Читать книгу "Последний континент - Терри Пратчетт"

Волшебники ждали от него ПОСТУПКА.

Что ж, начнем непосредственно со скал. Что ему известно о скалах и пещерах в данной части страны?

В такие минуты приходит какая-то странная свобода. Что бы ты ни предпринял, все равно жди неприятностей, так почему бы и не рискнуть?

— Мне нужна краска, — нарушил молчание Ринсвинд.

— Зачем?

— Затем, что нужна.

— Молодой Салид! — сообразил декан. — Он типа местный умелец. Щас мигом к нему сгоняем.

— А заодно прихватите еще пива! — прокричал вслед Ринсвинд.

Найлетта прикоснулась к его плечу.

— Ты собираешься прибегнуть к какому-нибудь волшебству? — полюбопытствовала она.

— Не знаю, что у вас тут называется волшебством, — сказал Ринсвинд. — Но на всякий случай отойди подальше.

— Значит, это опасно?

— Нет, просто когда я убегаю, то несусь сломя голову, никого не вижу. Однако… камни здесь теплые. Ты заметила?

Она дотронулась до скалы.

— Да, верно…

— Я вот подумал… Что, если здесь находится кто-то, кого здесь быть не должно? Что тогда?

— Ну, можно сказать Страже, они его найдут и…

— Нет-нет, это вообще не человек. Как в таком случае поступит ЗЕМЛЯ? Пожалуй, надо еще выпить, так лучше думается…

Громко топоча, с противоположного края пещеры примчались волшебники.

— А вот и мы. Поживиться было особо нечем, вот баночка белил, немного красной краски и банка чего-то… Это либо черная краска, либо дегтярное масло — одно из двух. С кистями, однако, не так повезло: выбор был не очень большим.

Ринсвинд выбрал кисть — вид у нее был такой, как будто сначала ею побелили очень шершавую стену, а потом какое-то очень крупное существо — возможно, крокодил — использовало ее в качестве зубной щетки.

В искусстве Ринсвинд был полный ноль, а надо обладать поистине талантом, чтобы, пройдя весь круг образования, суметь добиться такого результата. Начальные навыки рисования и знакомство с оккультной каллиграфией входят во всякую обязательную волшебнообразовательную программу. Однако в пальцах Ринсвинда мелок рассыпался в пыль, а карандаши ломались. Вероятно, это объяснялось его глубинным неприятием идеи переноса вещей и явлений на бумагу, ведь, по его мнению, они прекрасно чувствовали себя на своих местах.

Найлетта протянула ему банку «Туннельного паука». Сделав долгий глоток, Ринсвинд окунул кисть в то, что вполне могло быть черной краской, и изобразил на стене несколько перевернутых галочек с кружками под ними, а внутри каждого кружка поставил по три точки и дружелюбной загогулине.

Еще раз хорошенько приложившись к пиву, он сразу понял, что сделал не так. Не имело смысла пытаться придерживаться правды жизни, главное было передать ВПЕЧАТЛЕНИЕ.

Что-то напевая под нос, он принялся покрывать скалу вдохновенными мазками.

— Кто-нибудь уже догадался, что я рисую? — бросил он через плечо.

— Признаться честно, я больше тяготею к классической живописи, — отозвался декан.

Но Ринсвинд уже вошел во вкус. Скопировать то, что видишь, может любой дурак — за исключением разве что самого Ринсвинда, — но в этом ли смысл? А смысл в том, чтобы написать картину, которая тронет до глубины души и в которой будет с предельной яркостью выражено…

В общем, яркость выражения — это немаловажно. А дальше надо лишь следовать туда, куда тебя ведут краска и цвет.

— Знаете, — нарушила молчание Найлетта, — судя по тому, как падает свет и тому подобное… Может быть, это несколько волшебников?

Ринсвинд прикрыл глаза. Может, эффект действительно объяснялся игрой света и тени, но… вроде бы получается. Даже отлично получается. Ринсвинд плеснул на «холст» еще краски.

— Они как будто вот-вот сойдут с камня, — произнес кто-то у него за спиной, но голос звучал словно бы приглушенно.

Вдруг Ринсвинду показалось, что он падает в дыру. Подобное ощущение он испытывал и раньше, но тогда он действительно падал в какую-нибудь дыру. Стены слились в туманное пятно, словно с гигантской скоростью проносились мимо. Земля сотрясалась.

— Мы движемся? — спросил он.

— Очень похоже, правда? — отозвался аркканцлер Ринсвинд. — Но на самом деле мы стоим на месте!

— Двигаться, стоя на месте… — пробормотал Ринсвинд и хихикнул. — Ш'карное пыво! — Радостно прищурившись, он всмотрелся в этикетку. — И знашь, — продолжал он, — обышно б'льше пары круж'к в меня не влазит. Ну, т'го эля, шо у нас дают. А ваше 'дет как лимонад! Ну где этот п'рог!..

С грохотом раздавшегося под кроватью грома и нежностью столкнувшихся друг с другом зефирин прошлое врезалось в настоящее.

И то и другое содержали в себе множество людей.

— Что такое?

— Декан?

— Да?

— Ты не декан!

— Да как ты смеешь! Сам-то ты кто?!

— У-ук!

— Всех ворон наперекосяк, да это же ОБЕЗЬЯНА!

— Нет! Нет! Это не я сказал, это ОН!

— Аркканцлер!

— Да?

— Да?

— Что такое? Да сколько же вас тут?

Мрак обрел темно-багровый, отливающий фиолетом оттенок.

— ДА ЗАТКНЕТЕСЬ ВЫ ВСЕ! СЛУШАТЬ МЕНЯ!

К удивлению Ринсвинда, все голоса разом умолкли.

— Смотрите, стены сближаются! Это место хочет прекратить существовать!

Выполнив таким образом свой долг перед обществом, Ринсвинд повернулся, взял ноги в руки и помчался прочь по сотрясающемуся каменному полу.

Через пару секунд его опередил Сундук, а это был плохой знак.

Сзади опять донеслись голоса. Волшебники не знакомы с термином «явная и недвусмысленная угроза». Они считают, что любая угроза подлежит обсуждению. Правда, очень быстро приближающийся потолок способен убедить даже самых заядлых спорщиков.

— Я спасу вас, госпожа Герпес!

— Туда, в туннель!

— А как вам кажется, насколько быстро сближаются стены?

— Заткнись и беги!

Ринсвинда обогнало большое, рыжее и косматое кенгуру. Еще совсем недавно библиотекарь был рыжим сталактитом — для выживания во всякого рода пещерах форма весьма неплохая, — но потом случайный морфизм библиотекаря наконец сообразил, что в пещере, где рушится потолок, долго не просуществуешь, и мгновенно принял наиболее скоростное местное обличье.

Человек, Сундук и кенгуру, пролетев сквозь дыру в подвале, рухнули без сил у противоположной стены.

Вскоре раздалась возня, и с той же скоростью в подвал выпалило кучей волшебников и парочкой женщин. Кое-кто приземлился прямо на Ринсвинда. Гора за стеной стонала и скрипела, в позыве геологической рвоты исторгая из себя инородные тела.