из золота и тиковой древесины. Торговцам и прохожим оставалось лишь разбегаться в стороны, если они не планировали оказаться под ее красными, как вишня, колесами. Наблюдая за стремительно удаляющейся каретой, Купер увидел, как из ее занавешенного алыми шторками оконца высунулась женская рука с сине-зелеными ногтями. Рука взметнулась, и вдруг ее палец указал прямо в сердце Купера.

Он стоял и смотрел на этот исчезающий вдали обвиняющий палец, а Эшер прищурился, и на лице его читалась явная неприязнь. Забрызганный с ног до головы жидкими помоями рикша, чье тело покрывали татуировки, потрясал кулаком и посылал вдогонку карете нечленораздельные ругательства. На другой стороне дороги тучная женщина схватилась за голову и с отчаянием в глазах смотрела на опрокинутую корзину с ярко-зелеными яблоками – рассыпавшиеся плоды драгоценными камнями сверкали в грязи.

– Мертвые боги, трахнутые, сожранные и размазанные! – выругался Эшер, оскалив зубы.

– Это еще что за хрень была? – спросил Купер.

– Лалловё Тьюи, вторая жена маркиза Окснарда Теренс-де’Гиса, «управляющего» этим районом. – Глаза Эшера покраснели от ненависти, он стоял неподвижно, провожая взглядом роскошный черный экипаж. – Больное порождение чистого зла.

– Ну и ну, – пробормотал Купер, которому не очень-то хотелось влезать в местные политические дрязги. – К слову сказать, это твое чистое зло только что ткнуло в мою сторону пальцем.

Палец в самом деле указывал именно на него, он это чувствовал.

Эшер задумался и окинул Купера странным взглядом, в котором одновременно читались и некоторое осуждение, и надежда.

– Ты этого не заметил? – спросил Купер.

– Разумеется, заметил, вот только ты переоцениваешь собственную значимость. – Эшер подобрал с земли несколько яблок и возвратил их расстроенно ворчавшей женщине. Та протянула одно обратно, благодарно кивнув. – Она просто не может знать о твоем существовании.

– Тогда на кого она указывала, на тебя?

Эшер спрятал лицо за яблоком.

– Нет, конечно же. Ей нет никакого дела и до моего существования тоже. – Прозвучало это не слишком убедительно. – Яблоко будешь?

– Тогда в чем причина? – Купер поймал брошенный ему зеленый плод, и Эшер стремительно развернулся, продолжив свой путь.

– Жадная сука, – прорычал Эшер, – поставила бы полгорода под свой каблук, дай ей только волю. Лалловё Тьюи – образчик наихудшей разновидности аристократов. Тот тип, чье иностранное происхождение – которое, кстати, должно бы было, напротив, превратить ее в кротчайшую из граждан, – лишь только подогревает голод до чинов, власти и всего такого прочего. – Он сжимал кулаки и выглядел так, словно ему очень хочется пустить их в ход. – А я ненавижу это прочее.

– А ты совсем не материалист, верно? – ехидно бросил в спину удаляющемуся серому человеку Купер, откусывая от яблока. – Я хотел сказать – роялист.

Вкус у фрукта был именно такой, какой и должен быть у обычного яблока, и от этого почему-то вдруг стало легче.

– Роялист? – процедил Эшер. В голосе его не было прежнего дружелюбия, совсем не было. – Нет! Уж можешь поверить. – Он помолчал, наблюдая, как по камням грохочет очередной экипаж; на сей раз это был лишенный окон фургон торговца. – Колокола! Я много кем еще не являюсь, Купер. К примеру, я тебе совсем не друг.

– В смысле? – Купер вдруг ощутил укол страха и почувствовал себя одиноким, но Эшер только покачал головой:

– Сесстри была права, Купер, ты не тот, кого я ищу. Прости. Есть и другие ошибки, которые мне предстоит исправить. Надеюсь, парень, я дал тебе достаточно, чтобы ты мог обустроиться, но теперь ты сам по себе. Как и все остальные.

С этими словами Эшер схватился за край катящегося мимо фургона и запрыгнул на подножку. А Купер остался стоять, беззвучно хватая ртом воздух, – точно так же, как делал это утром на холме над Смещением. Фургон набирал скорость, унося серокожего человека – единственную надежду Купера в этом мире.

– Не забывай того, о чем мы говорили, – крикнул напоследок Эшер. – Это тебе пригодится.

Глава вторая

Как говаривал мой друг Лао-цзы: «Тьма во тьме. Вот врата к пониманию».

Конечно же, Лао имел в виду вовсе не отсутствие света, ясное дело. Всех его друзей забавляло то, что он видел освобождение в той совершенно непонятной и неприятной штуке, с которой нам всем рано или поздно придется столкнуться, – в смерти. Но меня-то взрастили в вере в Господа, умершего за мои грехи. По правде сказать, я никогда не понимал, что такое грех, и когда смерть так и не пришла за мной, у меня просто не осталось ничего, во что можно было бы верить.

Вскоре я увидел, что везде все точно так же. Имена богов, которые никогда не существовали, или же врали о том, кем являются, или бесследно исчезли многие и многие века назад. Унылый вывод из унылых уроков, но уж какой есть.