Читать книгу "Миссис По - Линн Каллен"

– Потому что до нее оказалось легко добраться. Я не могла поверить своей удаче, когда увидела, как она бродит по нашей улице и все крутит задом, охотясь на мистера Бартлетта. Кто придет на помощь служанке, хозяин которой давал волю рукам? Да и не только рукам. Эта бедняжка ничего не соображала, после того как оставила своего ребенка. Никогда не видела настолько отчаявшегося создания. Я всего лишь предложила ей поесть горяченького, и она попалась. – Миссис Клемм подняла голову, ее круглые синие глаза потемнели от ненависти. – Не беспокойтесь, я собиралась ее отпустить, как только доберусь до вас. Она была нужна мне, чтобы попрактиковаться, ну и на случай, если Виргиния не дотянет до того дня, когда я смогу вас заполучить.

Заполучить?

– Так ты думала, что я собираюсь убить тебя, как в моем рассказе «Маятник»? – горько спросил Эдгар. – С помощью стрелки церковных часов?

Миссис Клемм рассмеялась.

– Я знала, что смогу загнать вас на эту лестницу. Вы глупая, легковерная девчонка, и сами додумаетесь до всего, что мне нужно. Я только не знала, что Эдди может мне в этом помочь. – Она обернулась к мистеру По. – Я не собиралась убивать ее, Эдди, – только ранить. Несильно, чтобы она успела поправиться к тому времени, когда тело Виргинии испустит последний вздох и придет пора переселять ее душу в новое обиталище. А потом я бы просто для смеха отправила ее к этим задавакам Бартлеттам. – Она хихикнула. – И ты думал бы, что милуешься со своей шлюхой, а на самом деле это была бы моя дочь. – Она проигнорировала выражение недоверчивого ужаса, наверняка написанное на моем лице, и продолжала: – Эдди, все, чего когда-либо хотела Виргиния, – чтобы ты обращался с ней, как с женой. Почему ты не обнимал ее хотя бы изредка?

Мистер По тряхнул головой, словно желая освободиться от терзающего его мозг беса.

– Мадди. Мадди, тебе еще хуже, чем я думал. Души нельзя перемещать из тела в тело так же легко, как наперсточник на глазах доверчивой публики перемещает горошину.

– Но я консультировалась с этим милым мистером Эндрю Джексоном Дэвисом. Он сказал, что теоретически такое возможно.

– Он шарлатан.

Ее лицо исказилось:

– Ты думаешь, что лучше нас, потому что твоя мать родом из Бостона. Она считала себя такой важной! Оставила тебе эту картинку с Бостоном и приписала, что там – все ее друзья, и что там тебе помогут, если понадобится. Много же добра ты от них видел! Мой брат Дэвид был на голову выше нее, но она никогда его не уважала. Это из-за нее он начал пить. Да он и по сей день здравствовал бы, если бы она не уничтожила его, так же как и тебя, забив твою голову подобными идеями.

– Ты не знаешь, что говоришь, – ледяным тоном прошелестел он.

– Не желаю больше этого слушать. – И миссис Клемм тяжело двинулась к винтовой лестнице.

Мистер По метнулся за ней и схватил ее за руку.

– Нет, ты не уйдешь вот так!

– Пусти меня!

Она попыталась вырваться, завязки капора закачались. Ее сумочка раскрылась, и оттуда на дощатый пол выпал молоток. Молоток, который явно предназначался для меня. Мои кости словно превратились в желе, и я осела на колени. Сердце заболело так, что стало трудно дышать. Я подняла взгляд на мистера По:

– Но как ты узнал, что меня надо спасать?

Тоска и изумление в его обрамленных темными ресницами глазах пронзили мое сердце.

– Мне сказала Виргиния.

Зима 1847

34

Мы ехали в Йорквилл.[87]С ярко-серого неба пушистыми хлопьями падал снег, оседая на медвежьей шубе Сэмюэля, которой он меня закутал, и тая на моем лице, выглядывающем из меховой шапки. Снег укрыл поля, облепил голые ветви деревьев, запорошил спины тощих коров, жмущихся к заборам. Когда наши сани промчались под нависшей над дорогой кривой веткой старого дуба, на нас упал целый влажный сугроб. Сэмюэл, засмеявшись, принялся отряхивать наши плечи, не выпуская из рук поводьев.

– Как жаль, дорогая. Ты, должно быть, промокла?

– Все хорошо. – Я зарылась лицом в бобровую муфту, которую он несколько недель назад подарил мне к Рождеству.

– Во всяком случае, не произошло ничего, что нельзя поправить пуншем с хересом. Не беспокойся, уже недалеко.

Я самодовольно улыбнулась. Мне несложно было играть роль добропорядочной супруги Сэмюэля, чтобы помочь ему завоевать положение среди богатой нью-йоркской элиты, которого он так жаждал. Я была многим ему обязана. Узнав о моей беременности, он заявил, что я ношу его ребенка, и настоял на том, чтобы я снова жила с ним, хотя миссис Эллет продолжала публично лгать, будто я писала мистеру По скандальные письма. Кто поверит в то, что никаких писем не было, если я в положении? Даже мисс Линч и мисс Фуллер ходили к мистеру По требовать, чтобы он вернул эти письма. Даже им, считавшим себя моими подругами, и в голову не пришло, что писем нет и в помине, как я ни убеждала их в этом.

То, что друзья встали на мою защиту, причиняло мне страдания. По правде говоря, я бы хотела испить до дна чашу стыда. Я заслужила это, когда усомнилась в единственном человеке, который на самом деле любил меня. Но ради моих дочерей и ради будущего ребенка мне пришлось порвать все связи с мистером По и делать вид, что он ничего для меня не значит. Мне пришлось сделать вид, что мне нет никакого дела до того, что стихотворение «К той, чье имя заключено внутри», которое он посвятил мне в Бостоне, стихотворение, которое я хранила в самых сокровенных глубинах своего сердца, было объявлено валентинкой для мисс Линч. Я пришла к пониманию, что ради детей обязана пойти на все, и даже пожертвовать своей душой.

Сейчас я равнодушно слушала, как скрипят полозья саней, рассекая подтаявший снег. Я думала о том, что наша служанка Лиззи уже привела домой девочек и перепеленала малышку, пока та не слишком промокла. Думала и о том, сколько знакомых светских дам Сэмюэля оставило у нас визитные карточки, пока мы были в отъезде, и заранее дрожала от ужаса при мысли об ответных визитах. По старой привычке подумала я и о стихах, но тут же поморщилась от какого-то онемения в голове. Удивительно, насколько мозг не способен к творчеству, если его не побуждает к этому движение души.

– Изрядное сборище, – сказал Сэмюэл.

Впереди, у выкрашенного в белый цвет здания, в беспорядке теснились сани. Казалось, что бо́льшая честь фешенебельного Нью-Йорка, как и мы, решила в этот день сбежать в Винтергрин, деревушку в нескольких милях от города, чтобы посетить тамошний трактир. Когда мы рискнули зайти внутрь, это предположение подтвердилось. В ароматах древесного дымка, духов и мокрого меха в помещении теснились Рузвельты, Фиши и Райдлендеры, пренебрежительно игнорируя нуворишей, громкий смех которых то и дело звучал под грубыми деревянными стропилами. Вошел преподобный Гризвольд с мисс Фуллер. Все потягивали пунши и флипы, в то время как единственный официант, затравленный молодой человек в фартуке, пробирался через толпу с подносом дымящихся чашек. Вуглу терзал свой инструмент скрипач, среди посетителей бродила колли, вымогая ласку.