Читать книгу "Чудовище Карнохельма - Марина Суржевская"

Я мрачно подумала, что надо было одеться ярче и жизнерадостнее. Да уж, сейчас наблюдатели видели худенькую девушку с кругами под глазами и бледным лицом.

— Возмутительно, уважаемые господа! На фьордах издевались над бедной девочкой! Ее замучили до истощения! Вы только посмотрите на нее! — чарующий голос обвинителя был похож на гневный глас самого Единого.

Независимые наблюдатели и судьи подались вперед и, чуть ли не открыв рот, внимали обвинителю. Эриксон хмурился, а мне хотелось завопить. Мой защитник оказался в ужасном положении. Разглашать правду о фьордах — нельзя, но как же тогда объяснить, что мир за Туманом не ужасен? К тому же мы оба — и я, и Эриксон, понимали — скажем правду, и люди взорвутся от возмущения и страха. Незнание и непонимание чужих обычаев и жизни приведет к катастрофе. Разве люди смогут спокойно принять кровавые ритуалы? Да ни за что!

Конфедерация спокойно истребляет животных, но если узнает о жертвенных кабанах и волках — возмутится и осудит!

Мы с Эриксоном это понимали и теперь кусали губы, не зная, как защитить земли озер и скал.

«Ты хитрая ласка, Энни» — прозвучал в голове насмешливый голос. Мне захотелось зажмуриться, и слушать его, слушать… Хотя бы в своем воображении.

Но открыла глаза и изобразила глупую улыбку.

— Но все было совсем не так! — непочтительно перебила я обвинителя. — Я сама отказывалась от еды, потому что с детства мечтала похудеть! И сейчас я наконец выгляжу так, как всегда хотела! Можно сказать, что фьорды исполнили мою давнюю мечту!

Кто-то из женщин в зале понимающе хмыкнул.

— А раны на вашем теле — тоже ваша мечта, госпожа Вилсон? — стремительно атаковал обвинитель. — Вот это — тоже ваша мечта?

Он махнул рукой на экран. И я прикусила щеку, увидев фотографии. Сине-желтая кожа, синяки, ссадины, порезы, раны… Ноги и руки в крови… Грязь на теле, лице, волосах… Закрытые глаза и лохмотья…

Наблюдатели пораженно ахнули и начали перешептываться. В глазах судий было осуждение и страх.

— Я заблудилась в горах! — воскликнула я. — Я упала и поранилась!

— У вас были трещины в ребрах, госпожа Вилсон. Вас ударили и довольно сильно.

Ну да, удар драконьим хвостом — серьезное дело! Но как объяснить, что чудовище тоже не виновато?

— Вы защищаете своих мучителей, — с обманчивой мягкостью произнес лысый гад. — Так бывает, мы понимаем. Но фьорды опасны, признайте это.

— Вы заблуждаетесь…

— Значит, вы можете подтвердить под присягой, что земли за Туманом не опасны?

— Да…

— Очень рад, уважаемая госпожа Вилсон. — Глаза обвинителя масляно блестели, он действительно был доволен.

А я похолодела, понимая, что меня ловко загнали в ловушку. Конечно, командор выставил не простого обвинителя, а лучшего! И что я могла ему противопоставить? Глупую улыбку?

— Раз госпожа Вилсон согласна, я предлагаю пройти тест на лже-машине!

Судьи и наблюдатели оживились, а я похолодела. Эриксон попытался возразить, но ко мне уже крепили провода и датчики.

— Не переживайте, мои вопросы не коснутся запрещенных тем. Мы лишь хотим понять, что случилось с госпожой Вилсон. Итак, начнем. Эннис, вы можете подтвердить, что жители фьордов миролюбивы и не опасны?

Я сжала кулаки. Хелево пекло!

— Да, — выдавила я, и проклятая лже-машина запищала, показывая, что я вру.

— Вы можете подтвердить, что переселенкам за Туманом ничего не угрожает?

— Но послушайте! В Конфедерации тоже куча угроз! Можно банально попасть под машину!

— Отвечайте — да или нет, госпожа Вилсон.

— Да.

И снова ложь.

— Вы можете подтвердить, что с вами обращались почтительно и бережно, вы не подвергались лишениям, не голодали?

— Да…

Ложь, ложь, ложь!

Меня загоняли в угол. Потому что командор прекрасно знал, как обстоят дела на фьордах. И знал, что на эти вопросы нельзя ответить «да»!

Фьорды действительно опасны. Но только там жизнь имеет смысл! И как объяснить, что ильхи ценят жизнь, чтут ее, но они иные? Как рассказать о хёггах? Никак…

Андерс побледнел. Он понимал, что мы проиграли.

Закрытость фьордов и слухи об этих землях играли на руку Грею и его прихвостням. Люди боялись. А где страх — там агрессия и ненависть.

— Как видите, уважаемые господа, все предельно ясно. Программа переселения — ужасающая ошибка. А сами фьорды населены чудовищами и дикарями. Дело Энни Вилсон должно стать показательным. Эта девушка жертва, и я боюсь, не единственная…

— Но я хочу вернуться на фьорды! — не выдержав, я вскочила. — Вы не понимаете! Я просто хочу вернуться!

— Вы подавлены и расстроены. Я предлагаю поместить госпожу Вилсон под наблюдение специалистов…

Я чуть не зарычала. Врачи? Или тюремщики? Стало ясно — командор меня не отпустит. Я его козырь против фьордов. Значит, отсюда меня поместят под арест!

— Госпожа Вилсон — переселенка и находится под эгидой фьордов! — попытался вмешаться Эриксон.

— Тогда где же ее жених? — уже не скрывая насмешки, произнес лысый. — Как вы, несомненно, знаете, за переселенку отвечает жених. Так где он?

— Здесь.

Новый голос пролетел по залу ледяным ветром. Огромное помещение словно враз выстудилось. Я посмотрела на арочные окна — солнце скрылось за тучами. И на красивом паркете расцвел узор изморози. Я смотрела на него, не дыша и боясь обернуться к двери.

— Вы еще кто такой? — опешил обвинитель. Наблюдатели и судьи застыли, словно статуи. Повисла густая тишина. Очень медленно я повернулась.

Моргнула.

И наши взгляды встретились.

Он стоял там, у дверей. В зале судебных заседаний Конфедерации. Одетый в полотняные штаны и безрукавку. Плечи укрывал черный мех. Его руки были обнажены, открывая белые браслеты на мощных предплечьях. А еще — шрамы. Рубцы от ожогов обвивали правую руку, плечо и шею под черным кольцом, лепестками пламени ложились на лицо до самого лба. Синие глаза казались подсвеченным льдом. Левый висок был выбрит в знак траура, а белые волосы связаны за спиной кожаными шнурками.

От него веяло стужей. Лютой зимой, опасностью, гибелью. Колючим снегом, недосягаемой вершиной, звериным воем. Холодными и яркими звездами. Обещанием и угрозой. Он выглядел вопиюще по варварски. На него невозможно было смотреть. И невозможно не смотреть.

Рагнвальд.

Я прижала руку к горлу. Мне стало нечем дышать. Синие глаза Рагнвальда пожирали меня, скользили от макушки до края черного платья и возвращались обратно. Снова и снова. Своим колючим взглядом он срывал мое платье, прикасался к коже, трогал, брал… Он словно забыл, где мы, как забывал каждый раз, когда мы встречались. Как забывала и я.