Читать книгу "24 часа - Клэр Сибер"

В пути я вспоминала о том, как ездила по местным дорогам в прошлый раз, двигаясь в противоположном направлении, чтобы разыскать Полли. Мне вспомнилось, какой измученной и отчаявшейся я была тогда.

Теперь же я испытывала лишь глубокую печаль. Паники уже не было. Тревога и стресс исчезли в тот день, когда мы похоронили Эмили и когда я распрощалась с Сидом.

Тем не менее я с ужасом думала о предстоящих похоронах, не зная, смогу ли вынести столько горя. Однако я знала, что должна на них присутствовать. Это общем и целом было бы правильно.

В то утро я зашла в маленький серый крематорий, сжав ладонь Мэла, и на душе у меня наконец-то стало немного легче, когда я увидела своего юного друга.

Сол хорошо смотрелся в костюме в тонкую полоску, пусть даже брюки были немного коротковаты. А вот Бинни, откровенно говоря, выглядела немного странно в темно-фиолетовом готическом платье. Однако одежда сейчас не имела значения. Бинни была почти в невменяемом состоянии от горя.

– Мне очень-очень жаль.

Я обняла Сола, нащупав при этом все его ребра, а он пробормотал: «Ничего, ничего», – потому что он был не из тех, кто показывает свои чувства, если вполне может этого не делать, однако в выражении его лица отчетливо читалась боль.

Бинни обнялась со мной так, как будто мы были более близкими друзьями, чем предполагало наше короткое знакомство, и стала всхлипывать у меня на груди.

– Я не сумела ее спасти, – плакала она. – Я старалась изо всех сил, но не смогла наставить ее на ум. Она меня попросту не слушала.

– Мне очень жаль, милая, – сказала я, потому что мне и в самом деле было очень жаль и потому что в подобной ситуации мало что можно сказать. Впрочем, я лучше многих других людей понимала весь трагизм этого ощущения – ощущения того, что ты не в состоянии заставить человека свернуть с пути самоуничтожения.

И поэтому я так и не познакомилась с Джени, которая, если судить по ее брату, была интересным, но очень своеобразным и своенравным человеком. Джени, красивая и смотрящая куда-то в пустоту на фотографиях, которые прикрепили в виде плакатов к стенам, в возрасте всего лишь двадцати лет стала жертвой свирепого дракона, которого она безуспешно пыталась прогнать.

Но я чувствовала оптимизм относительно Сола. Я знала, что с ним все будет в порядке. Он был одним из тех, кому удалось выжить, и выглядел он сейчас несравнимо лучше, чем тогда, когда я видела его в последний раз: тогда у меня возникли серьезные опасения за его жизнь. Сейчас он даже показался слегка упитанным: его резкие угловатые черты немного смягчились. Однако у него появился новый и весьма четкий шрам над бровью – там, куда его ударил ногой «человек-бочка».

К счастью для Сола, это лишь добавляло шарма к его грубоватой, но по-юношески свежей внешности.

После того как дешевый гроб с телом Джени предали земле под песню о бриллиантах (плачущая Бинни мне потом рассказала, что ее исполняет Рианна и что ее выбрали «специально в память о нашей прекрасной Джени», а я только молча порадовалась, что это была не песня Джоли), мы отправились в паб на пляже. Там мы ели большие бутерброды с ветчиной и чипсы «Принглс», поминая Джени пивом и кислым вином. Дядя Сола достал свой аккордеон, и они стали петь ирландские баллады, кричать и обниматься со свирепым отчаянием. Эти поминки весьма отличались от поминок Эмили.

Позднее Сол вышел покурить на покрытый галькой берег возле паба, а я – вслед за ним. Погода стояла очень холодная. Неспокойное море было темно-серым, небо – примерно таким же. Однако среди камней еще виднелся розовый и зеленый мох.

– Ты приедешь меня навестить, хорошо? – Я наблюдала за тем, как голубой буек то появляется, то исчезает вдалеке среди волн. – Мы на некоторое время переедем в Сассекс[69], чтобы пожить в сельской местности. Это недалеко. У тебя есть мой номер телефона.

– Да, приеду. – Он попытался улыбнуться, и мое сердце сжалось от сострадания к этому мальчику-мужчине, ставшему взрослым очень рано. Слишком рано.

– Обещаешь? Мне очень хочется познакомить тебя с Полли. – Я сказала это абсолютно искренне. – Пожалуйста, приезжай.

– Да, я приеду. Я тоже хочу с ней познакомиться.

Сол смотрел не отрываясь на мрачное море, и я догадалась, что он думает о своей сестре, о том, как они играли здесь еще детьми, гоняясь друг за другом между лодками и хижинами рыбаков, наслаждаясь детскими радостями, например мороженым или найденными морскими раковинами; подначивая друг друга перебежать прямо перед поездом железнодорожную магистраль, ведущую в Хит; попивая сидр «Мерридаун» на пляже Кэмбер-Сэндс и – в возрасте всего четырнадцати лет – захаживая в какой-нибудь местный бар (в тот, который их мать никогда не посещала). Все это происходило задолго до того, как все в их жизни начала поглощать тьма. Задолго до того, как Джени опустилась так глубоко, что Сол уже не мог до нее дотянуться. Не сумел ее оттуда вытащить.

Я прикоснулась к его ладони и, сжав его длинные пальцы, почувствовала, как он весь содрогнулся в отчаянной попытке не заплакать.

Я сжала его ладонь чуть сильнее.

А затем пришел Мэл и принес кофе для меня и пол-литровую кружку шанди[70] для Сола. Сол выпрямился и откашлялся. Он ни за что не показал бы свои слезы другому мужчине. Взяв кружку с шанди, он очень вежливо поблагодарил Мэла. Бинни, уже очень пьяная, сидела в углу паба, подпевала грустным песням, звучащим из музыкального автомата, и плакала, жалея несчастную мать Сола.

Вскоре после этого мы с Мэлом уехали.

Я задумалась над тем, с чего начались мои отношения с Сидом. Они начались с простого желания близости, с неудовлетворенного вожделения. Любовь, которая вырастала из этого желания, становилась слишком сложной, слишком запутанной и слишком извращенной для того, чтобы принести нам в конечном счете что-либо, кроме вреда.

Но в своей самой чистой форме моя любовь к Сиду и его любовь ко мне была вовсе не так ужасна.

Сид стал моим романом о любви. Мои отношения с ним, возможно, были нездоровыми, но при этом являлись результатом моего решения. Хоть и неправильного, но моего решения.

Отец что-то сломал во мне, и поэтому я, в свою очередь, выбрала Сида, который только усугубил эту проблему, поскольку в нем тоже было что-то сломано.

Вскоре после того, как я с ним познакомилась, я осознала, что никогда никого не полюблю так сильно, как его. Это будет попросту невозможно. Я осознавала это даже после того, как он поднял на меня руку.

А еще осознавала, что он не может ничего с собой поделать. Его прошлое, его ближайшие родственники и его демоны порождали в нем зло, и, поднимая на меня руку, он бил не меня – он бил их.