Читать книгу "Прими свою тень - Оксана Демченко"

Глава третья

Хроника большого переполоха

Четыре часа полета до Академии утомили Йялла сильнее затяжного бега или неравного боя. Он едва успевал закончить, а точнее, оборвать на полуслове один непростой и торопливый разговор – как возникало новое приглашение к общению, и опять от важных людей и нелюдей, озадаченных, недоверчивых и встревоженных. Сати еще не добралась до Карна, но уже стала сенсацией. Одни полагали, что подозрения Йялла относительно девочки – бред. Другие в них верили и потому отмахивались и отрицали такую возможность вдвойне энергично, заранее рассмотрев многочисленные сложные проблемы. Третьи азартно потирали руки: уникальный подопытный образец с каждой минутой все ближе.

Директор Ялитэ нахмурился, сухо кивнул и отключился. Это был самый короткий разговор и наиболее полезный из всех, как показалось Йяллу. Айри, почитаемый опытным и влиятельным старейшиной этого народа, явно знал, кому звонить и где искать прошлое Сати, разгадку ее рождения. Беседа с Тимрэ тоже ограничилась дюжиной слов. Тот понял сразу и пообещал все устроить. Значит, охрана у Сати будет. Не головорезы и даже не снави. Гораздо лучше: статус, при котором запрещено считать ее подопытной и наверняка в придачу – право учиться в Академии.

А еще Йялл пообщался с главой медиков – Тиэрто. Старый айри впал в настоящее бешенство. Он больше других ученых ненавидел опыты с генетикой разумных – сам наигрался и заплатил за ошибки сполна… Он уже с усердием крота принялся рыть архивы биологов и генетиков, пытаясь понять, кто и когда интересовался работами по мутациям, давно закрытыми и заброшенными. Собственно, сразу же после высадки волвеков на Релате было единогласно признано: категорически нельзя пытаться создавать новые виды разумных существ. Как нельзя и модифицировать имеющиеся. И без того люди, айри и волвеки уживаются с трудом. Новые расы и новые проблемы никому не нужны. Или все же нужны?

Йялл тяжело вздохнул, принимая очередной вызов уже на подлете к побережью.

– Посадка у главного корпуса, – коротко распорядился Ялитэ. – Сам встречу.

Это было ожидаемо, и Йялл даже слегка удивился: зачем директор звонит? Но тот продолжил фразу, и все стало ясно:

– Первый… то есть твой отец был здесь и срочно улетел по делам, но его жена осталась и ждет тебя. Уж извини, придется вам встретиться. С ним я разговаривал, мы достигли взаимопонимания. С тобой тоже следует побеседовать?

– Теперь неважно, что было раньше. Я ведь прибываю не как одиночка, а со своей стаей, – гордо отметил Йялл. – Так и передай. Я нашел тех, кому моя душа охотно и полно со-чувствует.

– Ах да, ты теперь тоже Первый… – задумался директор. – Это вас примирит?

– Мы не ссорились. Но ты прав, это допускает возможность общения. Для него и для нее – допускает. Прежде, как тебе известно…

Ялитэ, само собой, подробности знал и поэтому не стал дослушивать окончание фразы. Времени у него нет ни минуты, а уж лишнего, на пустые разговоры, тем более. Экран погас, точнее, восстановилась прозрачность купола мобиля. Йялл нехотя изучил вид под днищем, настоящий, не через проекцию радарного типа, удобную для навигации. Безоблачное небо, идеальная погода. Панорама Академии открывается – залюбуешься. Вовек бы ее не видеть…

Откуда той же Лорри знать о событиях тридцатилетней давности? О болезненности для него, Йялла, воспоминаний да и самого вида побережья. Наверняка медицинский мобиль специально полетел по более длинному маршруту в угоду Сати. Чтобы оценила красоту Ирнасских гор, потом осмотрела побережье, море – и медленную, плавную прорисовку деталей города Гирта в устье Карниссы. Сперва контур у кромки горизонта, потом яркие пятна черепичных крыш и шпили в веселой полированной меди, покрытой защитным лаком. Зелень парков, причудливую линию прибоя и сложные изгибы стен средневековых замков, что занимают острова в устье. Им, самое малое, по пять сотен лет. И все до единой усадьбы принадлежат или членам Совета, или представительствам провинций, или отданы под штаб-квартиры всепланетарным ведомствам. Политика любит уединение и иллюзию патриархальной тишины. Так удобнее демонстрировать благодушие и открытость, единство позиций и взглядов. А заодно чувствовать себя обособленно: от любого соседа отделяет хотя бы узкий, но пролив. Свой причал, своя площадка для посадки мобилей, свои системы связи, своя территория, огражденная низенькими, но самыми настоящими каменными стенами.

Главная набережная города, древний порт и старинные кварталы сохранены усилиями директора Ялитэ и координатора Центральной провинции. До сих пор по традиции координатор здесь – всегда из прямых родственников одного из старых родов правителей Карна, Ирнасстэа или иной территории, вошедшей в состав провинции. Центральной – поскольку здесь сосредоточено руководство всем нынешним Релатом. И здесь же находятся старые корпуса Академии, крупнейшего научного и учебного сообщества планеты. Шутка ли – миллион студентов, и это помимо обучаемых дистанционно и в филиалах. Плюс исследовательские группы и обслуживающая структура. В Академии любят говорить в шутку, что директор Ялитэ мог бы требовать статуса координатора провинции. Хотя, если разобраться, зачем ему еще и такой статус в мире людей? Ялитэ и без того – ан-моэ, один из неоспоримых вожаков народа айри.

Йялл тронул пальцами консоль, изгоняя все намеки на прозрачность обшивки. Посторонние мысли не помогали. Если бы летел один, никогда бы не выбрал этот маршрут.

Тридцать лет назад он был молодым восторженным щенком… Мир казался идеальным. Люди были друзьями и братьями, все до единого. Он стоял там, внизу, у здания главного корпуса, в такой же ясный день. Сжимал в ладони цветы, безжалостно надерганные на ближайшей клумбе. Мама должна была прилететь на неделю позже, вот и не успел подготовиться, найти букет поприличнее. Не пропустил сообщение, примчался, успел до посадки – уже хорошо.

Она возвращалась с западного побережья Обиката, мобиль ожидали точно с такого же, как теперь, маршрута. Он сам смотрел в небо, закинув голову. Долго смотрел. А потом в сознании возникла тень беды. Скользнула темным облачком беспокойства. Сразу разрослась до приступа боли и непоправимости уже случившегося, но все еще длящегося. Рядом охнула мамина подруга, снавь второго посвящения. Шагнула, молча вцепилась в его руку: волвеки умеют делиться даром и помогать. Они вместе пробовали хоть что-то изменить, но не смогли. Разгерметизация в верхних слоях атмосферы… Мобиль еще падал, а маму уже было поздно спасать. Но они упрямо старались спрессовать воздух, смягчить удар, исключить угрозу возгорания. Надо ведь хоть что-то делать – немыслимо просто так стоять и ощущать всем своим враз помертвевшим сознанием бесконечно длящееся падение. В черноту, в пустоту, в отчаяние одиночества. Люди умеют переживать такое. Отец говорил, что у людей толстостенные души. Им легче, они не со-чувствуют ни в жизни, ни в смерти.

Он, Йялл Трой, то же пережил. Вынудил себя суетиться, лично решать бессмысленные и легко урегулируемые кем угодно из друзей и родных вопросы похорон, передачи дел, формальности наследования. Он запрещал себе отчаяние. Больше года не решался менять облик, поскольку знал: зверем перетерпеть проще. Гроллом можно уйти в пески Красной степи и там дать себе волю. Даже выть… А каково отцу? Тут не до простоты. Надо цепляться всеми когтями и тянуть, его-то, вожака, еще не поздно отспорить у смерти.