Читать книгу "Песни драконов. Любовь и приключения в мире крокодилов и прочих динозавровых родственников - Владимир Динец"

Путь по реке до лоджа занял четыре часа. Нефтяные вышки, вырубки и кучи мусора вдоль берегов сменились огромными деревьями. Мы остановились в маленькой индейской деревушке, чтобы пересесть из большого каноэ с мотором в маленькую долбленку с гребцом-подростком, и свернули из мутной бежевой Напо в узкую черноводную протоку. Я видел много таких лесных речек в Амазонии, но никогда не привыкну к их волшебному очарованию – неподвижности зеленых стен леса, внезапному появлению ярких птиц и обезьян в кронах деревьев, загадочной непроницаемости воды, в которой прячется столько удивительных существ. Речка становилась все уже и темнее, а потом лес вдруг расступился, и мы оказались на большом озере с лоджем на холмистом островке у дальнего берега. Это одно из самых красивых мест в Амазонии, с чудесными видами на озеро, лес и заснеженные вершины Анд далеко к западу. Еще лучшая панорама открывается с наблюдательной вышки в шестьдесят метров высотой, прикрепленной к стволу высоченной свитении в глубине леса.

Все работники лоджа – индейцы кечуа из соседней деревни. Их предки спустились с Анд, спасаясь от конкистадоров, разорявших империю инков. Только несколько англоговорящих гидов были биологами из Кито. Хотя в деревне живет около восьмидесяти человек (плюс примерно столько же детей), в лодже царит уютная атмосфера хорошо организованного семейного предприятия. Нам так там понравилось, что мы потом долго рекламировали этот лодж, где только могли, и даже нашли нескольких волонтеров для обучения жителей деревни английскому.

На холме, где стояли домики лоджа, было много цветущих и плодоносящих деревьев, которые словно магнитом вытягивали из леса редких птиц и обезьян. Вокруг расходилась сеть пеших тропинок и доступных маленьким лодкам речек, где буквально каждую минуту попадалось что-нибудь интересное. Одна из тропинок вела к ручью с прозрачной водой, где плавало множество разноцветных рыбок; другая – к деревянному укрытию, откуда можно было наблюдать за небольшой пещерой, в которую прилетали поесть глины с минеральными солями огромные стаи маленьких попугайчиков и разноцветных ара; а третья проходила через полянку, заросшую роскошными цветами эухариса, которые встречаются только в лесах Восточного Эквадора и похожи на огромные призрачно-белые нарциссы с дивным ароматом.

У нас получился как бы третий медовый месяц, еще лучше двух первых. Дождевые леса Амазонки известны как рай для натуралистов, антропологов и любителей экзотической кухни. Намного менее известны изысканные эротические удовольствия, которым можно там предаваться. Например, вы можете обмазать любимую репеллентом от комаров, не пропустив ни одного квадратного сантиметра кожи; смыть репеллент на следующее утро в лесном водопаде; искупаться с ней в песчаной ванне, выкопанной на дне прохладного ручья скатом-хвостоколом, пока маленькие рыбки целуют мягкими губами самые нежные уголки ваших тел; провести по коже любимой пальцем, смоченным медом диких пчел, чтобы потом сотни разноцветных бабочек слетелись на след пальца и высосали мед своими тонкими хоботками; или тесно обняться, стараясь согреть друг друга под полиэтиленовой накидкой во время неистовой грозы, когда молнии вспыхивают по десять раз в секунду, колючие пальмы со свистом раскачиваются на ветру, а в воду вокруг вас сыплются сорванные с ветвей орхидеи.

Местные жители предаются намного более гедонистическим развлечениям: курят галлюциногенные грибы как минимум шести видов, используют гигантских личинок жуков в качестве женских секс-игрушек, пьют необычно стимулирующий сок ягод антуриума… Но нам было не настолько скучно, чтобы такое пробовать.

Вокруг лоджа водились два вида кайманов. Черные кайманы обитали в озере и в протоке, соединяющей его с Напо.

Я понаблюдал за одним крупным самцом; его “песни” оказались идентичными тем, которые я слышал от черных кайманов Гайаны, так что я переключился на поиски карликовых кайманов Шнайдера.

Это было сложнее. Карликовые кайманы жили в ручьях, слишком мелких для любого каноэ. Я пытался ходить по берегам ручьев, но окружающий лес был затоплен, так что получалось слишком много шума. Я уже готов был сдаться, когда нашел ручей с прозрачной водой, протекавший вдоль подножия невысокого холма. Вдоль этого ручья можно было двигаться бесшумно, и вскоре я отыскал карликового каймана. Он проводил дни в небольшой заводи, а по ночам охотился в затопленном лесу. Не знаю, что он там ловил, но однажды он отрыгнул комок короткой шерсти, похожей на мех какого-то грызуна. У крокодилов очень концентрированный желудочный сок, который легко растворяет кости, копыта и даже панцири черепах, но почему-то не может растворить волосы млекопитающих, хотя они состоят из того же белка (называемого кератин), что и копыта.

Маленький кайман иногда исполнял “ревущие песни” и “шлепающие песни”. Ничего нового в этом не было, но жизнь карликовых кайманов так мало изучена, что ценность представляют любые данные.

Серверио, старший гид лоджа, очень хорошо разбирался в местной фауне. У него не было формального образования (его отец был ночным шаманом деревни), но он знал сотни птичьих голосов и много интересных подробностей из жизни леса. По его словам, обычно кайманы Ясуни не “пели” в декабре. Но в этом году их поведение изменилось, по-видимому, из-за очень сильных дождей. Не знаю, был ли он прав. За годы наблюдений я не раз видел, как другие виды крокодиловых, особенно аллигаторы, “пели” вне брачного сезона, но не замечал, чтобы это было связано с погодой.

В который раз нам пришлось спустя всего несколько дней уезжать из чудесного места, где хотелось бы прожить месяцы. Мы вернулись в Коку, забрали в отеле машину и уехали в Кито. Только когда самолет поднялся над облаками, мы наконец-то увидели окрестные вулканы во всей красе. Для нас это был прощальный привет Южной Америки. Мы не знали, когда еще сможем туда вернуться. Наша беззаботная аспирантская жизнь подходила к концу.

Когда ты всюду, ты нигде. Когда ты где-то, ты всюду.

Руми

Сиамский крокодил

Глава 39

Crocodylus siamensis: последняя песня

В России есть забавное полушуточное поверье: как встретишь новый год, так его и проведешь.

Я провел первое утро нового года на залитой солнцем нью-йоркской улице, одетый в сандалии, зеленые штаны для прогулок по дождевым лесам и удачно купленное в Эквадоре пончо из шерсти альпаки. У меня ушло два часа на то, чтобы выкопать машину из трехметрового сугроба. Пока мы были в Эквадоре, в Нью-Йорке случился буран и высыпал на город больше снега, чем в Москве обычно выпадает за всю зиму.

Мне до защиты диссертации оставалось три месяца, а Насте – год. Пора было заняться поисками работы. К сожалению, с работой в науке дело обстояло совсем плохо. На протяжении нескольких десятилетий американская система высшего образования работала по принципу пирамиды. Университеты набирали все больше аспирантов в качестве дешевой рабочей силы для преподавания все большему количеству платящих за обучение студентов. В результате перепроизводство докторов наук достигло уровня, при котором получить профессорскую должность стало практически невозможно: на каждую вакансию находятся сотни желающих.