Читать книгу "1793. История одного убийства - Никлас Натт-о-Даг"

Губы Балка дрогнули. Он откинулся к стене, и лицо его оказалось в тени.

– Карета из Стокгольма в Фогельсонг была запряжена четверкой резвых лошадей. Деревья стояли в роскошном цвету. Мои опекуны, как только перестали приходить письма из Франции, не замедлили наложить лапу на все отцовское наследство, а до усадьбы им и дела не было, она постепенно приходила в упадок. Но мы и не заметили… Сама природа встречала нас в праздничных венках из готовых вот-вот раскрыться бутонов. В кладовой оставалась кое-какая еда, а ягодные кусты обещали богатый урожай. Мы с Даниелем проводили вместе все время, с утра до ночи, казалось, ничто не может испортить нам настроение. До поры до времени…

– Пока вы не нашли его письмо.

– Да. Я понял, что с его стороны все это была игра, притворство, он хотел втереться ко мне в доверие. Как только ему удалось бы хоть как-то подтвердить свои нелепые подозрения, он тут ж написал бы на меня окончательный донос, и Лильенспарре не замедлил бы со мной покончить.

Балк перевел дыхание. Винге подивился его самообладанию – воспоминания наверняка причиняли ему нешуточную боль.

Юханнес Балк посмотрел Винге в глаза.

– Вы проницательный человек, господин Винге, и было бы глупостью с моей стороны считать, что я сумею что-то от вас утаить. Теперь вы знаете все мои тайны. Я умалчивал кое-что, потому что мне было стыдно. Но стыжусь я не посетившей меня любви, нет… Я стыжусь, что так легко дал себя обмануть. Но цель моя неизменна. Когда вы дадите мне слово перед судом, Стокгольм ждут реки крови, перед которыми померкнет знаменитая кровавая бойня, произошедшая два с половиной столетия назад. Помните, я рассказывал, как совсем недавно люди в Стокгольме взбунтовались всего лишь из-за того, что дворянин побил купца. Или даже не побил, а оцарапал шпагой. А тут такое злодейство… Восстания черни не избежать, это главное. А мои признания… что ж – мои признания ничего не меняют. Никто не станет разбираться в мотивах преступления, и никто не остановит сословную ненависть черни к преступникам – дворянам.

– В начале разговора я упомянул, что мною установлены три вещи. Может быть, вторая заставит вас пересмотреть свои взгляды.

Винге порылся в кармане, вынул несколько сложенных вдвое и перевязанных бечевкой листков, развязал и протянул Балку.

– Что это?

– Поговорив с кучером, я вернулся в Индебету, в тот самый кабинет, где мы с моим товарищем всего несколько дней назад нашли письмо, которое привело нас в Фогельсонг. Письмо, написанное Даниелем Деваллем, но так никогда и никем до нас не распечатанное. Я хотел понять, что там написано, и у меня ушло немало часов, чтобы найти ключ к шифру. И в конце концов нашел.

– Мне уже известны его дикие фантазии про якобинский заговор.

– Сначала дата. Письмо, которое вы нашли в печи в Фогельсонге, не последнее. Скорее всего, то был набросок, который он в конце концов решил не отсылать. Последнее письмо из Фогельсонга я прочитал вчера.

По лицу Балка пробежала мимолетная тень. Он вздрогнул.

– Никаких якобинских заговоров и в помине, – продолжил Винге. – Даниель Девалль пишет, что ни одно из подозрений против вас не оправдалось. Далее он сообщает, что полюбил, нашел взаимность и поэтому просит об отставке. Письмо, написанное Даниелем, у вас в руках, с моей расшифровкой.

Балк протянул иссиня-бледную руку, взял у Винге бумаги так, будто от малейшего неосторожного движения они могли рассыпаться в прах, и внезапно зарыдал. В полутьме тюремной камеры слезы лились на письмо и превращали ровные ряды букв в темные полосы. Винге прислушался. Он сам не знал, чего ожидал. Возможно, звон осколков разбитой души. Но ничего, кроме судорожных всхлипываний, не услышал. Он отвернулся и терпеливо выждал время.

– Вы могли бы найти ваше счастье, Юханнес, если бы у вас хватило терпения и мудрости, чтобы все проверить. Вы любили Даниеля. Он любил вас, а вы… Есть и другие такие же, как он, Юханнес. Они тоже представляют человечество, которое вы так ненавидите и ничего так не желаете, как утопить его в крови. Есть и другие, и они заслуживают счастья, как заслуживал его Даниель Девалль. И это соображение подводит нас к третьему пункту. У меня к вам есть предложение.

20

Анна Стина удивилась – оказывается, смерть совсем не страшна. Она ничего не чувствовала.

Постепенно она осознала, что обе ее руки по-прежнему судорожно сжимают рукоятку ножа. Пальт, оказавшийся неожиданно прытким для его телосложения, помешал ей перерезать себе шею и теперь изо всех сил пытается вырвать у нее нож, сжимая в кулаке лезвие.

– Отпусти, бога ради, – прошипел он сквозь стиснутые от боли и напряжения зубы. – Я не желаю тебе зла. Пришел поговорить о Кристофере Бликсе.

Она отпустила нож, только когда у нее не осталось сил его удерживать. Нож со звоном упал на пол, а Кардель изо всех сил сжал кулак, чтобы остановить кровотечение.

Пока она перевязывала довольно глубокий порез на ладони, он рассказал ей свою историю и выслушал ее. У Микеля перехватило дыхание.

– Господи, девочка! Никогда так не радовался, что никого не трогал, пока был пальтом, – сказал он со сжимающимся от сострадания сердцем и сплюнул через плечо. – А Кристофер Бликс? Он тебя обманул, прежде чем покончить с собой. Ты все еще зла на него?

– В начале была зла, да, – задумчиво, словно проверяя память, сказала Анна Стина. – Он обещал помочь мне избавиться от ребенка, зачатого против моей воли, и обманул. Я тогда думала, что ничего так не хочу, как выкинуть. Но… когда я пила его декокты, ребенок еще не давал о себе знать, а теперь я чувствую его по нескольку раз на день. Мне казалось, невозможно любить ребенка, если всей душой ненавидишь его отца… А потом поняла: можно. Теперь я знаю лучше. То и дело ловлю себя: оказывается, все время прикладываю руки к животу. У него сердечко бьется… Кристофер спас его жизнь. И мою тоже. Теперь я ничего, кроме признательности, к нему не испытываю. Как жаль, что не могу его поблагодарить…

Кардель кивнул. Помолчал, задумавшись.

– Ты говоришь о вещах, в которых я мало что понимаю, но рад, что Бликс все же сделал в жизни что-то хорошее. Жуткая судьба у мальчонки… Я никогда Бликса не видел, но его письма меня разбередили. Думаю, без него мы так и не поймали бы злодея. И нам тоже не суждено его отблагодарить.

– А почему вы пришли? Он, конечно, считается моим мужем, но я почти ничего про него не знаю. Не больше, чем вы. Чужак, который облагодетельствовал меня против моей воли.

– Я пришел с запоздавшим приданым. Бликса обчистили карточные шулера на все, что у него было, и это стало началом всех его несчастий. Мне повезло встретить одного из этих шулеров… Он получил всё, что заслужил, а я получил деньги, принадлежащие твоему мужу… твоей семье. Бликс хотел обезопасить будущее тебе и твоему ребенку, а я… В общем, деньги твои.

Кардель достал из кармана объемистый кошель и с тяжелом звоном впечатал в стол, в душе надеясь, что Кристофер Бликс на своих небесах видит его в эту минуту. Она дрожащими руками развязал узел, высыпала и ахнула. Кардель не мог удержать улыбку.