Читать книгу "Дивизия особого назначения. Пограничники бывшими не бывают! - Фарход Хабибов"

– Огонь!!!

БАМС, снаряд из третьей пушки бьет в паровоз, паровоз рвется по швам, и тучи пара, поднимаясь, окутывают его. Локомотив сходит с рельсов и послушно заваливается на противоположную от нас сторону.

– Заряжай, огонь, заряжай, огонь! – кричит бог бога войны, и осколочные снаряды рвут и корежат вагоны, столпившиеся на мосту. Ба-бамс… сдетонировали какие-то гремучие грузы в шестом по порядку за паровозом вагоне, и мосту это не понравилось, пролет, на котором находился взорвавшийся вагон, валится на бок. Вагоны горят, и снова раздаются и раздаются взрывы снарядов и боеприпасов из поезда, падающие вагоны тянут в реку за собой остальных своих собратьев.

Классно, фига немцы смогут починить мост под огнем пушек да пулеметов, у нас в лесу еще боезапас заныкан, так что добро пожаловать на Голгофу для гитлеровцев. Все, мосту кранты, лечиться ему долго и безуспешно. Можно на добивку отправить, конечно, танки, но нефиг светить ими, пусть пока в загашнике поваляются.

Обстрел закончен, пушкари отдыхают (заработали отдых), только снайперы постреливают кого-то, они там, у поезда покойного углядев, превращают в потери Вермахта. Это вам за Брест, это вам за Минск, это вам вообще за СССР, получите и распишитесь, колбасо-сосисники.

Из лесу принесли обед, не зря же полевую кухню тащили, и мы с прекрасным аппетитом поглощаем жрачку, мостик порвали, а это помощь фронту, теперь можно и пожрать. Насчет починить мост, фигвам немцы, мы ушами похлопывать не собираемся. Короче, мы суперзаноза у немцев в седалище, и долго им придется выковыривать нас. Это вам не 22 Июня, это 12 Июля, чуете разницу, тефлоны (я чего-то путаю, по-моему, должно быть тевтоны).

Пожрамши, снова лезу на крышу и осматриваю в бинокль окрестности, пока тишина. Лежу, курю (угостили, сволочи, приучивают) и обозреваю горизонт, все еще тихо (только на мосту и под ним догорают, чадя, остатки поезда), но вот появляются три мотоцикла на дороге. Трогать их не будем, пусть покатаются, нечего по воробушкам пушками палить, нам добыча пожирней нужна. Тем более это головной разъезд, байки покатались и вернулись, а через полчасика выдвигается колонна, штук двадцать танков и десятка два грузовиков, само собой несколько ганомагов и мошкара мотоциклов. Бегу в ДОТ:

– Полуэктов, готовь артиллеристов, колонна идет: сплошь коробки и каталки, то есть до черта грузовиков и танков.

– Вас понял, товарищ комиссар дивизии, – и начинает машинально вычислять, чтобы уже по шоссе шарахнуть, а это же на метров сто к нам ближе, чем ЖД.

– Полуэктов, остаешься в ДОТе за главного, три орудия стреляют по танкам, остальные три по грузовикам, я иду в предполье, поддержим сабантуй минометами, «косилками», пулеметами и немецкой шестистволкой.

– Так точно, – говорит он, а я, не дослушав Дениса, убегаю.

Кстати, потом, после разгрома этой колонны, мы поняли, что эти фашисты шли по нашу душу. По захваченным документам поняли. Ну не совсем по нашу, а по душу ДОН-16, и затем, соединившись с местными частями, немцы (фашисты то есть) должны были раздолбать нас на месте дислокации. Да не вышло, не до раздолбывания кого бы то ни было было…

Простите за отступление, бегу в предполье, немцы минут через пять уже будут в самом сладком для нас месте, и лейтенант Воробьев, который командует пехотой, зовет меня к себе.

– Воробьев, стрелять по пехоте, как только посыпятся с машин, не давать им шанса. Где минометчики?

– Товарищ комиссар дивизии, минометчики слева в 50 метрах от вас.

Бегу туда, нахожу недоартиллеристов и кричу:

– Навести свои водосточные трубы на грузовики, сразу, как начнет ДОТ стрелять, завалить немцев минами, как Помпеи пеплом, не жалейте мин, у нас их много. – Кстати, немецкие мины подходят к нашим минометам на раз-два-три. Мины 81-мм, а минометы РККА, которые батальонные, они 82-мм. А ротные и у фашистов калибра 50-мм, и у нас того же калибра.

Затем, найдя более удобное для наблюдения место в окопе, опять приклеиваюсь глазами к биноклю, и вовремя. Немецкая колонна проезжает мост (разинув удивленные пасти на разрушенный и горящий ЖД-мост), и хвост колонны готов втянуться на мост, но тут Полуэктов внезапно решает, что пора. Раздается грохот, и у одного из танков (второго в колонне) сразу срывает крышу, ой башню, затем второй залп, и тут минометчики начинают гасить грузовики, там же рвутся и снаряды. У немцев ужас и тарарам, минут пять ужаса, и колонна дезориентирована, по грузовикам ударили пулеметы. А по танкам обе сорокапятки, все броневики, бэтэшки и три орудия ДОТа, немцы начинают огрызаться, но наши силы хорошо замаскированы, да и трудно сориентироваться под огнем стольких орудий (4 миномета и почти два десятка пушек), когда ты на мосту. И вообще, колонна на марше лакомая добыча, что еще финны в финскую войну нам показали.

Продолжается грохот и визг мин, вой снарядов, а я рассматриваю результаты в бинокль и кайфую, так их сук, так, ату их, ату! Ну, немцы, конечно, тоже стреляют, первый испуг прошел, и они бабахают тоже не слабо, но куда им с танковой пушчонкой от Т-III пробить стены ДОТа, да и в амбразуру хрен попасть, все равно что попытаться камнем самолет сбить реактивный.

Да и по нам, тем, что в окопах, тоже только на дурняка попасть можно, вот и постреливаем из винтовок и карабинов, пистолеты и автоматы на таком расстоянии успешно могут заменить рогатки, то есть толка ни на грош. Зато Мосинка шарахает классно на этом расстоянии, главное – попасть. И из десятка пуль одна немца находит, а может, из двадцати, это неважно, важно то, что теперь они в роли добычи. Тут немецкой колонне добавляет жара небельверфер сержанта Карасева, оба-на, вот это красавы, грузовики немецкие загораются, бензин хорошо горит, на то он и ГОРЮЧЕЕ. А небельверфер со страшным воем плюется своими реактивными минами в землячков. Получи, фашист, реактивную мину, «катюш» у нас нет, так что вермахтовцы пока ловите мины от небеля, придет время по вам отстреляются и «катеньки».

Уцелевшие немцы перебежками бегут обратно на противоположный берег, обласкиваемые пулеметами и более мелкими минометами[263]. Блокированные танкисты противника бросают свои коробки и тоже бегут вместе с пехотой и водителями грузовиков, наверно, пора поднять бойцов в атаку.

– За Родину, за Сталина, бойцы, за мной, – и, махая «ППШ», выскакиваю из окопа, парни бросаются за мной, из капониров выбираются БА и БТ и впереди нас летят (прикрывая броней и огнем), постреливая курсовыми пулеметами, красота! (Вот он, могучий удар малой кровью.) Когда до колонны остается 100–150 метров, орудия ДОТа прекращают огонь. Немцы, столпившись на мосту и за ним, встречают нас огнем, но тут опять ревет, как беременный ишак-самка, небельверфер, а наши ротные минометы на бэк-вокале, немцы опять в оргазме. Правда, постреливают вражины, человек десять наших тоже упали и лежат, а мы добегаем до колонны, один упертый фриц из танка поливает нас огнем пулемета, его танк в мышеловке, и сзади и спереди подбитые танки и машины, наци-фанатик наверно. Залегли, надо обдумать, как аннигилировать немчуру, вдруг замечаю, как один из освобожденных вчера пленных ползет вперед, отбросив Мосинку, в руках у парня противотанковая граната. Он в мертвой зоне для пулемета фрица, да и не видит танкист бойца, вот смельчак, подкравшись на метров десять, метает гранату под танк. Бумс, кто-то из БА угощает немца в борт снарядом, двойной взрыв, и танк превращается в утильсырье. А кто автор точки в жизни танка, граната или снаряд? На этот вопрос ответит вскрытие, но нам не до него.