Читать книгу "Синий, белый, красный, желтый - Лариса Соболева"

— Тогда я продешевила, — сказала Нина, укладывая деньги в сумку. — Может, снимешь с меня оброк?

— Нина, джип — это твой бизнес, а кафе — это и мой бизнес.

— Паша, ты меня разорить хочешь, а я по-доброму с тобой, снизила цену. Ну, ладно, всему свое время. Чао, дорогой.

Как только она ушла, Паша вызвал охранника:

— В восемь стрелка. Поедем на джипе, его у меня никто не видел, значит, не догадаются, что едем мы. У Гадючьей балки пушки держать наготове. Палить будете по моему знаку.

— Есть, командир, — сказал охранник и вышел.

Паша Кореец подошел к окну и залюбовался джипом, стоящим за окном.

— Откуда столько? — ахнула Долли, когда Нина высыпала на стол деньги.

— Корейцу загнала джип. Тридцать пять штук!

— Так ведь с машиной у тебя проблемы, Паше это не понравится, — предупредила Долли свою бесшабашную подругу.

— Вот пусть с Пашей и выясняют отношения. Он их быстро построит.

— Опять накрутила, — вздохнула Долли. — А с Мишкой как?

— Да что ты меня все сватаешь? Сама-то за Жорика не собираешься замуж.

— Потому что я нашла своего мужчину.

— Иди ты! — обалдела Нина. — И кто же этот счастливчик?

— Не ехидничай, — буркнула Долли, а сама потупилась, залилась краской. — Это… Славка. Я решила его усыновить.

— Ты?! Усыновить?! — И Нина расхохоталась.

— Нет, почему смеешься? — надулась Долли. — Я не имею права?

— Извини, конечно, но ты, по-моему, сдвинулась. Готовить не умеешь, домашнюю работу не любишь. А пацана надо кормить, стирать ему, воспитывать. А как же твои романы? Когда будешь писать?

— Романы я буду читать, без меня авторов полно. И готовить научусь, нехитрая это наука. Славка и так все съедает, что ни приготовлю, он непритязательный. Мы сдружились, я забираю его на субботу и воскресенье. Знаешь, идем с ним по улицам, и все думают, что это мой сын, говорят, он похож на меня. Это приятно. Надоело одной. Так хочется заботиться о ком-нибудь.

— Не лучше ли родить? От Жорика, например?

— Смеешься? Девять месяцев ходить с животом, затем мучиться, а я боюсь боли. Потом пеленки, а пока ребенок вырастет до сознательного возраста, с ума сойдешь. И главное, кто меня содержать будет? Государство? Замуж я не собираюсь, уж это ни за какие деньги. А с нашим государством дуба дашь еще беременной. Знаешь, Нинка, миллион женщин мечтает, чтобы рядом с ними лежал мужчина. И храпел. Может, изредка в глаз заехал. Но я не мечтаю, мне и так хорошо. Когда мы со Славкой тебя спасали, провели длинную ночь вместе, а потом и день, у меня что-то внутри дрогнуло. Ребеночек — это то, чего мне, не скрою, не хватало. А тут готовенький мальчик. Мне с ним хорошо, ему тоже. Какая разница, кто его воспроизвел на свет?

— Вообще-то по логике я должна усыновить своего спасителя.

— Ну, нет, Нинка. Все, что хочешь, бери, но Славка мой. Вон с Мишкой заводи детей, сколько пожелаешь.

— Понимаешь, Долли, — погрустнела Нина, — не так все просто. Глеб забрал у меня все чувства, боюсь, я не смогу дать другому человеку счастье. Он был для меня эталоном. Мне нравилось, как он ест, одевается, говорит, как он держится, даже когда он бывал резок, мне тоже это нравилось. С ним я ощущала себя на равных и просто бабой, которая способна кинуть ради него все на свете, уйти в пустыню.

— Неужели у тебя не прошло?.. — ахнула Долли, схватившись за сердце. Странности Нины не переставали ее удивлять. — Как можно любить Глеба после того, что случилось? И предал, и втянул в мерзкую историю…

— Прошло — не прошло, это уже не имеет значения. Я отрезала Глеба навсегда, для меня он умер. А Мишка… он же никакой. Я возьму над ним верх, и что будет? Подкаблучник? Я хочу на равных.

— Я бы не сказала, что он никакой, — выступила в защиту Миши Долли. — Если бы ты видела его на даче, ты бы тоже так не сказала. Ну, молчун, ну, увалень. Это еще не повод говорить о нем «никакой». Да и с чего ты решила, что возьмешь над ним верх? В тихом омуте черти водятся. Ты, конечно, сама черт в юбке, но Мишка тебя скрутит, я почему-то уверена. И тебе он нужен. Ты не я, одна жить не сможешь. А с твоими заходами опять попадешь на гнусного типа. Так что, подруга, забирай мужика. Если бы мне такой попался, я бы, возможно, пересмотрела свои убеждения.

— А почему это мы решаем то, чего нет? — воскликнула Нина, повеселев. — Мишка не делал мне предложения, поэтому обсуждать нечего. Пойдем лучше в зал, выпьем ликерчика за сделку с Пашей, закусим корзиночками и съедим парочку блюд.

— И то верно, — согласилась Долли, вставая со стула. — Только ликер не люблю, я коньяку выпью. Немного. Завтра суббота, Славку забираю на два дня, я уже в детдоме своя. От меня не должно нести перегаром. А съем я сегодня… мясо по-бургундски. И салат «Мистерия». Не откажусь от рыбки. О, как я обожаю рыбу…

Просидели в зале полтора часа, болтали, вспоминали. Видимо, от темы «господин К.» им долго не избавиться. Потом к ним за стол подсел Миша. Со стаканом сока! Захмелевшая Нина уставилась на него оценивающим взглядом. Он опустил глаза в стакан, вертел его, изредка отпивал и молчал. Вот так всегда: молчит как немой. Долли вдруг вспомнила, что у нее неотложное дело, подскочила и унеслась. Безусловно, дел полно в девять часов вечера! Очевидно, Миша подумал об этом, посему ухмыльнулся.

— Ты что-то сказал? — спросила Нина, обрадовавшись хоть какому-то движению с его стороны.

— Ничего, — ответил он. — Почему Долли убежала?

— Оставила нас наедине, — намекнула Нина.

Намек остался намеком, Миша его не понял или не захотел понять. Нина хотела было разозлиться и послать его к черту, как вдруг прибежала повариха. В зал поварихам выходить категорически запрещено, значит, случилось нечто экстраординарное. Повариха шепнула Нине пару слов на ухо, та сорвалась с места и понеслась на кухню.

— Ты куда, Нина? — догнал ее вопрос Миши.

— Я сейчас приду, подожди.

Взмыленный Паша Кореец ждал ее в кабинете.

— Менты на хвосте. Нина…

— Оброк! Пятипроцентный оброк.

— Снимаю.

— На всю жизнь освобождай меня от оброка, — поставила она условие.

— Всегда подозревал в тебе зачатки разбойницы.

— Паша, время, — показала Нина на часы.

— Ладно, ладно, — поднял он вверх руки, — сдаюсь. Никогда не буду облагать твое кафе налогом. Да спрячь меня, ведь звонят.

— Пашенька, за аннулирование оброка я тебя беречь буду, чтобы на твое место не встал какой-нибудь новый Паша Кореец, который не будет так щедр.

Нина посадила его в погреб, который вырыли в кладовке, а сверху кинула кусок ковра. После этого она переговорила с полицейскими. Паша Кореец? Да, знаю, но в последнее время и в глаза его не видела. Обязательно сообщит, как только он появится. Полиция заглянула в зал и на кухню, на том и завершила свой визит. Нина вернулась к Мише: