Читать книгу "Россия и русские в современном мире - Наталия Нарочницкая"

Преобладание этих сил, по-видимому, и создавало в Америке изначально атмосферу и условия, делавшие ее землей обетованной, привлекательной для всех апостасийных идей, которым мешала национально-консервативная Европа. Начиная с середины XIX века, американское общество начинает успешно «абсорбировать» и давать убежище левым интернациональным силам, враждебным христианским империям Европы и готовящим против них революции. Вдохновленные идеями национальной свободы деятели итальянского Rissorgimento: Джузеппе Мадзини, лидер «Молодой Италии», Гарибальди – были организованы опытной рукой в «венты», механизм и деятельность, а также и название «карбонарии» – «угольщики» – которых полностью скопированы с лож «каменщиков». Дирижеров волновали не судьбы Италии, а перестройка мира, поэтому одновременно с «Молодой Италией» по мановению чьей-то волшебной палочки по всей Европе возникали «Молодая Германия», «Молодая Испания», как потом будут возникать социал-демократические кружки, Интернационалы, комитеты за права человека и Совет Европы.

Большинство пламенных борцов вовсе не всегда осознавали, что поощряемые в их сознании идеи национальной свободы управляются отнюдь не хранителями многообразия богоданного мира, не поборниками национальной самобытности, а архитекторами универсалистских моделей человечества, мировых федераций и соединенных штатов Европы, идея которых уходит в глубину веков и заметна у тамплиеров. После Гарибальди, доживавшего свой век в Стейтен-Ай-ленде (Нью-Йорк), следующие эмигранты в Америку уже не ограничивались идеей свободы своей нации – они, как Троцкий, другой питомец Америки, замышляли проект для всего мира. В течение двух столетий американская государственная идеология нещадно эксплуатировала Божье имя во имя «свободы» и человека, которая предназначалась не для всех. Тот же мотив, что идейно вдохновлял и оправдывал британский колониализм, в грубой и примитивной форме, присущей «англосаксам без джентльменского идеала» (В.Шубарт), питал безжалостное устранение коренного населения Америки – индейцев. Он же лежит в основе нынешних претензий США на гегемонию и бесцеремонное подавление не только физического, но и морально-политического сопротивления (сербы, Ирак). Вызов носителям иных мировоззрений, помимо военно-политических и экономических мотивов, рано или поздно был неизбежен. Ибо продвижение своей системы ценностей, духовное овладение миром на основе своего мировоззрения было и есть главной нематериальной движущей силой истории.

Философия пуританизма стала фактическим отступлением от Заповедей Блаженств (сущности христианства), выбором в пользу власти и хлеба на Горе искушений. Кстати, М.Вебер это прекрасно осознавал. На это указал К. Ясперс, отметив суждение Вебера о Нагорной проповеди как несовместимой с мирской деятельностью и пронизанность всех его работ и деятельности скептическим отношением к христианству.

Поскольку кальвинистская этика в хозяйственной деятельности требовала максимальной либерализации общественных отношений, можно сделать вывод об исторической неизбежности постепенного перехода западного мира под эгиду англосаксонских – американских интересов. Неизбежной становилась и культурная капитуляция Европы, случившаяся к концу нашего столетия. Европа с середины XIX в. окончательно сдавалась либеральным идеям. Но в том и парадокс, что родина Реформации и революций, либеральной философии и протестантской этики не могла быть ведущей в процессе, который сама же породила.

Европейская философия государства и права, общественное сознание под пеплом богоборческих пожаров имели католическо-христианский фундамент и лишь приспосабливались под нужды ростовщика. Русские мыслители – Н.Трубецкой, И.Ильин и другие – совершенно справедливо отмечали католическое и романо-германское основание европейской культуры до Просвещения. Но европейская этика, выросшая из католицизма, не могла быть последовательным проводником духа ростовщической либеральной экономики и неизбежного культа человека, не вступая постоянно в противоречие с христианскими канонами – о природной греховности, об идеале аскезы. Выбрав путь к царству человеческому, Европа должна была уступить роль лидера тому, кто эту философию воплощал в чистом виде, без помех в реальном хозяйстве и государственных формах. Американские пуритане последовательно, с мессианской убежденностью, строили с фундамента рай на земле и свое владычество над миром.

Англосаксонские интересы начинают уже очевидно доминировать в проектах послевоенного устройства подорванной еще Первой мировой войной континентальной – «романо-германской» Европы. В ходе самой войны и в подготовке Версальского мира США и стоявшие за ними финансовые круги сумели подменить первоначальные цели войны на свои. Были явлены до этого скрытые устремления к подчинению суверенных государств силам, происхождение которых определить нелегко. Но именно к ним переходит руководство Мировым восточным вопросом в том смысле, как его трактовал Н.Данилевский. Эти силы вездесущи, и им стали нужны не мировые войны, а глобальные механизмы управления. Мондиалистскую идеологию и дипломатию первой «демократической перестройки» мира олицетворили США в лице Вудро Вильсона и полковника Хауза, а также продвинутые на первые роли в Европе Бальфур и Ллойд Джордж, находящиеся во взаимодействии с окружением Хауза.

Программа В.Вильсона – Хауза предполагала свести Россию к Среднерусской возвышенности через «признание де-факто существующих правительств». Базирующийся в США финансовый капитал помогал становлению большевистского режима, а также в сталкивании СССР с Германией. Готовые сразу признать большевиков на удерживаемой теми части России, США долгое время отказывались признать восстановление в 1922 г. основной исторической территории России. Именно под эгидой США и Британии уже в 20-е гг. началось строительство качественно новой системы международных отношений под эгидой мирового механизма.

Понадобилась консолидация всего совокупного Запада и совмещение идеологических целей с геополитическими, отмена золотого стандарта для созидания финансового механизма мирового господства при внешнем сохранении наций-государств. Этому процессу сначала стала мешать Германия, родившая в условиях версальского унижения уродливый плод германского нацизма, который был намеренно направлен против России. Но главным образом цели совокупного Запада были спутаны тем неожиданным продуктом, который произвела Россия из западного марксизма, – феномен послевоенного СССР, в новой форме ставший опять препятствием и противовесом Западу. Но пророчества Данилевского сбылись: все мировые конфликты происходили в русле «Drang nach Osten», на стыке латинства и славянства – Первая мировая война, Вторая мировая война и «демократическая» агрессия атлантизма.

В ХХ веке, с выходом из своего полушария на мировую арену, мессианское доктринерство было поставлено на службу формирующейся транснациональной финансовой олигархии, спонсировавшей разные, но прежде всего антихристианские, антиправославные интересы. Кузницей кадров, а также леволиберальных космополитических философских установок и клише становится «безбожный» Гарвард (как его называли протестантские консерваторы еще в начале века, уверяя, что под гарвардской мантией скрывается сюртук самого Карла Маркса). Эта школа американской политической элиты всегда была официальным рупором унитарианской церкви, которую даже БСЭ определяет как «самое левое рационалистическое течение в протестантизме», отвергающее не только догмат Святой Троицы, но и Божественность Иисуса Христа. Социане-унитарии были под страхом смерти изгнаны в свое время из большинства даже протестантских стран как антихристианское учение. В США «либеральное христианство» продвигает учреждение всемирной религии и экуменических диалогов между христианами и иными религиями.