Читать книгу "Танго с бабочкой - Барбара Вуд"

— На телевизионные рейтинги, мистер Грин, воздействует общественное мнение, хотите вы признавать это или нет. Если дело дойдет до суда, моя клиентка будет общаться с репортерами и появляться на телевидении, и определенные, давайте скажем, частные аспекты вашей жизни могут быть обнародованы.

Он усмехнулся и покачал головой.

— В какой юридической школе вы учились? Людям нравится читать о моих частных делах. Вперед! Сообщите «Лос-Анджелес Таймс», «Нэйшнл Инкваиэ», «Ридерс Дайджест». Предложите в «Фил Донау» и расскажите об этом всему миру! Мне нечего скрывать.

Джессика прикусила нижнюю губу и посмотрела на Латрицию. Ей нужно было продержаться хотя бы еще немного.

— А теперь, если вы извините меня… — сказал Барри, начиная вставать. — В этот момент зазвонил его телефон. Это оказалась секретарь, которая сказала ему, что поступил срочный звонок для миссис Франклин.

— Я возьму трубку в другой комнате, — сказала Джессика, вставая со стула и торопливо выходя.

Барри барабанил кончиками пальцев по безупречно гладкой поверхности своего стола, в то время как Латриция внимательно оглядывала роскошный кабинет, который был больше, чем вся ее квартира. Она начинала ненавидеть человека, сидящего за этим столом, не только из-за того, что он сделал с ней, но теперь и из-за того, как он обращался с Джессикой.

Вошла Джессика и села, не глядя на Латрицию.

— Очень хорошо, мистер Грин, — сказала она решительно, — вы сообщили нам свою позицию достаточно ясно. Теперь я сообщу вам нашу. Телефонный звонок, который я только что получила, — это то, чего я ждала. Звонили из Хьюстона. — Она сделала паузу для создания драматического эффекта. — Мою клиентку только что внесли в план выступлений, она появится через неделю, если считать с сегодняшнего дня, в вечерней программе Дэнни Маккея. Она расскажет его общенациональной аудитории, мистер Грин, на том же самом канале, по которому, кстати, идет и ваше собственное шоу, что она похудела, потому что Бог приказал ей уважать и чтить свое тело, его храм, и что вы и студия преследуете ее за это.

Он уставился на нее. Затем посмотрел на Латрицию. Она была хорошей актрисой, чертовски хорошей. И два с половиной миллиона людей будут говорить ей «аминь», и жалеть ее, и жаждать крови Барри Грина.

И рейтинги непоправимо уменьшатся.

Он подумал об Ариэль. Что она могла сделать? Ничего такого, что Барри не смог бы исправить. Все, чего хотел Барри Грин, это избегать неприятностей любой ценой.

Когда Джессика въехала на подъездную дорожку, она обрадовалась, увидев там припаркованный «БМВ» Джона. Это означало, что он вернулся домой из Сан-Франциско. «Мы отпразднуем это, — думала она, спеша в дом. Она отдала пальто и портфель служанке и взлетела вверх по лестнице к спальне хозяина. — Я позвоню в „Спаго“, чтобы заказать столик. Мы будем пить шампанское, пока оно не потечет у нас из ушей! Мы закажем пиццу с утятиной и мороженое с фруктами „сандэй“, и амаретто, и…» — Она обнаружила мужа, стоящего перед зеркалом и застегивавшего манжеты новой рубашки.

— Мы победили! — закричала она, обхватывая его руками и целуя в щеку. — Мы выиграли дело, Джон!

— Что за дело?

— Дело Латриции Браун. Я прижала Барри Грина к стенке! Проклятье, как я умна!

Он посмотрел на нее в зеркале.

— Я надеюсь, это не станет результатом отрицательной гласности для нас.

Джессика вздохнула.

— Латриция не целовала меня, если это то, о чем ты волнуешься. Но подожди, пока ты не услышишь, как я сумела обыграть студию!

— Ты можешь рассказать мне об этом в машине по пути к Рэю и Бонни.

— Рэю и Бонни?

— Они пригласили нас на ужин. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Ты пила, Джессика?

— Только немного шампанского. Фред всегда держит бутылку на льду, на случай, если мы выиграем…

— Как много времени тебе потребуется для того, чтобы собраться? — спросил он, глядя на часы. — Мы должны быть там через десять минут.

Джессика моргнула.

— Я думала, что мы отпразднуем нашу победу в этом деле.

— Пожалуйста, не говори «нашу». Я абсолютно не хочу, чтобы мое имя было связано с твоими скандалами.

— Это не скандалы.

— Так или иначе, — он сел, чтобы надеть туфли, — мы можем отпраздновать с Рэем и Бонни.

Но ей не нравятся Рэй и Бонни!

— Бонни любит слушать все о твоих друзьях-кинозвездах. Бог знает почему! Это, должно быть, имеет какое-то отношение к работе учителя шестого класса. Одевайся, Джессика.

Она сердито посмотрела на него.

— Давай одевайся, — сказал он, касаясь ее руки. — И надень свои черные слаксы. Они выгодно подчеркивают твои бедра.

— Но я хочу праздновать без кого бы то ни было, только вдвоем с тобой.

Его тон стал нетерпеливым.

— Мы можем замечательно отпраздновать с Бонни и Рэем. Он мой друг и мой партнер, Джессика. Я хочу, чтобы ты не всегда была настолько эгоистичной, думая все время только о том, чего хочешь ты.

— Я не хочу бороться с тобой, Джон, — произнесла она мягко.

— Мы не боремся, Джессика. Просто делай, как я говорю, и одевайся. Им будет непонятно, что нас задержало так долго.

Она опустила глаза на ковер.

— Эй, — сказал он, подходя к ней и кладя руки ей на плечи. — Мы отпразднуем твою победу, не волнуйся. И ты сможешь рассказать нам все о том, как тебе удалось обвести Барри Грина вокруг твоего мизинца. Я готов держать пари, что он не смог сопротивляться такому симпатичному личику! А теперь иди одевайся, хорошо?

— Хорошо, — сказала она тихо, и внезапно все стало не так, и Джессика не знала, как это поправить.

29

Париж, 1974.

— Привет, Беверли. Я Кристина. Кристина Синглтон, твоя сестра.

Беверли пристально посмотрела.

— Кристина? Моя сестра? Это действительно ты?

— Ты нашла меня наконец-то, Беверли.

— О, слава богу! — Беверли подбежала, чтобы обнять ее. Но ее руки коснулись лишь воздуха.

— Кристина! — закричала она. — Где ты? Пожалуйста, не оставляй меня снова…

Глаза Беверли распахнулись.

Она обнаружила, что смотрит на декоративный потолок, расписанный в стиле рококо гирляндами из лент и цветов и поддерживаемый в каждом углу гипсовыми херувимами. В течение секунды она не знала, где находится, лежала, слушая удары сердца, чувствуя под собой влажные, измятые простыни.

Потом она вспомнила. Она в гостинице. В Париже.

Беверли глубоко вздохнула. Это снова только сон. Это было из-за телефонного звонка Джонаса Бьюкенена прошлым вечером. После того как он два года шел по следам разведенных супругов Синглтон и попадал только в тупики, он наконец добился успеха.