Читать книгу "Непокорная тигрица - Джейд Ли"

Она с трудом дышала и уже не оказывала никакого сопротивления, покорно снося тяжелые удары Сэмюеля. Она хорошо понимала, что ей нужно продержаться до тех пор, пока не подействует опиум.

Внезапно обрушившийся на нее град ударов резко прекратился. Краем глаза она заметила, как Чжи-Ган с размаху ударил Сэмюеля кулаком в лицо. В тот же миг ее приемный отец взревел от злости и споткнулся об открытую сумку, которая валялась на полу. Анна подняла голову и ахнула: Чжи-Ган швырнул Сэмюеля на стол, подставив его под ножи, которыми размахивал охранник.

Испустив вздох изумления, охранник пытался сообразить, что ему теперь делать. Сэмюель же протянул руку и хотел схватить Чжи-Гана. Но ему не удалось это сделать. Скользнув по плечу Сэмюеля, нож охранника вонзился ему в шею. Хлынул фонтан крови, и оба — приемный отец Анны и охранник — громко закричали.

Анна выпрямилась. Ей нужно было увидеть то, к чему она так стремилась. Она совершенно не жалела о том, к каким последствиям привели ее действия. Но не успела она подняться на ноги, как к ней подбежал Чжи-Ган и, с силой нажав руками ей на плечи, заставил пригнуться. Через секунду раздался выстрел. Стрелял второй охранник.

Чжи-Ган перескочил через стол и ударил кулаком в лицо перепуганного охранника, который случайно всадил нож в шею Сэмюеля. Анна услышала еще два или три глухих удара — плоть билась о плоть, — а потом раздался громкий стон и какое-то неясное бормотание. Она взмолилась, чтобы это был охранник с ножами, а не Чжи-Ган, который мог получить смертельный удар. Не может же…

Подняв голову, она выглянула из-под стола и, увидев направленное на нее дуло пистолета, громко вскрикнула от ужаса. И тут Чжи-Ган, уже державший в руке свой нож, подскочил к охраннику, целившемуся в нее.

Анна вновь пригнулась и на четвереньках поползла вдоль стола. Она должна помочь ему! Понимая, что именно она заварила всю эту кашу, Анна не могла допустить, чтобы Чжи-Ган сражался в одиночку.

Однако уже было поздно. Когда она подползла к краю стола, то увидела, что Сэмюель и первый охранник были мертвы. А тот охранник, который целился в нее из пистолета, медленно оседал на пол. В его груди торчал нож с рукояткой из оленьего рога.

Она изумленно оглядывалась по сторонам. Вид крови и смерти давно стал для нее привычным зрелищем, но ей понадобилось время, чтобы полностью осознать то, что здесь произошло. И она посмотрела на Чжи-Гана. Он резко повернулся, так что его черная косичка свесилась через плечо, и бросил взгляд на охранника. В его глазах полыхал гнев. Затем он протянул руку и, схватившись за рукоятку, вытащил свой нож из мертвого тела.

— Ты не ранен? — спросила Анна.

— А ты? — Его вопрос прозвучал почти одновременно с ее вопросом.

И оба быстро ответили друг другу:

— Со мной все в порядке. Ни одной царапины.

В комнате стало тихо. Они долго смотрели друг на друга, а затем еще раз огляделись по сторонам. Окончательно осознав, что здесь произошло, Анна тихо сказала:

— Все. Теперь я свободна.

— Рано или поздно, но я все равно бы сделал это, — так же тихо произнес Чжи-Ган. — Тебе не нужно…

— Нужно. На твоих плечах и так лежит тяжелая ноша. Этот груз я возьму на себя, — заявила она, поднимаясь на ноги. — Теперь мне уже не нужно никуда бежать.

Он кивнул, глядя на нее своими печальными глазами. Затем, посмотрев на мертвых мужчин, лежавших на полу, Чжи-Ган, словно повинуясь внезапному порыву, подбежал к ней и заключил ее в объятия. Все произошло так быстро, что Анна даже не успела вздохнуть. Она уткнулась лицом ему в грудь и, обхватив руками, со всей силой, на которую только была способна, прижала его к себе.

— У тебя есть записи Сэмюеля, — пробормотала она. — Теперь ты сможешь узнать, откуда еще, кроме Цзянсу, привозили девушек в его бордели. Надеюсь, ты все-таки положишь всему этому конец. Ты…

Чжи-Ган закрыл ей рот поцелуем. Его губы с такой силой прижимались к ее губам, что она почувствовала, как все ее тело задрожало от восторга. Он ласкал ее своим языком так, как будто заявлял о своих правах на нее. Она всецело принадлежала ему, и его язык, проникнув в ее рот, гладил ее зубы и легонько щекотал нёбо. Она полностью открылась для него. Она наполнялась им, как бы позволяя ему выжечь на себе клеймо, означающее, что отныне она является его собственностью.

Она теперь душой и телом принадлежала ему. И когда Чжи-Ган, тяжело дыша, отстранился от нее, она посмотрела в его глаза и поняла, что ей снова придется убежать. На этот раз от себя самой. Она уедет в Англию, но, поскольку жизнь в Китае стала частью ее души, она всегда будет вспоминать о ней с болью в сердце.

Из дневника Анны Марии Томпсон

1 января 1900 г.

Новый год, новый век и новое решение: я уезжаю из Китая. Палач преследует меня повсюду. Я ощущаю на себе его взгляд. Он ищет меня. Это не может быть правдой, ведь он даже не знает о моем существовании. Однако я чувствую его. Я просто больше не могу так жить.

Итак, я уезжаю. Я сяду на корабль и уплыву отсюда. Мне все равно куда. Наверное, в Англию. Может быть, мои дедушка и бабушка, увидев меня, изменят свое решение. Я стану их блудным сыном, вернее, дочерью. Они крепко обнимут меня и устроят в мою честь праздник. Может быть…

Но какое все это имеет значение? Я уезжаю, потому что палач идет по моим пятам. Если он найдет меня, то я уже никогда не смогу уехать…

Глава 19

Я с ужасом думаю о том, какой страшный приговор ожидает Англию на суде Божьем за все то беззаконие, которое наши соотечественники творили в Китае.

Уильям Глэдстоун, 1842 г.

Чудесное исцеление от всяческого зла, несправедливости, тревог, печалей и преступлений против человечества заключается только в слове «любовь». Любовь — это божественная энергия, которая повсюду порождает и возрождает жизнь.

Лидия Мария Чайлд

Анна молчала. Трупы уже убрали, стены и пол отмыли от крови, и ее руки еще были влажными после того, как она тщательно ополоснула их. И все-таки сейчас ей почему-то было очень хорошо. Ей казалось, что она выздоровела после долгой болезни или пришла в себя после тяжелой операции. Опухоль вырезали, пациент идет на поправку, и все теперь будет хорошо.

Она стояла возле двери и наблюдала за сидевшим у стола Чжи-Ганом. Его очки сползли на самый кончик носа. Он был полностью поглощен изучением лежавших перед ним расходных книг. В этот момент у нее снова защемило сердце. В последние несколько часов оно у нее часто болело.

Пришло время подумать о новой жизни, которая начнется у нее в Англии. Чжи-Гану не нужна белая жена, а у нее нет никакого желания оставаться в стране, где она познала столько горя. Во всяком случае она пыталась убедить себя в этом.