Читать книгу "Няня для тирана - Наталия Богатенко"

— «Veni, vidi, vici. Пришел, увидел, победил», — процитировала девушка, снисходительно посмотрев в его сторону. — это не поговорка, а крылатое латинское выражение, которым ознаменовалась победа Юлия Цезаря при Зеле.

Его громкий смех вызвал у неё на лице недоумение. Смеялся Вадик недолго, выплескивая напряжение, досаду, злобу. Когда приступ злого веселья иссяк, он шагнул к Эле, и склонившись, свистящим шепотом прямо в ухо произнес:

— А мы такие умные и начитанные, верно? Мне это нравится, черт возьми! То скромная и тихая, готовая терпеть любую выходку тирана, то воинственная и презрительная. Ты кто будешь-то? Умная дура, да? Чего тебе надо на самом деле? Без дураков, Эльвира Михайловна, что ты задумала? Работа это предлог, да? Тебя кто-то подослал ко мне? Кто?!

Она искренне удивилась его выпаду, и он осознал, что был, скорей всего, несправедлив. Чего набросился на девчонку? Это всё нервы ни к чёрту. Сначала ссора с Динкой по телефону, потом капризы Сонечки, да вдобавок эта ворвавшаяся в его дом куколка, при виде которой становилось тесно в штанах.

Эля судорожно сунула руки в карманы. Что-то звякнуло о паркет, да так громко, что вздрогнули оба. Крохотные розовые ножницы Вадим узнал сразу, они были из набора, подаренного Соне для рисования. С закругленными концами, чтобы девочка не поранилась, ножницы для резки бумаги.

— Хм… Хотела мне глотку перерезать? — поддел он атрибут носком «сникерса». — я что, за несколько часов знакомства уже успел заслужить пика твоей ненависти? Или ты потихоньку обворовываешь нас?

Последнее-то он брякнул шутливо, но её реакция была странной. Эльвира явно растерялась, порывалась что-то выдавить, но с губ слетало невнятное мычание. Это его насторожило.

— Это… Я просто забыла… — она подняла на него расширенные глаза, и неожиданно сердито выпалила: — и вообще, что это за допрос! Возьмите свои дурацкие ножницы, не нужны они мне! Уж поверьте, марать руки о Вас и губить молодость в тюрьме, мне резона нет. Не настолько уж Вы ужасный человек. Подозреваю, что Вы нарочно подогреваете сплетни о себе, потому что Вам нравится быть центром внимания! Возомнили себя пупом вселенной! Так вот, мне Вы неинтересны от слова совсем!

Он громко рассмеялся. Её отповедь была нелепой и неуместной, и Вадима это здорово развеселило. Что ж, первая победа за ним, он сумел-таки разбудить в ней эмоции, и вся её сдержанность слетела, как от внезапного урагана. Раскрасневшаяся, сверкающая потемневшими, превратившимися в грозовое небо, глазами, облизнув пересохшие губы, Эля была безумно соблазнительна.

И он снова почувствовал неконтролируемое раздражение...

* * *

Когда злополучные ножницы шмякнулись на пол, я думала, что у меня остановится сердце. Вадим едва не пришиб меня взглядом, и я уже мысленно готовила приличное объяснение, какого рожна таскаю с собой вещицу из его дома. Но, как назло, ничего вразумительного так и не смогла придумать, а он всё смотрел своими пронзительными глазами, будто дыру во мне собирался высверлить.

Шутку его я, само собой, поняла, но мне было не до смеха. Внутри затряслось так, словно там лопнули шар, наполненный желе, и оно противным холодным комком поползло по желудку. Сама не сообразила, как гневно отчитала Загорского, и опомнилась уже, когда было поздно. Да уж, сказала не только «а», но и «б». А он вдруг захохотал, громко, заразительно, запрокинув голову.

Из меня мгновенно выкачали воздух, запал иссяк, и я сдавленно засмеялась. Обстановка была не то, что напряженной, искрила, как оголенные провода. Тиран стал хмурым так же внезапно, как и развеселился, и я вызывающе вздернула подбородок. Ну, вот, сейчас разразится настоящая буря.

Он шагнул ко мне, я затаилась, как пойманная в ловушку мышь. Только он не был котом, скорее, хищником, диким и неукротимым, столько опасности излучало всё его сильное тело и пристальный взгляд. Я зажмурилась, не в силах выносить исходящий от него магнетизм. Он заставлял меня дрожать, закусывать с внутренней стороны губу, чтобы этой болью заглушить другую, тянущую внизу живота.

Теперь я смогла рассмотреть его вблизи, каждую черточку волевого лица, чуть пробивающуюся светлую щетину на щеках и квадратном подбородке, прямой нос и плотно сжатые, чувственно очерченные, губы. Вот они-то и привлекали внимание, полная нижняя и упрямой линии верхняя, с четкими уголками. Наверное, мягкие, умеющие дарить наслаждение.

От возникшего шального образа, как эти губы прикасаются к моим, впиваются, терзают, пересохло во рту, а по груди пробежала сладкая судорога. Пришлось даже на миг, крепко закрыть глаза, чтобы избавиться от дьявольского наваждения.

Вадим протянул руку к моим волосам, и я с трудом сдержала рвущийся вздох.

Невесомая, осторожная ласка, будто изучал ладонями, вверх и вниз, и вновь вверх. Взял двумя пальцами прядки, чуть потянул на себя, и резко наклонился, шумно вдохнув. Я оцепенела, не зная, осадить ли его за дерзость или подождать, что же дальше. Он что, женские волосы никогда не трогал?

Открыла рот, чтобы съязвить и убраться восвояси, больно уж пугающей была атмосфера, но не успела вымолвить ни звука. «Ожил» смартфон Вадима, после щелчка сработал автоответчик, и приглушенный голос незнакомого мне человека самодовольно выдал:

«Вадик, перезвони мне утром. У меня для тебя о-очень любопытная информация. Чёрт, не уверен, что тебе это придётся по вкусу, но ты должен знать»

Чутьем я сразу поняла, что этот ночной звонок связан со мной, и снова ощутила прокатившийся по спине морозец. Олигарх высвободил из моих волос пальцы, и торопливо направился к дивану, намереваясь выудить злосчастный аппарат из кармана пиджака…

Кирилл умолк, подпрыгнув на стуле от испуга, когда кулак Вадима обрушился на его рабочий стол. Укоризненно цокнул языком, с недоумением глядя в полные ярости глаза друга, и осторожно продолжал:

— Её отец был, можно сказать, одним из основателей этого поселка. Финансировал его возведение с истоков. То-то фамилия твоей няни показалась мне знакомой. Михаил Плетнёв, ну конечно, я же занимался всеми финансовыми отчётами в проекте строительства, как независимый юридический консультант.

— Ты за моей спиной вёл дела еще и с другими? — взревел Загорский, убийственно глядя на него.

Кир спокойно пожал плечами. Ему не в чем было оправдываться, он не предавал. Разгневанного Вадима он не боялся, за прошедшие годы дружбы между ними бывали разные стычки, и Кирилл знал, что тот отходчив. Но всё равно не хотел, чтобы Вадик злился, потому что тогда он только огрызался, и разговор не клеился. А сведения, добытые Кириллом, проливали свет на темное прошлое Эльвиры, которая (судя по всему уже прочно) засела в мыслях Загорского.

— Я сделаю вид, что не слышал, а ты этого не говорил. — не стал раздувать конфликт Марков, и почесал по привычке кончик длинного носа. — в моей преданности можешь не сомневаться. Так вот, о чём я…

Вадим ответил хмурым взором.

— Эльвира Плетнёва не просто дочь того, кто практически был основателем этого поселка, — Кир выдержал многозначительную паузу, — она — известная художница. Ну, как известная, в городе о ней знают, у неё было несколько выставок, довольно успешных, её заметили, посыпались заказы от престижных компаний, плюс выгодные предложения о сотрудничестве.