Читать книгу "Страж южного рубежа - Александр Забусов"

— Ну, что, пора, батька? — задал вопрос один из командиров.

— Рано.

— Дак, ведь порубят сиволапых.

— Рано, я сказал. Ждать!

Вождь печенегов окончательно уверился в том, что имеет дело с людьми, а не с болотной нежитью, бросил на помощь своим оставшихся людей. Те с радостными криками помчались в деревню. Жажда добычи, наживы, жажда поквитаться за проведенные в лесу дни и ночи, за животный страх, все равно с кем, просто с тем, первым, кто попадется на пути, гнала их вперед.

— Ну?

— Нишкни!

И тут послышались отдаленные приглушенные лесом крики из-за спины остатков печенежского отряда.

— Андрюха работать начал. А вот теперь пора, — молвил Монзырев.

Дружина с ревом выскочила из леса и, проскочив редкую, насквозь просвечиваемую березовую ополицу, вырвалась на луговой простор, столкнулась с остатками отряда кочевников, числом около сотни, прикрывающим вождя, которые сразу смекнули откуда исходит наибольшая опасность. Попытались поворотить лошадей на лесную дорогу, но и там их поджидала неудача. Андрей отбив обоз и полоняников, не ушел в лес, а перекрыл дорогу, лишив печенегов возможности всякого отступления, куда бы то ни было. В свалке боя, попавшие в западню печенеги рубились ожесточенно, понимали, что пощады не будет. Теснота рукопашной, ломовая сила бронных русов, свежих, не прошедших проклятых болот, превратила бой в побоище, а вскоре в бойню. Живых в плен не брали, раненых тут же дорезали или прикалывали. Одним из последних погиб родовой князь Данавой.

Расправившись с печенегами на дороге, Монзырев повел возбужденных и окрыленных победой дружинников на помощь северянам в саму деревню. Сумевшие вырваться из тесноты улиц конные печенеги, образовали подобие строя, забросали кривичей сотнями стрел. Те, «свиньей» врубились в ряды кочевников, своим напором опрокинули их боевой порядок. И снова скрежет металла, рубка, снова дикая рукопашная схватка. С тыла подмогнули пешие северяне, расстреливая из луков спины захватчиков. Бой был закончен.

После завершения схватки, еще дрожа от нервного возбуждения и не ощущая смертельной усталости, Монзырев окинул взглядом поле брани, прикидывая свои потери.

— Мишка, живой? — выкрикнул, углядев знакомый стальной шлем, мелькнувший неподалеку в среде дружинников.

— Живой, батька!

— Оповести командиров подразделений, пусть посчитают погибших и раненных.

— Сделаю.

Уже потом, после, отпустило напряжение, Толик силой воли отогнал опустошенность в душе, в отличие от славянских старейшин он воспринял потери своего отряда и селян все-таки как выходец из двадцать первого века. Русь десятого века относилась к происходящему не в пример проще. Многочисленные трупы степных бандитов «ошкуривали», грузили на телеги и вывозили по лесной тропе в яр. То, что не растащит хищное зверье, потом можно будет прикопать, а сейчас времени возиться с татями, ни у кого нет.

Анатолий Николаевич подошел к Святогору.

— Волхв, организуй похороны, вои погибли на поле брани, и требуется попрощаться с ними.

— Сделаю, боярин.

В ночное небо вырывались языки пламени из сложенной поленницы крады. В дальний путь отправлялись погибшие кривичи и северяне, вместе воевали, вместе их и положили на погребальный костер. Провожали погибших не только воины, но и освобожденные из плена смерды. В село возвращались женщины с детьми, пригоняли скотину и на себе несли пожитки. Тризну устроили возле околицы селища, вместить в себя столько народа, деревушка могла, но тесниться не хотелось. По приказу Монзырева поминки не затянулись, поутру предстоит поход, а еще нужно было на повозках отправить раненных в свое городище, туда же запросилась большая часть освобожденного полона, лишившаяся крова в сгоревших весях. Монзырев согласился их забрать к себе. Военные трофеи были поделены еще днем. Но больше всего боярина обрадовало то, что на границу в междуречье с ним попросились идти сотни полторы северян, лишними они там не будут.

— Прощевай, боярин. Расходятся наши дорожки, ты пойдешь на восход, а я теперь в другую сторонушку. Это по моей земле движется войско печенегов, за всем пригляд нужон. Не поминай лихом, чем смог, тем помог! — подошел к Анатолию лешак.

— Прощай, дружище, помог нам знатно, считай перед боем отряд поганых уполовинил. Свидимся еще.

— Пригласишь по зиме в гости, приду, нет — так, как обычно в спячку до весны залягу, а летом, извиняй, не досуг. Сам видишь!

— Приглашу, если доживем.

— А ты постарайся. Увидишь другана мово, Сашку, поклон ему от лесного брата передавай.

— Передам.

Поручкались, лешак отступил в ночной сумрак и пропал, будто его и не было вовсе, только удаляющийся шелест шагов недолго слышался в чащобе.

Глава 21

— Сколь велико владений было когда-то у Хазарского Кагана и как мало осталось их сейчас. Таврида перешла под власть Византии, и в приморских городах стоят гарнизоны императора. Степи между великими реками заняли печенеги, разрушили десятки замков, сожгли сотни имений и селищ. Нам стало опасно кочевать в своей стране, — полулежа возле костра, молодой шад рассказывал Сашке и его командирам о жизненных проблемах хазарских родов.

По малозаметным тропам нежданный проводник вывел отряд из-под печенежского удара. Спустившись в долину реки Донец, хазарин провел их через десятки рек и речушек, примыкающих к пойме основной водной артерии степи, некоторые из рек имели протяженность всего лишь в сотни метров, они были мелкие, заболачивали берега, иные текли на десятки километров, заканчиваясь неизвестно в каких местах. Сеть озер раскинулась на пути движения русов. Назвать переход по этим землям легким для воинов, было бы неправильным.

Поздно вечером вымотанные люди устроили в плавнях одной из рек стоянку. Вот у костра сейчас и расположились воины. Потрескивающий костер, источающий легкое тепло среди прохлады, тянувшейся из плавней поросших тростником и камышом, располагал к спокойной беседе.

— Сейчас Хазария, как государство, практически умерла. Об этом поведал еще покойный отец, — продолжал свой рассказал хазарин. — Добил Хазарию ваш каган Святослав. Мне было двенадцать лет, когда к нашему стойбищу, а в ту пору наш род кочевал со своими стадами на знаменитых Черных землях в долине реки Маныч, на взмыленной лошади прискакал гонец. Великий царь Иосиф собирал беков, дабы защитить страну от набега киевской дружины русов и печенежских орд, которые словно шакалы шли за князем, питаясь отбросами. Отец мой — глава рода, как и другие беки, был недоволен политикой, проводимой царем, но в опасности родина. Он собрал в отряд всех мужчин способных воевать и, возглавив его ушел к Итилю, столице Каганата. Меня не взял, хотя мой возраст уже позволял участвовать в походах, оставил на хозяйстве. Отца я увидел потом только под осень. Его израненного, лишившегося дружины, полностью погибшей в бою, вынесли из сечи верные телохранители. Он-то потом и рассказал, как потерпело поражение войско Иосифа.