Читать книгу "Дело Тутанхамона - Кристиан Жак"

Он взял ручку и написал Лако. Находка не была занесена в официальный реестр, (который, кстати, он не спрятал и не украл), потому что должна была подвергнуться реставрации. Все это мог подтвердить Каллендер.

* * *

Перед Лако лежали четыре документа.

1. Статья непримиримого врага Картера Брэдстрита, где тот выражал свое удовлетворение в связи с изгнанием дерзкого археолога, пытавшегося бороться с прессой. Всем, кто посмеет ограничивать свободу слова, грозила та же участь!

2. Извещение о расторжении договора с вдовой графа Карнарвона.

3. Телеграмма самого Картера.

4. Текст нового договора, составленный министром общественных работ. Тот намеревался самым строгим образом руководить археологией, не спрашивая мнения начальника Управления раскопками и древностями.

Получалось, что сам Лако оказался жалкой марионеткой в умелых руках политикана и сложил голову вместе с Картером!

89

Двадцать первого апреля 1924 года, пароход «Беренгария» прибыл в Нью-Йорк. Картер словно перенесся в другой мир. Его встречали как звезду, он был нарасхват! Конференции, приемы, банкеты, интервью сменяли друг друга с бешеной скоростью! Вся Америка хотела видеть и слышать героя – человека скромного происхождения, достигшего невиданных высот и совершившего самое удивительное археологическое открытие всех времен и народов!

В парадном зале гостиницы «Вальдорф Астория» Картеру присвоили первый титул – он стал членом попечительского совета музея «Метрополитен». Раздался гром аплодисментов. Кто-то сказал, что Картер – американец, и это всем понравилось. Разубедить в этом американцев впоследствии не представлялось никакой возможности.

Картер оказался увлеченным оратором. Он показывал роскошные снимки, сделанные Бертоном и всякий раз приводил аудиторию в восторг. Он делился своими впечатлениями и переживаниями, и настолько выкладывался, что к концу лекции был совершенно изнурен.

Нью-Йорк, Филадельфия, Нью-Хейвен, Балтимор, Вустер, Бостон, Хартфорд, Питсбург, Чикаго, Цинциннати, Детройт, Кливленд, Колумбус, Буффало, Торонто, Монреаль, Оттава… Новоявленный почетный доктор Йельского университета избороздил весь Новый Свет!

Говард ужасно скучал по тишине Долины, уединенной штаб-квартире и милым сердцу гробницам. Он чувствовал, что его нынешняя жизнь насквозь фальшива. Его грела лишь мысль, что его слава заставит египтян одуматься. Выступление в «Карнеги-Холл» перед трехтысячной аудиторией стало кульминацией турне. Затем Картера пригласили в Белый Дом, где он рассказал о Тутанхамоне узкому кругу посвященных, среди которых был и президент Соединенных Штатов Кальвин Кулидж. К немалому удивлению Картера, президент много о нем слышал. Археолог молил, чтобы тот вступился за него перед египетским правительством.

Вскоре Говард получил текст новой концессии на ведение раскопок, который подействовал на него отрезвляюще. В изложении министра общественных работ, Картер самовольно бросил работу в гробнице, вызвав тем самым закономерное возмущение властей. В договоре предусматривалось его возвращение в Долину, но лишь в качестве руководителя работ, которые отныне проводятся Управлением раскопками и древностями. Министр снова показал себя ловким интриганом. Ведь стоит Картеру отказаться, как это будет вменено ему в вину!

К тому же теперь все находки принадлежали государству. Картеру следовало согласовать список своих помощников, взять в группу пятерых практикантов из местного населения и регулярно предоставлять отчеты Управлению раскопками и древностями. Правом выписывать пропуск в гробницу обладали только власти. Кроме того, Картер и леди Альмина Карнарвон обязаны были направить в министерство письмо с извинениями, обещаниями вести себя прилично и беспрекословно подчиняться правительству страны.

* * *

– Что новенького, мистер Лако?

– Ничего, господин министр.

Министр стукнул кулаком по столу и закричал:

– Что это значит?!

– Никто не может или не хочет работать вместо Картера.

– Не может быть!

– Тем не менее это так.

– И что вы предлагаете?

– Надо его вернуть! Никто, кроме него, не справится с саркофагом.

– Вы прочитали его записи?

– И не раз. Картер очень компетентен.

Министр с изумлением воззрился на Лако:

– Я думал, вы терпеть его не можете!

– Научная объективность велит признать его достоинства. Я направил ему договор в надежде на то, что он согласится на ваши условия.

– Сомневаюсь!

– Не забывайте, Картер любит Египет больше, чем самого себя! Гробница Тутанхамона – смысл его жизни.

* * *

Картер по-прежнему блестяще читал лекции, но по их окончании замыкался и безвылазно сидел в гостинице. Его мучили новости из Каира – парламент проголосовал за то, чтобы выделить большие деньги, примерно двадцать тысяч долларов, на ведение работ в гробнице Тутанхамона при условии, что в них не будет принимать участия ни Говард Картер, ни сотрудники музея «Метрополитен». Однако никто из археологов так и не представил свою кандидатуру на этот заманчивый пост.

Казалось, все пропало! Картер написал большое письмо о кознях правительства Египта и Лако. Сначала он собирался его опубликовать, но передумал.

Летом Говард покинул Америку и на борту лайнера «Мавритания» прибыл в Англию. Он страшно скучал по Египту. Время растравляло его раны. Путешествие не принесло ни малейшего облегчения. Картер чувствовал себя совершенно разбитым.

Его приезд не вызвал ни малейшего оживления в местной прессе. Кипучая американская деятельность сменилась серыми лондонскими буднями. Картер вскоре уехал в Хайклер, к леди Эвелине.

– Я читала американские газеты. Вы имели оглушительный успех.

– Это смешно.

– Напрасно вы так говорите, Говард. Отныне вы – звезда!

– Пока я изгнан из Египта, мне это безразлично.

– Ах да, ваша любовь…

Картер промолчал. Эвелина провела его в библиотеку к матери, которая сидела в кресле и читала сонеты Шекспира. После обмена любезностями леди Альмина воскликнула:

– Позиция Египта неприемлема! Что мне ответить этим негодяям?

– Уступить.

– От вас ли я это слышу?

– Прошу вас. Я бессилен!

Леди Альмина изумленно притихла.

– Отец бы никогда не согласился! – твердо заявила Эвелина.

– Позволю себе предположить, что он ценил духовный поиск выше материальных благ, – заметил Говард.

– Что же мне делать? – снова спросила леди Альмина.