Читать книгу "Конец лета - Андерс де ла Мотт"

Сейлор снова согласно забурчал, продолжая коситься на бутылку. Может, Раск поймет его взгляд? Решит пропустить еще по глоточку, прежде чем они закончат обследовать дно? Но приятель, кажется, всерьез взялся разглагольствовать о семействе Аронсон.

– И еще это поле, с кукурузой. Если бы Эббе Нильсон посадил кукурузу позади дома, как любой нормальный фермер, мальчишка бы не заблудился. Но где сажать кукурузу, наверняка решал Аронсон. Нильсон в жизни своей ни одного решения не принял самостоятельно. Он небось и срать ходит только с разрешения шурина, а то и жены.

Раск харкнул, отправив коричневый плевок в темную воду. Сейлор промолчал.

– Ты, кстати, заметил, как мало нас пришло утром на собрание? Меньше половины от того, что было в первые дни. Никто не хочет найти мальчишку. Теперь не хочет. И эту дерьмовую работу поручили нам. Потому что мы зависим от Аронсона. Вот кто сейчас парня ищет? Или работники Аронсона, или клиенты, или арендаторы, или кто деньги ему должен.

Раск снова сплюнул. Тонкая струйка слюны с плеском ушла в пруд, распугав водомерок и запустив по воде пару вялых кругов, которые почти сразу исчезли. Раск поднял бутылку и объявил:

– Я вот тут о другом подумал.

– О чем? – спросил Сейлор, сообразив, что пробка не будет выкручена, пока он не задаст этот вопрос.

– Мы все здесь землю носом роем уже неделю, полиция приезжала с собаками, Монсон даже вертолет из Мальмё сюда вытребовал. А ведь кроме того ботинка, мы и следов пацана не нашли. Он как сквозь землю провалился.

Раск откупорил бутылку и сделал два задумчивых глотка, вместо того чтобы для начала предложить глотнуть товарищу.

– М-м. – Сейлор облизал губы.

– Мне так видится, тут кое-что другое случилось. – Раск сделал еще глоток и выжидательно глянул на Сейлора.

Сейлор попытался угадать, что же собирается сказать Раск. И вдруг сообразил.

– Хочешь сказать – парень ушел за кем-то по собственной воле? Но за кем?

Раск пожал плечами и протянул ему бутылку. Сейлор сделал два больших глотка. Потом еще один, на всякий случай – вдруг двух окажется недостаточно. Спирт обжег глотку, в живот потекло приятное тепло.

– Здесь полно тех, кто не выносит Аронсонов, – сказал Раск. – Большую часть денег, на которые Харальд скупил поселок и все что вокруг, его батя нажил во время войны, это всем известно. Ассар Аронсон был выжига, каких свет не видывал, и в делах никогда не ошибался. А Харальд еще похлеще своего папаши будет. Я слыхал, у него связи в банке, так что он точно знает, кто прочно на мели и у кого нет другого выбора, кроме как продать лес, землю или дом. Короче, за чужой счет он богатеет. И вся их семейка в церкви всегда впереди сидит. Аронсон, его сестра, ее благоверный и их малявки. Волосы смочены-расчесаны, сами разодетые, ханжи этакие. Но никто тут и вякнуть против них не смеет. А насчет сестры, кстати, есть одна история… но о ней предпочитают помалкивать.

Раск требовательно махнул рукой, и Сейлор нехотя вернул ему бутылку.

– Мы с Магдаленой Аронсон учились вместе. Она уже в школе была красотка. Рыжая, ноги длинные, и тут, и там все как надо. Нас вокруг нее много топталось, и она не то чтобы недотрогой была.

Раск ухмыльнулся, выставив напоказ недожеванный табак. Сейлор выдавил ответную улыбку.

– Магде нравилось, когда ее звали на свидание, она любила пофлиртовать. Но старый Аронсон и ее старший братец стерегли девку, что твои ястребы. Рискнул я как-то подойти слишком близко, так мне Харальд со своей бандой мигом рыло начистил, пришлось даже дома врать, что я упал с мопеда, иначе откуда у меня фонари под обоими глазами? И все же Магда продолжала мне улыбаться. Вдохновлять, так сказать, на подвиги. Как старый Аронсон помер, у нас многие решили, что теперь путь свободен.

Он сплюнул в третий раз.

– Но Магда удрала в Копенгаген. Небось хотела найти кого поинтереснее деревенских чурбанов. А кончила, как фру Эббе Нильсон. Ирония судьбы! Вышла замуж за лучшего друга своего старшего братика. Так и до близкородственного спаривания недалеко, верно?

Раск допил самогон и выбросил пустую бутылку в воду. Сейлор с сожалением проводил ее взглядом.

– Вот так вот… – Раск взялся за веревку якоря-кошки, отцепил его от поручней и снова бросил в пруд. – Короче говоря, в деревне полно тех, кому не терпится щелкнуть Аронсонов по носу. Надо бы этой жерди, нашему полицейскому начальнику, составить список таких обиженных и помечать их галочками, одного за другим, а не заставлять нас заниматься всякой ерундой. И мы с тобой оба знаем, с кого ему следовало бы начать, верно? С твоего товарища по охоте Томми Роота.

Сейлор молча следил, как веревка скользит между ладоней Раска. Дециметр за дециметром, пока кошка не достигла дна далеко внизу, в илистой тьме. Он взялся за весла, равнодушно шевельнул лопастью в воде. Лодка скользнула по темной глади на полметра и вдруг встала; веревка натянулась.

– Опаньки, – удивился Раск. – Что на этот раз? Рыба, мясо или ни рыба ни мясо?

Он начал выбирать веревку, но она едва подавалась.

– Сдай-ка назад, – скомандовал Раск. Уперся в палубу, опять потянул. За что бы ни зацепился якорь, отцепляться он явно не хотел. – Черт!

Раск встал, уперся ногами покрепче, снова принялся дергать веревку.

От его движений лодка накренилась, и на какой-то миг Сейлору показалось, что она сейчас опрокинется. Но потом суденышко само собой выправилось.

– Что-то большое, – закряхтел Раск, выбирая веревку. – Бревно небось. – Он продолжал тянуть веревку. Зеленая слизь, облепившая ее, сползала на дно лодки.

Сейлор увидел, как заволновалась вода. Недовольно, словно не желая отпускать свою добычу. Сейлор вдруг осознал, что затаил дыхание.

– А ну-ка еще разок, – пропыхтел Раск.

Вода запузырилась. Внизу показалось что-то темное, потом что-то светлое. Ком, при виде которого у Сейлора свело желудок. Голова, плечи, что-то похожее на руку.

Якорь вдруг отцепился от находки, и Раск повалился навзничь. Он ударился головой о сиденье, и лодка резко качнулась вправо. Темная вода плеснула на ноги, и Сейлор вскочил, чтобы перенести вес на другой борт. Но было уже поздно: густая вонючая жижа поглотила и лодку, и Раска, и его самого.

Глава 7

Она знала, что у нее куча вредных привычек. Между восемнадцатью и двадцатью пятью она перепробовала почти все: экстази с колой по праздникам, шмаль и бензоадизепин – чтобы развеяться. Если честно, она потом так и не очистилась полностью. Но лишь начав учиться на психотерапевта, Вероника поняла, какой наркотик для нее самый сильный. Чужое горе.

Пятничная группа состояла из восьми человек. И по пятницам, и по понедельникам приходили примерно одни и те же, так что Вероника успела выучить имена большинства участников. На прошлой неделе, помимо группы по проживанию горя, были еще две группы для алкоголиков, одна для игроманов и одна – для депрессивных безработных. Этот вид печали – не то же, что чистая скорбь, и все-таки Вероника, наверстывавшая пропущенные месяцы, ощущала приток эндорфинов, даже когда работала и с такими участниками. Сейчас она почти полностью контролировала лед внутри себя. Могла открыть трещину настолько широко, чтобы члены группы приняли ее за свою, а потом быстро закрыть, не рискуя тем, что ее утащит на глубину.