Читать книгу "Виктор Лягин. Подвиг разведчика - Александр Бондаренко"

Более того, Галина Келем, теперь уже вдова Сидорчука, устроила гитлеровцам грандиозную истерику, предложив им свою «версию» произошедшего: Александр наткнулся на диверсантов и то ли их вспугнул, то ли вообще вступил с ними в схватку и был ими убит. Кстати, ему не раз уже угрожали в городе какие-то незнакомые люди — мол, ты служишь немцам, берегись… В общем, он герой рейха и верный сын «фатерлянда», и как смеет кто-то чернить своими нелепыми подозрениями его светлую память!

Если говорить очень честно, подобная версия была выгодна и сотрудникам местной службы безопасности. Все-таки подумать: человек работал на том самом аэродроме, где произошла чудовищная диверсия, — а его без всяких сомнений принимают на работу на такой важнейший стратегический объект, как нефтехранилище! Ну и куда тут местная СД смотрела? На симпатичную Галину Келем, которая очень заботливо хлопотала за мужа? Да, следствие не установило причастности Сидорчука к взрыву на аэродроме — но ведь, как говорится, береженого Бог бережет. Что, не могли без него на нефтебазе обойтись? Преспокойно могли! «Прокол» был явно налицо, а потому и приходилось принимать версию геройской гибели кочегара в схватке с бандитами. Мол, к этому человеку — никаких подозрений!

«Следователю Роллингу ничего не оставалось, как сообщить в Берлин: “Сторож Сидорчук спугнул диверсантов и сам стал их жертвой, подорвавшись на мине”… Галине выдали тело мужа. Тяжело пришлось боевой подруге Сидор-чука. Никто из друзей не мог прийти к ней, чтобы утешить в страшном горе и помочь в погребении мужа. Действовал категорический приказ Бати: сразу после диверсий не встречаться. Галина Адольфовна сама похоронила мужа на городском кладбище. После войны над могилой поднялся обелиск с барельефом героя-чекиста. На обелиске надпись: “Сидорчук Александр Петрович. 1913–1942 гг. Погиб при выполнении боевого задания… Вечная слава несгибаемому разведчику!”».

Вот так, очень дорогой ценой жизни замечательного человека, гитлеровским оккупантам был нанесен очередной чувствительный удар…

Руководство Александра Сидорчука — имеется в виду его высшее, московское, руководство — по достоинству оценило его подвиги.

«Среди неизвестных погибших героев тайной войны в тылу врага следует назвать заместителя Лягина по диверсионной работе, сотрудника НКВД Украины Н. Сидорчука[109], — написано в посмертно изданной книге начальника Четвертого управления НКВД СССР генерал-лейтенанта Павла Анатольевича Судоплатова «Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год». — Он лично и организовал, и провел диверсию на немецком аэродроме, в результате которой было уничтожено 24 самолета противника. Сидорчук заслужил звание Героя Советского Союза, но, к сожалению, мое представление на этот счет не было поддержано. После окончания войны он был посмертно награжден лишь орденом Красного Знамени. Объясняется это тем, что по таким эпизодам, участником которого оказался Сидорчук, представления о награждении принимались только после проверки специальной следственной группой реальных обстоятельств гибели наших людей».

Но что могла выяснить через три года «специальная следственная группа», когда даже очень опытные германские следователи не смогли ничего раскрыть по горячим — в прямом и переносном смысле — следам? Ну а последующим журналистам и писателям только и оставалось, что предлагать свои версии или переписывать ранее сказанное.

…На этом можно бы и поставить точку в изложении данного эпизода, однако объективность требует обратиться и к рассекреченной «Справке о героических подвигах в тылу врага СИДОРЧУКА Александра Петровича», подписанной начальником Управления КГБ при СМ УССР по Николаевской области Павлом Яковлевичем Семеновым 4 апреля 1967 года.

В справке говорится про диверсию в парке Петровского, про уничтожение Ингульского аэродрома, про взрыв «на втором немецком аэродроме (на Широкой Балке)», однако 4-й пункт текста совсем не соответствует тому, что было сейчас рассказано нами про диверсию на нефтебазе: «3 ноября 1942 года, осуществляя диверсию по уничтожению немецкого склада боеприпасов и горючего, находившегося на территории торгового порта, СИДОРЧУК уничтожил бочку бензина и при этом героически погиб сам вследствие неисправности самодельной мины, изготовленной участниками группы».

То же самое в общем-то можно понять и из «Постановления бюро Николаевского обкома» (но там почему-то сроком диверсии называется сентябрь): «В сентябре 1942 г. на территории торгового порта г. Николаева была подготовлена диверсия — взрыв склада горючего и снарядов. Диверсию должен был провести Сидорчук Александр, который во время проведения операции подорвался сам и погиб».

Кажется, ясно: «была подготовлена», «должен был провести», но… Получается, что никакого двухсуточного пожара не было.

Что интересно, в книге Людмилы Ташлай (цитату из нее мы приводили выше) говорится о том, как Сидорчук «забросал бензохранилище бутылками с зажигательной смесью», как он «побежал к складским помещениям», как он взорвался сам, — а вот о том, что произошло после этого на нефтебазе, не сказано ни слова. Так что действительно можно понять, что все ограничилось единственной бочкой бензина. Роковое стечение обстоятельств…

И все равно подвиг остается подвигом — даже если герою по-человечески не повезло. Недаром же справка, подготовленная в Николаевском управлении КГБ, заканчивается словами:

«Совершая диверсионные акты против немецкой армии, СИДОРЧУК проявлял смелость, мужество и героизм».

* * *

А жизнь и боевая деятельность нелегальной резидентуры продолжались. Кажется, у «Маршрутников» опять возникли проблемы со связью, в результате чего Виктор пошел на откровенную уголовщину — самым примитивным образом утащил радиостанцию с румынского военно-морского катера, стоявшего в ремонте на его «родном» теперь уже заводе. С большой долей уверенности можем предположить (зная высокий уровень начитанности нашего героя и его любовь к отечественной литературе), что Лягин при этом вспомнил двустрочие из «Советской азбуки» поэта Владимира Владимировича Маяковского:

Рим — город и стоит на Тибре. Румыны смотрят, что бы стибрить.

Ну вот, теперь он сам, получалось, уподобился румынам — можно над собой посмеяться… Хотя, будем говорить честно: работа разведчика и общепринятые нормы общечеловеческой морали — это, как у Пушкина, «две вещи несовместные». Если сотрудник разведки будет в полном объеме соблюдать библейские заповеди, то очень скоро его уволят за профессиональную непригодность и бездеятельность. Не знаем, удалось ли использовать румынский передатчик для работы резидентуры, но то, что рацией не смогли воспользоваться и сами румынские оккупанты, уже грело душу. «Практика малых дел», так сказать…