Читать книгу "Имбирь и мускат - Прийя Базил"

Оскар почти их не слушал. Они словно говорили о ком-то другом, кто остался в далеком прошлом. Принимать участие в тайном сговоре он не желал — пусть сами решают, что делать. Вдруг Пьяри не выдержала:

— Что же ты натворил? Ты не должен был ей разрешать!!!

Эти слова, точно стрелы, поразили его прямо в сердце, которое и без того разрывалось от чувства вины.

— Найна была уже взрослой женщиной. Она сама все решила. — Оскар пытался убедить скорее себя, нежели ее.

На мгновение наступила тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами.

— Как она… девочка? — впервые спросил Раджан.

— Хорошо. — Оскар вспомнил ее невесомое тепло на своих руках — словно держишь мыльный пузырь. — Прекрасно.

— Вот и славно… У нее уже есть имя?

Оскар хотел было сказать, что нет, но внезапно вспомнил:

— Умид.

— Умид? — переспросил Раджан.

— Умид. Надежда, — подтвердил Оскар им и себе.

— Умид, — тихо повторила Пьяри. Пропасть горя, зияющая в ее груди, с хрустом проглотила это слово.

Карам и Сарна не знали, что хуже: гибель Найны или ее обман. В каком-то смысле они столкнулись с двойной смертью.

Сарна откинулась на спинку кресла, подтянула ноги и скрестила руки, словно закрываясь от окружающего мира. Так, скрючившись, она и сидела, глядя на часы в форме Африканского континента широко открытыми немигающими глазами.

Сарна всегда считала, что смерть — это конец. Теперь она поняла: гибель Найны — боевой клич из прошлого, но она слишком утомилась, чтобы продолжать войну. Потеря дочери глубоко ее ранила, разбудила вой, который десятки лет назад заглох на «Амре». Сарна не осмеливалась показывать свою боль, потому что по родственникам горюют не так. Материнская любовь ни с чем не сравнится. Сарна потеряла уже двух сестер и знала, каково это. Гибель дочки породила в ней нечеловеческие страдания — и они тоже были ей известны. Она снова почувствовала, как ее раздирает на части и одновременно приминает тяжелейшим грузом; кровь замедлила свой бет, отрывисто пульсируя в венах; горло сдавило. Лезвия раскаяния кололи ребра и царапали душу. Что еще хуже, Сарнино сердце продолжало биться — хотя и неровно. Зачем оно работало? Ей больше не хотелось жить. Умри она много лет назад — так же, как погибла Найна, — ничего не произошло бы.

Несмотря на титанические усилия разума забыть и изменить прошлое, тело Сарны оставалось во власти истины. Она боролась с собой, зная, что один-единственный крик выбьет ее из колеи и уничтожит. Она всю жизнь воспитывала в себе женщину, которая не рожала Найну; скорбеть по дочери теперь означало признать свое поражение. Да и кем ей быть теперь?

Глаза Карама стали молочными от катаракты и чего-то еще — того, что непостижимым образом граничит с болью и облегчением, горькой утратой и победой, сказанным и недосказанным. Он поднялся и произнес: «Мы все сделаем как полагается». Надо было провести ритуалы, соблюсти обычаи. Тщательными приготовлениями он выражал любовь и горе. Сначала Карам позвонил в гурудвару и попросил грантхи начать чтение садарахан паат для Найны. Священники читали Грантх Сахиб от начала и до конца, без перерыва, все 1430 страниц. Карам попросил их управиться в три дня, чтобы назначить кремацию на воскресенье. Но Оскар с Умид не могли приехать в Лондон так быстро, поэтому церемонию перенесли на следующий четверг, ровно через неделю после смерти Найны.

В ту же ночь у Сарны случился инсульт. Ее отвезли в больницу, где она перенесла еще более тяжелый удар. К утру она лежала в отделении интенсивной терапии, подключенная к дыхательному аппарату и мониторам. Удивительно, впервые за долгое время она казалась спокойной.

Прогнозы были самые противоречивые. Врачи начали с предупреждения, что Сарна может вообще не прийти в сознание. Хотя она и подает признаки жизни, давление у нее по-прежнему очень высокое, и есть риск очередного инсульта. Если это случится… что ж, тогда надежды на выздоровление практически не останется. Однако при данных обстоятельствах, если ухудшения не будет, Сарна выживет. Но полностью ее здоровье не восстановится: возможен паралич, потеря речи или амнезия. (Никто из членов семьи не рискнул сообщить врачам, что у Сарны уже многие годы избирательная память.) Медики подчеркивали, что чем дольше она пробудет в коме, тем меньше шансов на полное выздоровление. Все решат следующие сорок восемь часов. Конечно, чудеса случаются — крайне редко — даже в медицине.

Семья не знала, что и подумать. Они то впадали в уныние, то загорались надеждой. Теперь им оставалось только ждать и смотреть, где остановится дрожащая рука судьбы.

Раджан позвонил Оскару и сообщил о случившемся.

— О Боже, мне очень жаль. Она?..

— Состояние стабильное, хотя мама в коме. Не знаю, как это понимать… Так говорят врачи.

— Что произошло? Вы рассказали ей про Найну? Это новость ее так подкосила?

— Вероятно. У нее повышенное давление, и врачи полагают, что плохие известия вполне могли вызвать инсульт, точно определить нельзя. — У Раджана имелось свое мнение насчет причин маминого удара.

— Все это так неожиданно…

— Да… нет. Видишь ли, мама всегда была склонна преувеличивать.

— Видимо, для Сарны это большое горе. — Оскар хотел быть справедливым.

— Да, я думаю, что смерть Найны ее потрясла, и этот удар — способ убежать от реальности. — Они все прекрасно знали, что Сарнины болезни отражали ее душевное состояние. — Отлынивать мама умеет. Просто я никогда не думал, что она зайдет так далеко.

Раджан был недоволен, что мать вновь избежала последствий своих действий.

— Может, надо оставить Сарну в покое, — предположил Оскар, — и прояснить все между вами? Рассказать о Найне вашему отцу, к примеру.

— Ну, я тоже так думал, но Пьяри хочет, чтобы все осталось как есть. Она боится папиной реакции, и я могу се понять. Я вовсе не горю желанием подрывать здоровье обоих родителей. Тем более Пьяри говорит, что правда ничего не изменит. Она просила тебе передать, что больше мы никому не скажем.

— Нет, правда изменит все для Умид! — возразил Оскар. — Разве ты не понимаешь? Если она не будет знать, что Найна была дочерью Сарны, то лишится ближайших родственников.

— Разумеется, мы будем ее семьей, и не важно, кому что известно.

— Найна всегда чувствовала себя чужой среди вас именно из-за тайн.

— Ну… — Раджан сомневался, что для семьи так уж важна полная открытость. Иногда укреплению связей способствует соучастие в преступлении. Он, например, был привязан к семье теми фактами, о которых не должен был знать.

— Я не одобрю ложь, которая в будущем может навредить Умид, — сказал Оскар.

— А как же отец?

— Карам должен знать правду. Он наверняка все поймет, не стоит его недооценивать. Послушай, Раджан, дело ведь и в нашей памяти о Найне, Я считаю, она заслуживает признания. Она говорила, что всем и так известно о ее происхождении — просто кому-то нужно сказать это вслух. Если не нарушить тишину сейчас, Умид вырастет с тем же бременем на душе, что и Найна. Понимаешь?