Читать книгу "Хозяева Острога - Николай Чадович"

Все трое остановились напротив Темняка и поклонились – сначала ему, а потом толпе, что вызвало очередную вспышку криков.

Дряк поглядывал на Темняка исподлобья, Млеха больше интересовали носки собственных башмаков, один только Бадюг по своей всегдашней привычке ворчал что-то о недоеденном завтраке.

– Как дела, друзья дорогие? – поинтересовался Темняк, как бы говоривший от имени толпы. – Может, что-нибудь интересное нам расскажете?

Друзья дорогие к излишней откровенности, похоже, не были расположены. То ли аудитория их не устраивала, то ли личность вопрошающего.

– Давай, Млех, – сказал Темняк. – Тебе первому ответ держать. Начинай.

– Виноваты, что уж теперь оправдываться, – староста левой стороны улицы Сторожей поднял глаза, в которых стояла прямо-таки собачья тоска. – Позабыли твои заветы… Сначала ещё помнили, а потом как-то на всё рукой махнули. Думали, ты уже не вернёшься. Одним днём жили… Пользовались твоим именем для собственного обогащения! Бабы да попойки… Простите, люди добрые, – он вновь повернулся к толпе. – Прости и ты, Бадюг Верёвка.

– А перед Бадюгом ты чем провинился? – полюбопытствовал Темняк.

– Мы его в последнее время в заточении держали, – признался Млех. – Чтобы не стыдил нас…

– Да я не в обиде, – махнул рукой Бадюг. – Ты их, Темняк, крепко не наказывай. Сам же учил, что оступившихся надо прощать… Хотя подлецы они ещё те! Особенно вот этот…

Он хотел легонько ткнуть Дряка в спину, но от превентивной затрещины сам еле устоял на ногах.

– Да что это здесь творится! – размахивая кулаками, вскричал староста правой стороны улицы Сторожей. – О чем вы толкуете? Не видите разве, что вам самозванца подсунули! Никакой это не Темняк! Темняк таких нарядов отродясь не носил! Не верьте ему!

В руке старосты что-то блеснуло, но Темняк, заранее готовый к такому повороту событий, упредил предательский удар. Молнией блеснула спираль, позаимствованная у Кнока, и четырех пальцев Дряка как не бывало. Остальное в мгновение ока довершила толпа, охочая не столько до справедливости, сколько до крови.

Темняк успел втащить Млеха и Бадюга на «трибуну», где и прикрыл собственным телом.

– Не надо насилия! – кричал он, простирая к толпе руки. – Надлежит беречь каждого острожанина, ведь на этом свете их осталось не так уж и много… А теперь попрошу немного внимания! У меня есть для вас чрезвычайно важное сообщение.

Не давая толпе опомниться, Темняк сделал заявление, огорошившее буквально всех.

– В самое ближайшее время я собираюсь добиться от Хозяев одной весьма немаловажной уступки. Всем желающим будет позволено покинуть Острог. Понимаю, что мои слова очень многих из вас приведут в ужас, но другого пути к спасению просто нет. Выбирайте, что вам больше по вкусу – питаясь чужим дерьмом, ютиться в тесных норах или покорять новый мир, просторный и прекрасный, где хозяевами будете вы сами.

Толпа на мгновение умолкла, словно многоликое чудовище, прикусившее все свои языки сразу, а потом взорвалось оглушительным воплем, в котором всего было через край – и гнева, и восторга, и недоумения, и одобрения, и полного неприятия.

– Дай-ка я им сам пару слов скажу, – Бадюг отодвинул в сторону Темняка. – Досточтимые острожане, собрание закончено! Повторяю, собрание закончено! Темняк Опора сказал всё, что хотел сказать. Право выбора за вами. Можете уходить из Острога, можете оставаться здесь. Никто вас в шею не гонит. Время на раздумье есть… А теперь, поскольку возвращение Темняка Опоры непременно следует отметить, прошу угощаться киселем. Пейте на здоровье. Всё будет оплачено за счёт покойного Дряка и ныне здравствующего Млеха. Только не переусердствуйте. Сказано ведь было: отныне каждая ваша жизнь на счету.

Темняк, в свою очередь, посчитал необходимым добавить следующее:

– Когда будете принимать решение, не забывайте о своих детях. Ведь вы выбираете будущее не столько для себя, сколько для них!

А Бадюг, знавший нравы Острога лучше кого-либо другого, не унимался:

– Спешите! Наливайте! Всё дармовое! Первый глоток за здоровье Темняка Опоры! Второй за острожан! Пить до дна!

На сей раз отклик толпы можно было оценить как однозначно доброжелательный. Люди, до этого сбитые в плотный ком, словно роящиеся пчелы, теперь разъединялись, обосабливались, вновь обретали свою индивидуальность и тихо-мирно расходились – кто по домам, а кто и по многочисленным лавчонкам кисельной улицы. Свирепый монстр за считанные минуты превратился в скопище добродушных обывателей. Остались только те, кому не терпелось узнать об участи своих близких, предположительно находившихся на верхотуре, но Бадюг, созвав всех находившихся поблизости Сторожей, уже уводил Темняка прочь.

– Наворочали вы тут без меня дел, – тяжко вздыхал Темняк, с укоризной поглядывая на своих приближенных. – А я-то вас за порядочных людей считал.

– Сам виноват, – ответил Бадюг, возобновивший прерванный завтрак. – Наговорил целую бочку умных слов и смылся неведомо куда. В народе слушок прошел, что ты к Хозяевам за правдой отправился. Стали старушки порог твоей норы целовать. Дальше – больше. Вот они и воспользовались, – последовал кивок в сторону Млеха, стоявшего перед ними навытяжку, словно набедокуривший школьник. – Сначала, правда, крепились. Твои наставления вслух повторяли… А потом пошло-поехало. Во всё тяжкие пустились. Каждый день дым коромыслом. Блудниц здесь столько перебывало, что и не счесть.

– А Дряка мне всё же жалко, – промолвил Темняк. – Зря погиб. Такие люди нам сейчас очень пригодились бы.

– Погорячились вы оба, – кивнул Бадюг. – Да и я проморгал… Надо было просто горшок ему на голову надеть. Сейчас бы с нами сидел… Атак и в гроб нечего класть.

– Теперь уже поздно горевать… Ну а с тобой что прикажешь делать? – Темняк покосился на Млеха.

– Не знаю, – тот ещё больше вытянулся, словно солдат на смотру. – Поступай как знаешь. Хочешь – казни, а хочешь – милуй. Я заранее на всё согласен.

– И в самом деле, помилуй ты его, дурака, – попросил Бадюг. – Только к людям его не допускай. Не взлюбили что-то его наши люди. Пусть пока посидит там, где я сидел. А когда понадобится, мы его обратно призовём.

– Так и быть… Пошёл прочь! – Темняк сделал в сторону Млеха жест, словно сметал со стола объедки. – Сиди пока тихо и дожидайся моих распоряжений. Думай на досуге о своих грехах. А искупить их у тебя возможность будет.

Когда они остались вдвоем, Бадюг Верёвка утерся рукавом и, не глядя на Темняка, спросил:

– Думаешь, пойдут за тобой люди?

– Пойдут, – ответил тот таким тоном, словно речь шла о чем-то давно решенном. – Не все, но пойдут. В основном, конечно, молодежь. Старики, скорее всего, останутся. Хотя народ без стариков – это уже совсем другой народ. Как еда без соли.

– Я за старика сойду, – буркнул Бадюг. – А это нам вообще нужно?